Такова шпионская жизнь - Александр Эльберт

Остались две неопределенности: «ваши» и волк-одиночка. С первыми, как мне сегодня кажется, проще — это команда, аналогичная «нашим». Надо только придумать страну исхода, а задачи этой маленькой группы определятся по ходу операции. Хотя главная задача, обеспечение безопасности «наших», уже была озвучена ранее, сновидения на эту тему пока не было. Значит — всё возможно. Лично я, для того чтобы было веселее и эротичнее, влюбил бы лидера «ваших» в Лолу Шук, лидера «наших». Да ещё заставил бы их нарушить какие-нибудь «основные правила поведения шпиона» во имя любви и рождения маленьких шпиончиков.

А вот волк-одиночка — это проблема. Он что, смерти ищет? Просто выброса адреналина ему маловато? Или он влюблен настолько безнадежно, что сам не знает, в какую пропасть броситься? А лет ему сколько и что он делает или умеет делать в повседневной жизни, когда он не шпионит? Если он «сам — по — себе», то как он решает, на чьей ему быть стороне? Или ему не все равно и он всегда на одной и той же стороне? А деньги, и немалые, откуда берутся?

Ах, насколько легче было бы и жить, и писать, если можно было бы заказывать сны, как книги в библиотеке, и заносить их в каталог памяти! Разумеется, я говорю о моих собственных снах и моей личной памяти. Мне чужого не надо.

3

«Наши» уточнили, узнали в Центре, что Мерилин пока свободна и может делать всё, что хочет. К вечеру того же дня выяснилось, что актер вылетел в Мадрид в маме, а утром в нему присоединится мулатка. Следущим рейсом в Мадрид вслед за актером отправился Дани. Через день, когда он впервые увидел на улице Мадрида маму Педрунчика под руку с Мерилин, его, опытного, далеко не юного контрразведчика, много повидавшего, побывавшего в переделках и перестрелках, как будто током ударило. Журнальные фотографии, которые он видел, не передавали чарующей красоты живой женщины. Мулатка была чудо как хороша, особенно рядом с крепкой невысокой старухой с белоснежной головой и гордой осанкой уверенной в себе испанки. По правде сказать, Мерилин выделялась в любом окружении. Среднего роста, с очень тонкой талией, неширокими плечами и дразнящими плотными бедрами, она заставляла прохожих останавливаться и оборачиваться ей вслед. Блондинка с короткими волнистыми волосами, не очень тёмной кожей и замечательно красивым лицом эфиопской еврейки, она хорошо знала себе цену Но, будучи шпионкой, прошедшей полный курс обучения, вела себя как простушка со средним образованием, которой выпала удача стать любовницей знаменитого актера. Женщины почти не разговаривали: испанский Мерилин был не идеален, а мама Педрунчика, и в молодости молчаливая, в старости без необходимости рот не открывала. Но смотреть на них было приятно, и холостой Дани чисто по-мужски и позавидовал Пико и посочувствовал ему — он понял, почему мулатку одолевают фотографы. А потом удивленно покачал головой: «Что привело ее в контрразведку? И как она с такой внешностью работает? Она же в любом обществе будет выделяться. Или именно на этом всё построено? Беречь её надо, беречь.»

Мирка сама предложила Пико встретиться в Мадриде и заодно проведать его маму. Пико сразу согласился. Уже в самолете он понял, как утомила его работа с нелюбимым режиссером-перфекционистом, который ругался из-за каждой мелочи и делал бесконечное количество дублей, причем почти всегда первый оказывался лучшим. В Мадриде Пико не выходил из родительского дома, много читал, мало двигался и любил. Днем — маму, ночью — свою красавицу. Это всех троих устраивало, особенно маму, которая когда-то была чрезвычайно любвеобильна, а сейчас просто молодела, глядя на «детей». Неделя пролетела быстро, Педрунчику надо было возвращаться — дожди прекратились. Вечером накануне отъезда мама вдруг сказала, глядя на своего единственного сына: «Голубчик, а ведь у тебя, насколько я знаю, до сих пор нет детей» — и, не дожидаясь ответа, повернулась к Мерилин: «Роди мне внука. И поскорее, я уже немолода и мне трудно ждать». Мерилин закрыла глаза, подумала всё, что хотела, но не могла сказать вслух, поцеловала старушку в седую голову и сказала, улыбаясь, то, что могла: «А если будет внучка, придется подождать следующего раза». Старушка вытерла платочком глаза и погрозила сыну пальцем: «Ты не стоишь ее мизинца, мой мальчик.»

Одинокий волк отнюдь не случайно был в то же время в Мадриде. Увидев на улице Дани, делающего вид, что он не знает и знать не желает Мерилин, одинокий волк с редким именем Вольф обернулся вслед мулатке, как и большинство мужчин всех возрастов, и усмехнулся. Пару лет назад он тайно помог Дани выкрутиться из очень запутанной истории. Тогда Дани действовал предельно хладнокровно и профессионально. А сейчас он вел себя как мальчишка, который увидел Елену Прекрасную, но не хочет себе в этом признаться. Вольф сразу понял, зачем Дани в Мадриде, пожалел его и позавидовал ему. А потом подумал то же, что и Дани, хотя Дани, судя по его реакции, первый раз видел живую Мерилин, а Вольф больше года наблюдал за ней, с замиранием сердца ожидая невозможного по его положению волка-одиночки личного знакомства: «Как такая красавица может быть шпионом? Не дай Бог, если с ней что-нибудь случится.»

Перечитал последние абзацы и задумался, стал копаться в собственной памяти: я это сам придумал, или увидел во сне? С одной стороны всё логично, концы с концами пока сходятся. С другой стороны — очень уж это всё прыгает с места на место, скачет по времени вперед — назад. И зачем у одного человека столько разных имен, даже если он актер, шпион и любовник в одном лице?

4

Ну, наконец-то! Мне показали «контору» и заседание Центра, на котором Высокие Руководители решали вопрос о сроках проведения операции. Мне этот сон не понравился, поэтому излагаю только самое главное, без чего не обойтись. Сразу с великим сожалением скажу, что начало, первая половина сна, потеряна и я до сих пор не знаю, о какой операции идет речь, потому что цели были окончательно определены до перерыва, а после перерыва решались практические вопросы. Единственное важное с моей точки зрения решение состояло в том, что лучший способ изолировать актера, чтобы он по незнанию не врубился в активную часть операции — дать ему, «шпиону»-любителю, параллельное по времени «особо ответственное задание», отрядив ему в помощники «наших», а в противники — «ваших». Меня очень смутил преклонный возраст большинства Руководителей и непрерывные воспоминания о прошлых победах и поражениях. Победы, конечно, свои, а вот поражения… Это напомнило мне два высказывания Черчиля: «Время — плохой союзник» и «Генералы всегда готовятся к прошлой войне». Нет, я понимаю, они все заслуженные люди, некоторые из них еще полны энергии и желания работать, а некоторые из некоторых… Господи, куда меня несет?! Бедные некоторые… А может быть я неправ и думать надо медленно и спокойно, чтобы потом работать быстро и спокойно?