Двадцать тысяч лье под водой (без указания переводчика) - Жюль Верн

В разгар этих событий я возвращался из научной экспедиции, предпринятой с целью исследования Небраски в Соединенных Штатах. Я был командирован в эту экспедицию французским правительством как адъютант-профессор при Музее естественной истории в Париже. Пробыв шесть месяцев в Небраске, я с драгоценной коллекцией прибыл в Нью-Йорк в конце марта. Мой отъезд во Францию назначен был в первых числах мая. В ожидании этого времени, когда я занимался приведением в порядок моих минералогических, ботанических и зоологических богатств, неожиданно произошел инцидент с судном «Шотландия».

Я внимательно следил за всеми известиями об этом событии, читая и перечитывая все европейские и американские газеты. Однако разъяснение этого события ни на один шаг не продвигалось вперед. Таинственность сильно меня интриговала. Не имея достаточных данных, чтобы составить определенное мнение, я бросался из одной крайности в другую. Что кто-то или что-то существовало, в этом не могло быть сомнения, и неверующие могли вложить руки в пробоину «Шотландии».

С прибытием моим в Нью-Йорк вопрос этот был в полном разгаре. Гипотеза о плавучем острове или подвижной скале, поддерживаемая малокомпетентными лицами, была отброшена. И действительно, каким образом могла бы двигаться с такой поразительной скоростью скала, раз внутри ее не было машины?

Отвергнуто было также предположение о плавающем корпусе огромного разбитого корабля — опять-таки ввиду той же изумительной скорости движения.

Оставалось два предполагаемых решения вопроса, которые учитывали совершенно различные взгляды: одни стояли за чудовищное животное колоссальной силы, другие — за подводное судно с огромной двигательной силой.

Однако эта последняя гипотеза, несмотря на всю ее вероятность, подрывалась некоторыми данными, добытыми розысками, предпринятыми в обоих полушариях. К тому же трудно было допустить, чтобы частное лицо могло создать себе таких огромных размеров механическое чудо. Где и как оно могло бы его построить и сохранить это в тайне?

Если кто и мог построить такую разрушительную машину, то только государство. Да, в это время, когда ум человеческий напрягал все усилия и способности для изобретения разрушительных орудий войны, возможно, что какое-либо государство достигло особых успехов в этом направлении и сохраняло их в тайне. После ружей Шаспо — торпеды; после торпед — подводные мины.

Появления еще более разрушительного орудия надо было ожидать. Но предположение о военной разрушительной машине отпадало вследствие заявления правительств, что подобных снарядов или машин в их распоряжении нет. Дело получило общественный интерес, и при том страдали тихоокеанические сообщения; приходилось доверять правительствам. Затем трудно было допустить, чтобы постройка такого огромного судна могла укрыться от наблюдений. В подобных случаях и частному лицу трудно сохранить тайну, а за действиями государств ревниво следят другие державы-соперники.

Таким образом, после разведок, произведенных в Англии, Франции, Германии, России, Италии, даже в Турции, гипотеза о подводном «мониторе» была окончательно отброшена.

По моем возвращении в Нью-Йорк многие лица оказали мне честь в консультации со мной для объяснения этого интересного феномена. Во Франции мною был издан труд в двух томах in quarto [3], озаглавленный «Тайны морских глубин». Эта книга, благосклонно принятая ученым миром, создала мне репутацию специалиста в этой пока весьма туманной области естественной историй. Было спрошено мое мнение. Пока сам факт не получил неопровержимого доказательства, я его отрицал. Но вскоре был, что называется, прижат к стене и вынужден дать категорическое объяснение. И достопочтенный Пьер Аронакс, профессор Парижского музея, призван был газетой «Нью-Йорк геральд» высказать по этому вопросу свое мнение.

Я должен был подчиниться общественному требованию. Я заговорил потому, что нельзя было молчать. Я рассматривал вопрос со всех его сторон, как научных, так и политических, и привожу здесь заключение статьи, которую я поместил в номере упомянутой газеты от 30 апреля.

«Итак, — писал я, — рассмотрев последовательно все различные гипотезы, приходится по необходимости допустить существование морского животного, обладающего изумительным могуществом.

Наибольшие глубины океана нам совершенно неизвестны. Ни один лот никогда не достигал их дна. Что совершается в этих бесконечных пропастях? Какие существа живут в них и могут обитать на глубине двенадцати или пятнадцати верст? Какова организация этих животных? Все это вопросы, на которые нельзя ответить даже предположениями.

Поэтому решение проблемы должно принять форму дилеммы.

Или нам известны все виды животных, живущих на нашей планете, или же не все.

Если не все и в рыбном царстве имеются некоторые виды, которые составляют для науки тайну, то весьма понятно, что можно допустить существование рыб или китообразных животных совершенно новых видов или даже родов, приспособленных для жизни в морских глубинах, недоступных для лота, и которых какой-либо случай, даже прихоть, заставляет появляться временами в верхних слоях и даже на поверхности океана.

Если же, напротив, нам известны все живущие виды, тогда необходимо отыскивать это животное в среде обитателей морей, уже помеченных в каталогах, — и в этом случае я склонен отнести его к нарвалу-гиганту.

Обыкновенный нарвал, иначе морской однозуб, достигает часто шестидесяти футов в длину. Увеличьте эти размеры в пять, даже в десять раз, дайте этому китообразному животному силу, пропорциональную его росту, усильте его средства к нападению — и вы получите искомое животное. Это пропорциональное увеличение не только возможно, но и подтверждается как факт: размеры — офицерами судна „Шанон“, орудие, необходимое для пролома борта и повреждения, — инцидентом с „Шотландией“.

И действительно, нарвал вооружен подобием алебарды, по выражению некоторых натуралистов. В сущности, это зуб, обладающий твердостью стали. Такие зубы находили воткнутыми в тело китов, которых нарвал с успехом атакует, такие же зубы приходилось с большим трудом вытаскивать из кораблей, которые они пронизывали насквозь, как бурав просверливает бочку. Музей парижского медицинского факультета обладает одним из таких зубов, длиною в два метра двадцать пять сантиметров и толщиною у основания в сорок восемь сантиметров.

Представьте себе орудие в десять раз большее, животное в десять раз могущественнее, не забудьте, что оно движется со скоростью двадцать миль в час, — и вы получите представление о силе удара, который всегда произведет катастрофу, подобную с „Шотландией“.