Рука в перчатке - Рекс Стаут

Авеню искрилась от солнца, и субботняя толпа, хотя в массе своей и производила обычное неприглядное впечатление, все же не в пример настроению Сильвии радовала глаз улыбками на лицах отдельных прохожих и опрятной одеждой.

Около Сорок четвертой улицы она внезапно остановилась, сделала шаг в сторону и преградила путь мужчине, продиравшемуся сквозь прохожих как трактор. Ее нос пришелся на целый фут ниже его открытого, с крупными чертами лица, и Сильвия улыбалась ему, задрав голову, пока он поднимал ручищу и неуклюже сдергивал старый черный котелок.

— Делк! Не чаяла тебя здесь встретить! На работе?

— Да уж! Есть работенка.

— Висишь на хвосте?

— Нет. Кое-что вынюхиваю.

— Мелочовка?

— Да, одна дама не получила свое платье.

— Звучит не очень впечатляюще. Конечно, смотря какое платье. Ну, не буду тебя задерживать. Просто увидела и воспользовалась возможностью сказать, как мне было приятно общаться с тобой… я имею в виду, как было здорово…

Мужчина широко открыл глаза и спросил, скривив рот:

— Было?

— Да, но, конечно, мне не следовало говорить этого, пока… ладно, все поймешь потом… эй, Барт, — последовал рывок в сторону. — Барт!

И Сильвия вернулась, таща за руку молодого человека.

— Барт! — Судя по всему, бедолага чувствовал, что рукав придется по меньшей мере гладить, если не вшивать заново — с такой силой она его тянула.

Сильвия выпалила:

— Хочу, чтобы вы познакомились. Мистер Делк — мистер Тревистер! Барт, ты дурак! Вы двое должны действовать сообща. Оговорите это… Пока!

Она ушла не оглянувшись. На Сорок седьмой улице свернула направо, а на Парк-авеню вошла в вестибюль огромного, напоминающего по своей деловой активности улей здания, дождалась лифт и поднялась на тридцать второй этаж. Долго шла по коридору, два раза свернула и остановилась перед дверью. Застыла как вкопанная, рассматривая подпись:

— Черт, — пробормотала она, открыла дверь и вошла.

Глава 2

Приемная, маленькая, но уютная, выглядела привлекательно. Стены были зеленовато-кремового цвета, свет не слепил глаза, кафель на полу под резиновым ковриком — цвета темного каштана, стулья и маленький стол, вешалка для одежды покрыты черным и красным лаком с хромированной отделкой, так же как стол на другом конце и казавшийся игрушечным селектор, установленный на нем. На один этот селектор, сделанный по специальному заказу, ухлопали сотню долларов из денег Рэфрей. По углам дальней стенки, напротив входа, были еще две двери. На стеклянной панели одной из них, слева, золотыми, изящными заглавными буквами было выведено: МИСС БОННЕР. На другой двери значилось: МИСС РЭФРЕЙ.

— Привет, — сказала Сильвия.

Девушка, сидевшая за столиком, судя по внешности, уроженка Средиземноморья — у нее было смуглое приятное лицо и гладкие черные, зачесанные назад волосы, — кивнула в ответ профессионально приветливо:

— Доброе утро, мисс Рэфрей.

— Мисс Боннер у себя?

Девушка кивнула еще раз:

— В своем кабинете. У нее мистер Фольц и мистер Пратт.

— О? Приехал мистер Фольц? Я думала… — Сильвия прошла к левой двери, постучала и вошла.

— Привет, Сильвия, — произнесла при виде ее Теодолинда Боннер, для друзей Дол, сидящая в кресле за письменным столом. Кресло с таким же успехом можно было заменить на стул, так как Дол сидела выпрямившись и, как всегда, почти не касалась спинки. Ее любопытные глаза золотистого цвета метнули вспыхнувший взгляд на подругу и партнершу из-под угольно-черных ресниц, казавшихся еще чернее на фоне бледной, с кремовым оттенком гладкой кожи ее несколько продолговатого лица.

— Сильвия! Ты где ходишь… — Это спросил уже Мартин Фольц, вскочивший при виде Сильвии, чтобы взять ее за руки. Кисти у него были робкие и нервные, в серых глазах сквозила нерешительность.

Его жест, впрочем, был и обещающим, и в то же время ни о чем не говорящим и уж точно уверенности не внушал. Сильвия высвободила одну руку и погладила его по голове.

Приветствие Силки Пратта прозвучало как невнятное мычание. Силки как сидел в небольшом кресле на краю стола, так и остался сидеть. Был он маленьким и невзрачным, старался быть незаметным. Только очень наблюдательный человек мог почувствовать пытливый ум по искоркам в его острых маленьких глазах.

Мартин Фольц придвинул Сильвии стул, уселся сам и сразу ответил на ее незаданный вопрос:

— Да, я знаю, знаю, говорил, что приеду в понедельник, но у меня изменились планы… решил приехать сегодня. — Его глаза, нервные и растерянные, метались от Дол Боннер к своей возлюбленной. — Они… он приехал прошлой ночью. Это опять случилось.

— Что? — выдохнула Сильвия, в ее тоне звучал испуг. — Мартин! Не может быть!

Он кивнул. Дол Боннер сказала, гортанно и четко выговаривая слова:

— Да. Мы как раз обсуждаем случившееся. Пратт только что приехал. Я поручу ему это дело… ну, если у тебя нет возражений…

— Кролики или фазаны? — требовательно спросила Сильвия.

— Четыре фазана, монгольских. В своей вольере.

— Ужасно! — Сильвия сидела на краешке стула. — Я говорила тебе, Мартин, единственное, что следует сделать, — провести систему сигнализации, нанять охрану. Или это, или нужно избавиться от них.

Фольц покачал головой, не соглашаясь.

— Ты же знаешь… избавиться от них… или установить сигнализацию… это влетит в копеечку. Да мы уже об этом говорили. Тем не менее тот, кто это делает… он законченная бестия…

— Но боже мой! Нельзя же это терпеть без конца. Это… отвратительно! Конечно, они все равно пойдут на вертел, но в этом есть что-то ужасное…

Вмешалась Дол Боннер:

— Вот это мы и обсуждаем. Ты хочешь послушать, как я инструктирую Пратта? Мне было бы интересно узнать твое мнение.

— Но, Дол! У тебя ведь есть Делк… и еще этот мужчина… с золотыми зубами… — Сильвия замолчала. — Ну, хорошо, валяй.

Дол Боннер подняла руку и кончиком указательного пальца дважды слегка дотронулась до маленькой черной родинки на нежной коже щеки, чуть ниже правого уха. Это была не какая-нибудь старомодная пластиковая мушка, а ее собственная и считалась скорее достоинством, чем недостатком. Потом она повернулась к коротышке, сидевшему в конце стола.

— Пратт, где ваш блокнот? Записывайте: Мартин Фольц. Вот он перед вами. Две мили к северо-западу от Оуговока, по Каслтонской дороге. Вольфрам де Руде. — Имя она произнесла по буквам. — С одиннадцати вечера до пяти утра начиная с сегодняшнего вечера. Все.

Она повернулась в кресле, чтобы получше его рассмотреть.

— В усадьбе, кроме всего прочего, Фольц держит зайцев и фазанов. Раньше держал для развлечения, теперь делает на этом деньги или пытается делать, что будет вернее. У него четыре приходящих работника и шофер, да еще Вольфрам де Руде, это запомните, который ими всеми командует. Однажды утром в мае один из работников нашел у фазаньего домика во дворе двух мертвых птиц. Кто-то подвесил их на кусках проволоки, привязанных к трубе, поддерживающей ограждающую сетку. Их намеренно задушили. Узел был достаточно тугим, чтобы птицы не пикнули, и достаточно свободным, чтобы продлить их мучения, судя по тому, сколько перьев они потеряли, пока трепыхались. Фольц и де Руде пытались узнать, кто это сделал, но безуспешно. Им помогал некий Циммерман, друг Фольца, который гостил в усадьбе. Через неделю все повторилось снова, на этот раз с тремя фазанами. Тогда Фольц выставил по ночам охрану…

У Силки Пратта оказался высокий тенор.

— А Циммерман все еще находился там, когда это случилось?

— Да. Не старайтесь, дедукция мне не нужна, просто понаблюдайте. Циммерман старый и добрый друг Фольца, с детства. Через две недели сторожить перестали. Спустя десять дней сам де Руде нашел шесть удавленных фазанов, картина прежняя, вплоть до деталей. Они навесили…

— А на какой проволоке их вздернули?

Дол Боннер покачала головой:

— Пожалуйста, не надо. Я ведь уже сказала — это не для вас. Все следы ведут в тупик. На домиках навесили замки, сообщили в полицию. Полиция покрутилась вокруг и дала отбой. В начале июля повесили двух зайцев. Для этого требуется сноровка. Зайцы! Зайцы верещат хоть днем, хоть ночью. Но никто не услышал ни звука. Не надо заниматься статистикой. Я только хочу, чтобы вам была ясна общая картина. Тогда навесили замки на все клетки с зайцами и на выгулы. Через три недели убили еще четырех фазанов да еще трех зайцев на следующую ночь. Не спрашивайте про ключи. Они их прятали там, где даже посторонний легко мог найти, если занимался наблюдением. Это мог сделать любой из рабочих. Де Руде мог, а мог и сам Фольц. Что, Мартин?

Ее золотистые глаза внимательно глянули из-под черных ресниц. Фольц не улыбнулся. Он раздраженно сказал: