Самый счастливый день - Архимандрит Павел (Груздев)
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
"И я Патриарху Тихону спинку тер, и он мне!"
Летом 1913 года праздновали царский юбилей в Мологе - хотя и без личного присутствия Государя, но очень торжественно. Архиепископ Ярославский и Ростовский Тихон, будущий Патриарх, на пароходе по Волге приплыл тогда в Мологу. Конечно, главные празднования состоялись в Афанасьевской обители. Три годика было Павлуше Груздеву, но дорожку в монастырь он уже хорошо знал, не раз брала его с собой крестная - монахиня Евстолия.
Первую свою встречу со святителем Тихоном о. Павел запомнил на всю жизнь. Владыка был ласков, всех без исключения в монастыре благословил и своей рукой раздал памятные монеты и медальки, выпущенные в честь царского юбилея. Досталась монетка и Павлуше Груздеву.
- Знал я святителя Тихона, знал архиепископа Агафангела и многих-многих других, - рассказывал батюшка. - Царствие им всем Небесное. Всякий раз 18 января старого стиля/ 31 января н. ст./, в день святителей Афанасия Великого и Кирилла, архиепископов Александрийских, в нашу святую обитель приезжали отовсюду, в том числе и священство: отец Григорий - иеромонах с Толги, архимандрит Иероним из Юги, всегда гостем был настоятель Адрианова монастыря, иеромонах Сильвестр из церкви Архангела Михаила, пять - шесть батюшек еще. Да на литию-то как выходили, Господи! Радость, красота и умиление!
Во время ярославского восстания 1918 года, по рассказам, Патриарх Тихон жил в Толгском монастыре, но вынужден был покинуть его, перебравшись в относительно тихую по тем временам Мологскую обитель Матушка игумения истопила для владыки баньку, а монастырь-то женский, вот и послали восьмилетнего Павлушу мыться вместе с Его Святейшеством
- Топят баньку-то, а игуменья и зовет “Павелко” - меня, значит, - рассказывает батюшка - Иди со владыкой-то помойся, в баньке-то. И Патриарх Тихон мне спину мыл, и я ему!
Владыка благословил послушника Павелку носить подрясник, своими руками одел на Павлушу ремень и скуфейку, тем самым как бы дав ему свое святительское благословение на монашество. И хотя монашеский постриг отец Павел принял только в 1962 году, всю жизнь он считал себя иноком, монахом. А подрясник, скуфейку и четки, данные ему святителем Тихоном, сохранил через все испытания.
Более двух недель, по словам о Павла, жил Патриарх Тихон в гостеприимной Мологской обители “Пошел как-то Святейший по монастырю с осмотром, - рассказывает батюшка, - а заодно прогуляться, воздухом подышать. Игумения с ним, рыбинский благочинный о Александр, все звали его почему-то Юрша, может быть, потому, что родом он был из села Юршино. Я рядом со святителем бегу, посох ему несу. Вскоре вышли мы из ворот и оказались на огурцовом поле:
- Матушка игуменья! - обращается к настоятельнице Святейший Тихон - Смотри, сколько у тебя огурцов!
А тут и благочинный о Александр рядом, вставил словечко:
- Сколько в монастыре огурцов, столько, значит, и дураков:
- Из них ты первым будешь! - заметил святитель
Все рассмеялись, в том числе и о.Александр, и сам Святейший.
- Отправьте огурцов на Толгу, - отдал он потом распоряжение.
Рассказывал отец Павел, как солили огурцы в бочках прямо в реке, как ездили по грибы. Для каждого дела существовал свой обычай, свой особый ритуал. Едут по грибы - садятся на подводу, берут с собой самовар, провизию. Старые монашки и они, молодежь, приезжают в лес, лагерь разбивают, в центре привязывают колокол, а точнее, колокольцо такое. Молодежь уходит в лес по грибы, тут костер горит, пищу готовят, и кто-то в колокольцо блямкает, чтобы не заблудились, не ушли далеко. Собирают грибы, приносят и опять в лес Старухи грибы разбирают, тут же варят.
И с детства такой отец Павел, что любил людей кормить, любил и хозяйство вести - по-монастырски, планомерно.
Как Павел Груздев был судебным заседателем
После революции и гражданской войны Мологский Афанасьевский монастырь из обители иночествующих превратился в Афанасьевскую трудовую артель. Но монастырская жизнь текла своим чередом, несмотря на все потрясения.
“Очень уж модным было тогда собрания собирать, - вспоминал о. Павел 20-е годы в Мологе. - Приезжает из города проверяющий, или кто еще, уполномоченный, сразу к нам:
- Где члены трудовой артели?
- Так нету, - отвечают ему.
- А где они? - спрашивает.
- Да на всенощной.
- Чего там делают?
- Молятся...
- Так ведь собрание намечено!
- Того не знаем.
- Ну, вы у меня домолитесь! - пригрозит он”.
Обвиненные в уклонении “от участия в общественном строительстве”, сестры обители, как могли, старались участвовать в новой советской жизни, выполнять все постановления.
Отец Павел рассказывал: “Как-то раз приходят, говорят нам:
- Есть Постановление! Необходимо выбрать судебных заседателей из числа членов Афанасьевской трудовой артели. От монастыря, значит.
- Хорошо, - соглашаемся мы. - А кого выбирать в заседатели?
- А кого хотите, того и выбирайте
Выбрали меня, Груздева Павла Александровича. Надо еще кого-то. Кого? Ольгу-председательницу, у нее одной были башмаки на высоких каблуках. Без того в заседатели не ходи. Мне-то ладно, кроме подрясника и лаптей, ничего. Но как избранному заседателю купили рубаху хорошую, сумасшедшую рубаху с отложным воротником. Ой-й! зараза, и галстук! Неделю примеривал, как на суд завязать?
Словом, стал я судебным заседателем. Идем, город Молога, Народный суд. На суде объявляют: “Судебные заседатели Самойлова и Груздев, займите свои места”. Первым вошел в зал заседания я, за мной Ольга. Батюшки! Родные мои, красным сукном стол покрыт, графин с водой... Я перекрестился. Ольга Самойлова меня в бок толкает и шепчет мне на ухо:
- Ты, зараза, хоть не крестися, ведь заседатель!
- Так ведь не бес, - ответил я ей.
Хорошо! Объявляют приговор, слушаю я, слушаю... Нет, не то! Погодите, погодите! Не помню, судили за что - украл он что-то, муки ли пуд или еще что? “Нет, - говорю, - слушай-ка, ты, парень - судья! Ведь пойми, его нужда заставила украсть-то. Может, дети у него голодные!”
Да во всю-то мощь говорю, без оглядки. Смотрят все на меня и тихо так стало...
Пишут отношение в монастырь: “Больше дураков в заседатели не присылайте”. Меня, значит”, - уточнил батюшка и засмеялся.
"Голоден был, а ты накормил меня"
13 мая 1941
