Загадки, тайны, память, восхищенье… - Борис Мандель

Можно, конечно, сосредоточившись, найти точеные и точные, звенящие, как натянутая струна, разящие, как яд гюрзы, скептические, дерзкие, иронические, философски весомые строки, которые никем иным, наверное, не могли бы быть написаны, ведь только Хайям сумел расширить и обогатить народную песенную форму этих странствующих четверостиший такой глубиной, такой кажущейся невозможной способностью разговаривать с самим Богом на мировоззренческие темы, используя всего четыре строчки!..

В этом замкнутом круге – крути не крутиНе удастся конца и начала найти.Наша роль в этом мире – прийти и уйти.Кто нам скажет о цели, о смысле пути?

Сколько горечи порой звучит в этих словах, сколько хочется узнать и понять!..

Люди тлеют в могилах, ничем становясь.Распадается атомов тесная связь.Что же это за влага хмельная, которойОпоила их жизнь и повергнула в грязь?

Был ли в самом начале у мира исток?Вот загадка, которую задал нам Бог.Мудрецы толковали о ней, как хотели, —Ни один разгадать её толком не смог.

Острый ум Хайяма сумел создать как бы заново эту удивительную, гибкую форму, вместившую в себя все – от тоста до любовной записки, от эпиграммы (в том числе и на себя самого) до молитвы, от афоризма до формулировки законов философии…

Он с полным основанием мог сказать о себе:

Я познание сделал своим ремеслом,Я знаком с низшей правдой и низменным злом,Все тугие узлы я распутал на свете,Кроме смерти, завязанной мертвым узлом.

А до какого резкого тона поднимается Хайям, осуждающий ханжество во всех его проявлениях! Несправедливые судьи и стяжатели, злокозненные визири и тайные развратники, лжефилософы и мусульмане-ортодоксы! Трепещите! Дерзкий язык Хайяма разит без промаха!

Тот усердствует слишком, кричит: «Это – я!»В кошельке золотишком бренчит: «Это – я!»Но едва лишь успеет наладить делишкиСмерть в окно к хвастунишке стучит: «Это – я!»

Знай, рожденный в рубашке любимец судьбы:Твой шатёр подпирают гнилые столбы.Если плотью душа, как палаткой укрытаБерегись, ибо колья палатки слабы!

Лучше впасть в нищету, голодать или красть,Чем в число блюдолизов презренных попасть.Лучше кости глодать, чем прельститься сластямиЗа столом у мерзавцев, имеющих власть.

Где мудрец, мирозданья открывший секрет?Смысла в жизни ищи до конца своих лет:Все равно ничего достоверного нет —Только саван, в который ты будешь одет…

Да, горечь звучит в строках о невозможности познать этот мир до конца, и таких строк у великого Омара множество, видно, мучило его собственное бессилие, невозможность приблизиться к истине, но разве не движение к ней, вечное желание приблизиться, найти, сам поиск ее, путь – разве не это определяет истинного мудреца, да просто человека?!

Пресвитер Иоанн: …вечной тайны разгадку едва ли найдешь

Пресвитер Иоанн… Легендарный христианский(!) правитель востока, одновременно король и отец церкви! Откуда к нам пришел? Всего два упоминания: история о посещении архиепископом Индии Константинополя и патриархом Индии Рима во времена Папы Каликста II (1119–1124). Ни подтвердить, ни опровергнуть, ибо все это к нам добралось с таким трудом, через горы лет и моря слов, через правду и выдумку сотен людей. Правда, просвечивает одно письмо, поражавшее воображение европейцев, появившееся в 1165 году, чья подлинность сомнительна, ох, сомнительна – письмо от нашего героя императору Византии Мануилу Комнину, правящему с 1143 по 1185 годы, и распространялись слухи о нем и пересказы в приукрашенном виде еще несколько столетий спустя, а потом и в печатном виде. А во время второго Крестового похода [среди рыцарей] было распространено верование, что пресвитер Иоанн придет на помощь из своих святых мест и поможет отвоевать Палестину у мусульман. И так верили мы этому! Папа Александр III направил письмо Иоанну через своего врача-эмиссара Филипа, 27 сентября 1177 г. Правда, потом о Филипе никто уже не слышал…

Где же и кем правил великий? Начиная с XIV в., его империей «располагалась» в Африке, в XV и XVI вв. она просто-напросто отождествлялась с Эфиопией, кстати, вполне христианским королевством. Пресвитера Иоанна называли то потомком волхвов, то отпрыском Святого Фомы, предположительно основавшего раннюю, подлинную Христианскую Церковь в Индии.

А когда монголы в XIII в. вторглись в Палестину, христиане, населявшие остатки государства крестоносцев верили, что Чингис-Хан и есть пресвитер Иоанн, пришедший спасти их от мусульман. Правда, уже и в то время называли имя Тогрул-Хана, более известного под именем Уан-хана, побежденного Чингис-Ханом…

Как найти правду сегодня? Хотя автор часто задумывается не о тщетности поисков, а об их необходимости: искать и открывать здоров, кончено, но так приятно жить в окружении тайн и загадок, давая волю воображению и постоянно находясь в поиске истины! Разве это не бодрит?

Русская история называет пресвитера Иоанна царем-попом Иваном и считает правителем могущественного христианского государства в Средней Азии (недалеко от нас, не так ли?). А уж вымышлен ли он, или есть правда в далеких легендах, неизвестно, да и прототипы, порой сомнительны.

Что нам известно [более или менее достоверно]?

Легенда о пресвитере Иоанне появилась в середине XII века. География? От берегов Хуанхэ до Атлантики, между китайцами, турками, монголами, персами, арабами, индийцами, армянами и европейскими народами, участвовавшими в крестовых походах. И почти 500 лет сказания и легенды, домыслы и, возможно, факты гуляли по всему миру.

В русскую историю легенда попадает под названием «Сказания об Индейском царстве». Уважаемый автором Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона утверждает, что в основании слуха лежал действительный факт бытования несторианского христианства среди племен и народов Средней Азии, записанный якобы Абу-ль-Фараджем ибн Гаруном, выдающимся сирийским церковным деятелем, писателем и ученым-энциклопедистом. Но кто его знает, не было ли и тут выдумки великого? Легендарный элемент сказания о царстве, полном всех благ мира, и о царе-священнике, всегда идущем на защиту христиан от неверных, создавался, быть может, именно как следствие угнетения восточных христиан турками и сарацинами, как последняя надежда.