Последняя из рода Леер-2 - Ольга Ильина

   Глава 2

   - Сын, ты есть будешь?

   Он неопределенно махнул рукой и лишь сильнее погнал Нюрку. Эта пегая кобыла хоть и была старой, но по выносливости и силе иной раз не уступала молодым жеребцам. Нужно было закончить с этим полем, пока не начался дождь. Тучи уже заволокли небо, а природа притаилась перед надвигающейся бурей. А он все никак не мог остановиться. Отец знал, почему он доводит себя до изнеможения, почему каждый день встает вместе с солнцем и ложится спать глубокой ночью. Только молчал и лишь горестно вздыхал. Мать, плакала. Много плакала, но не при нем. Дикая усталость, которую он ощущал все время, давала ему возможность спать, а не мучиться от бессонницы, как это было в Велесе. Они больше не приходили. Но и кошмаров он больше не видел. Видимо его бедный организм решил сжалиться и не мучить его хотя бы во сне.

   - Дагген приходил, - прокричал отец, когда он пропахал очередную борозду, - Спрашивал, не надумал ли ты к нему на работу пойти. А я и не знал, что он тебе предлагал.

   - Было дело, - пожал плечами он. Странно, но три месяца дома изменили его больше чем все восемь лет в академии. Тяжелый физический труд сделал его мышцы твердыми, как камень, а руки, огрубевшие от работы, сильными и крепкими. Сейчас он, наверное, без труда мог согнуть любой стальной прут в бараний рог, как это делал кузнец Силантий. Ох, и сильный мужик. Он не то, что прутья, подковы мог раскрошить голыми руками. Они с Риланом частенько, будучи мальчишками бегали к нему и уговаривали показать фокус. Силантий лишь усмехался в густые усы и разгибал очередную подкову. Когда-то они мечтали, что когда вырастут, станут такими же, как он. Вот и сбылась мечта. Только зачем она теперь?

   - И что ты думаешь, сынок? - спросил отец. И Зак понял, что от разговора отвертеться не удастся. Закончив с бороздой, он подошел к отцу, взял полотенце, обтер руки и сел рядом.

   - Через две недели набор в кадетский корпус ищеек. Хочу пойти туда.

   - И давно ты решил?

   - Давно, - ответил Зак. Наверное, в тот день, когда попросился остаться в Академии младшим преподавателем. Взгляд Эльвиры в тот момент, когда он озвучил свою просьбу, он, наверное, не забудет никогда. В ее глазах была жалость. Она смотрела на него, как на несчастного, забитого, лишившегося всего щенка, отчаянно нуждающегося в помощи. А он таким не был. Она, конечно же, согласилась. А он пробормотал что-то вроде: "Забудьте" и бросился вон из ее кабинета, а потом и из академии. Бежал, не разбирая дороги, от себя, своего гнева и этой жалости, которая чудилась ему в каждом взгляде прохожих. Очнулся он только тогда, когда налетел на какого-то парня.

   - Эй, - возмущенно крикнул долговязый мальчишка, чуть старше его самого, - Смотри, куда прешь.

   - Извини, - буркнул Зак и уже хотел пройти мимо, как заметил клочок бумаги, который парень сжимал в руке.

   - А что это у тебя?

   Парень удивленно посмотрел на свои руки, но хотя бы перестал таращиться на странные волосы Зака, которые он так и не успел остричь.

   - Ах, это. Объявление. Мама дала. Хочет, чтобы я человеком стал, вот и подкладывает мне всякие там курсы. То гончарное, то ювелирное дело, теперь вот это. Но этот вариант мне вроде ничего. Глядишь, и впрямь в кадетский корпус запишусь.

   - А можно поглядеть?

   - Да забирай, - хмыкнул парень и всучил Заку бумагу.

   Он отошел подальше, сел у фонтана и прочитал листовку, в которой предлагалась всем желающим поступить в первый организованный кадетский корпус при департаменте ищеек. Обучение совершенно бесплатно, целых три года на казенном пайке, а по завершении гарантированная работа в самом престижном государственном учреждении Велеса.

   Зак несколько раз прочитал объявление, а потом бережно сложил и сунул в карман. Ему показалось в тот день, что это знак. И он решил, во что бы то ни стало поступить в этот кадетский корпус и попасть в департамент ищеек, чтобы затем осуществить то, что не давало ему покоя тогда и сейчас: найти предателя.

   - Мать расстроится, - вздохнул отец, - Но я с ней поговорю.

   - А я думал, ты будешь против.

   - Если бы ты сам не решил уйти, я бы тебя прогнал. Не твоя это судьба сынок, жить в деревне, быть как я.

   - Что ты говоришь, отец? - удивленно воскликнул парень, - Чем плоха твоя жизнь?

   - Может и не плоха. Для меня. Но для тебя...Для вас с Риланом я хотел другой судьбы. Хотел, чтобы вы мир повидали, людей разных, учеными людьми стали. Когда я про ваш дар узнал, обрадовался. Думал вот оно чудо. Ты знаешь, я, мой отец, дед и прадед всю жизнь здесь, на этой земле спину гнули, потому что жизни-то другой не знали. А ты, сынок, другой. Ты - моя гордость.

   Слышать эти слова от отца, видеть насколько он переживает, было тяжело, но все-таки Зак почувствовал облегчение. Благословение родителей очень дорогого стоит.

   - Спасибо.

   - Боязно мне за тебя, сынок. Один ты у нас остался. Ты уж береги себя.

   - Поберегу, - улыбнулся Зак.

   - Писать не забывай. Мать рада будет. Поплачет, конечно, поворчит на меня, дурака старого, что не отговорил и успокоится. Она ведь мечтает, чтобы ты здесь остался, да на Марьинке женился. Детишек бы нарожали, внучат для нас. Дом рядышком соорудили. А что? Ты здоровый. Вон как за лето вымахал. И не узнать стало. А не хочешь на Марьинке, то дочка Силантия, Аринка, давно по тебе вздыхает. А что? Хорошая жизнь была бы, а сынок?

   - Хорошая, - усмехнулся Зак, - Жаль не моя.

   - Не твоя, - вздохнул отец, - И в кого вы у меня такие уродились, что ты, что брат твой. Упрямцы.

   - Так в тебя, отец, в кого ж еще?

   - Ты приезжай, сынок.

   - Обязательно, так часто, как смогу, - ответил Зак и обнял отца.

   - Ну и силища у тебя стала, - закряхтел отец, - все косточки пересчитал.

   - Прости, - виновато улыбнулся Зак, - Это все из-за резерва. Магия здесь, внутри. Она никуда не делась, вот и выходит в виде энергии.

   - Эх, ваши колдовские штучки, - махнул рукой старик и пошел к дому, - Ты не задерживайся, а то дождь скоро хлынет.

   Зак кивнул и посмотрел вслед отцу.

   У него были замечательные родители. Да, простые, ничем не примечательные, незаметные люди. Но в них было столько житейской, человеческой мудрости, что он диву давался. Отец о многом с ним не говорил, многого не понимал, но как же легко он до самых тонких струнок его души добрался. И ведь не сказал ведь ничего, а на душе полегчало. Да и в голове прояснилось. Как-то сразу все на место встало. И жизнь обрела какой-то другой, новый смысл. Теперь он знал, что нужно делать и теперь мог со спокойной душой покинуть родной дом, оставить родителей, зная, что с ними все будет в порядке, чтобы найти свой путь, и сделать то, что ему предначертано судьбой.