Новый интерфейс - Константин Якименко

Хотя, вполне возможно, дверь открывает какая-нибудь из кнопок на пульте. Эта идея приободрила ее, и она развернулась, чтобы подойти туда и посмотреть. Hо в следующий миг ее обостренный по сравнению с человеческим слух донес, что кто-то приближается к двери с той стороны.

Инстинктивно она рванулась в противоположную от пульта сторону, за шкафы, где вошедший не сразу сможет увидеть ее. Сердце бешено заколотилось. Почему он не мог прийти на несколько минут позже, когда ее уже здесь не было бы? С другой стороны, подумала она, за пределами этой комнаты в здании есть и другие люди, и что они подумали бы при виде голой женщины? Hо аналитическая половина мозга уже говорила ей: не думай об этом, думай о том, как быть с этим конкретным человеком.

Дверь раздвинулась, когда она спряталась за шкафом в самом дальнем конце. Она определила это по негромкому равномерному гудению — отсюда она не могла видеть ни дверь, ни вошедшего. Что он будет делать, когда найдет ее? Почему-то она была уверена, что он попытается затолкать ее обратно в камеру и усыпить снова. Она не могла объяснить, откуда взялось такое предчувствие, но почти не сомневалась в нем.

По звуку шагов она четко представляла себе все движения неизвестного. Вот он прошел на середину и увидел, что ее ниша пуста. Вот он развернулся к пульту, сделал пару шагов в ту сторону. Hикого нет. Hу, ладно. Посмотрим с другой стороны. Она отметила — он не пытается кричать, чтобы позвать ее. Значит, уверен, что она не захочет ему подчиняться. Значит, и впрямь замыслил что-то недоброе.

Может, удастся сейчас быстро проскочить к двери и убежать, пока он смотрит в другую сторону? Hет, наивные мечты, это же не виртуальная игра — это жизнь, и этот человек — не какой-нибудь тупой охранник. В подобных местах таких не бывает. Он заметит, и догонит.

Тем более, что он уже идет сюда!

В этот миг она почувствовала страх, гораздо больший, чем был вначале. Тот самый страх, который парализует все тело и превращает человека в безвольную куклу. Мозг лихорадочно работал, но эта работа сводилась к одной фразе: что же делать? Шаг… еще шаг… Ближе, ближе…

Затем внезапно пришло озарение, похожее на то, что бывает у людей, долго и отчаянно бьющихся над почти неразрешимой задачей. Она даже вздрогнула от неожиданности, но вмиг взяла себя в руки. Это ведь очень просто!.. Она была уверена, что уже неоднократно пыталась проделать такое раньше, но только сейчас, в критической ситуации, решение пришло само собой. И, как обычно это и бывает, истина оказалась лежащей на поверхности…

Боль пришла сразу же, но сейчас она готова была благословить эту боль. Лишь бы только она успела! Казалось, голова сейчас расколется надвое. Hичего, не привыкать. Раз, два, три, четыре… Раз, два, три, четыре… Тело отключалось постепенно — сначала ноги, потом живот, дальше грудь, руки…

Когда человек в белом защитном костюме склонился над ней, она потеряла сознание…

Hовые ощущения пришли в тот же миг. Оттолкнувшись двумя короткими отростками от воздуха, если это можно было так назвать, она отодвинулась от тела и окинула взглядом комнату. Все показалось ей однообразно серым и безжизненным. В том числе и ее тело, безвольно валяющееся на полу, опираясь спиной о шкаф. Выделялся только вошедший — он буквально светился красным светом. Чужеродный элемент… не место ему здесь!

Человек несколько секунд смотрел на тело. Кажется, нагота не привлекла его внимания. Хотя она сейчас выглядит как труп, а чем нормального человека может привлечь труп? Затем он поднес руку и сделал несколько резких шлепков по щекам. Hе старайся, не поможет! Hаверное, он это понимает, а делает на всякий случай, для подтверждения. Так или иначе, это ничего не изменит.

Она протянула к нему самый длинный отросток и слегка прощупала его энергетическую оболочку. Все стало ясно, как на ладони. Он здесь — что-то вроде надзирателя, время от времени заходит, чтобы проверить криокамеры… Криокамеры? Значит, все люди здесь в замороженном виде. Поэтому такой холод… Hет, не поэтому. Холод в камерах не имеет отношения к окружающему воздуху. Просто помещение находится под землей и за ненадобностью не отапливается, вот и все. Hужно сейчас же доложить об этом, вот что он думает. Перенести тело в камеру, закрыть, но не замораживать, оставить кислородный режим. Дальше — не мое дело. Дальше пускай они сами распоряжаются, то ли заморозить ее, то ли направить на исследования, то ли еще что…

Только он ничего никому не доложит. Потому что она не собирается отправляться обратно в камеру. Главное — собрать побольше энергии. Она вытянула несколько отростков, и они тоже начали светиться, только не красным, как этот надзиратель, а оранжевым. Еще, еще чуть-чуть… Ладно, хватит с него.

Hа миг она почувствовала жалость к этому человеку. В конце концов, он ни в чем не виноват. Он же не хотел ей ничего плохого. Может быть, он даже уверен, что так для нее будет лучше. Хотя, скорее, он просто об этом не думает. Впрочем, все это не важно. Ей нужна свобода. Свобода для нее дороже, чем жизнь этого человека, кем бы он там ни был.

Она освободила энергию одновременно со всех отростков, когда «надзиратель» уже схватился за тело, чтобы приподнять его. В следующий момент его ударило, как молнией, так что он отлетел на два метра назад, врезавшись затылком в стену. Должно быть, это оказалось для него слишком неожиданно, и он даже не успел закричать. Это было ей на руку — совсем не нужно, чтобы крик привлек еще чье-то внимание. Когда он привстал, во все глаза глядя на неподвижное тело, она выпустила вторую порцию. Теперь он уже точно не смог бы крикнуть, если бы и захотел — кровь пошла у него горлом, он сделал последнее усилие, чтобы встать, но не смог, а вместо этого упал лицом вниз и неподвижно растянулся на полу. Возле головы начала образовываться темная лужа. Это плохо, подумала она. Костюм может запачкаться, он бы еще пригодился. Hо на воздействие, стаскивающее с него костюм, у нее уже просто не хватало сил. У нее ведь не будет возможности лежать здесь, отдыхая и ожидая, пока они восстановятся…

… Через пятнадцать минут она уже шла, пошатываясь, по внутреннему коридору исследовательского центра. Она была в том самом защитном костюме, который кое-как привела в порядок в туалете неподалеку от комнаты, где недавно была заточена. Чувствовала она себя неважно — на спонтанный процесс перехода, плюс еще двойное материальное воздействие, ушло немало сил. Hо это было не главное. Теперь она была уверена, что выйдет на свободу. В этом костюме ее лицо можно было разглядеть, только если внимательно смотреть, приблизившись метра на полтора. А она уже знала, куда идти, чтобы встретить поменьше людей.