Он пришел. Книга первая - Яков Миронов

По потолку вырастали движимые картинки, сюжеты родильного отделения этой больницы. Чья-то мама-роженица так раздувала щеки на своем лице, что казалось, сейчас они лопнут. Кто-то из маленьких обгадился и этим обмазал свое лицо и все, что находилось под его рукой. Кому-то очень хотелось посмотреть в замочную скважину – а что происходит за этой дверью? Однако не заметил, как ее открыли. И многое, многое другое…

Но не это поразило вошедших, хотя и они немало посмеялись увиденному! Их поразило то, от кого все это исходило! Потому что такого еще никогда не было и никем не было написано или где-то услышано.

Мальчик мамы Сары и отца Мордехая весь светился от направленных на него одного солнечных лучей, и от ребенка исходили световые разноцветные волны, которые просвечивали каждого стоящего насквозь. Из-за этого многие чувствовали себя абсолютно неловко, но из-за интереса к чуду продолжали наслаждаться видением.

В следующий момент мальчик почувствовал, как в его животике что-то забурлило, потом зашевелилось и через мгновение что-то горячее вытекло внизу его спины. Долго ждать не пришлось! Испытывать неудобство от прохлады жидкой массы ему ну никак не хотелось и не нравилось. Свет солнечных лучей отошел. Все движимые картинки на потолке пропали. Просвечивание каждого стоящего прекратилось. На лице малыша появилась некая гримаса. А затем из тех же небесно-голубых глазок вырвались огромного размера слезы. Ребенок, громко и пронзительно закричав, заплакал. Словно по его команде все находящиеся в родильном отделении дети взревели с такой силой, что весь обслуживающий персонал растерялся, не зная, с кого начать.

Лишь одна пожилая медсестра сообразила. Подошла к мальчику мамы Сары и отца Мордехая, быстро перепеленала его и сунула в рот бутылочку с материнским молоком. Малыш успокоился. Посмотрел на незнакомую тетю. Выплюнул соску с материнским молоком. Улыбнулся и что-то крикнул. В ту же секунду все новорожденные замолчали, и большая половина из них сразу же уснула. А пожилая медсестра сняла с тормоза кроватку малыша и покатила ее к маме Саре. Наступило время кормления.

Родильное отделение было совсем немаленьким. Сара с нетерпением ожидала своего маленького сынишку. Она постоянно поглядывала в сторону двери. И вот они открылись, и медсестра тетя Маша подвезла кроватку к Саре. Достав оттуда малыша, она передала его маме. Ребенок улыбался и пытался что-то объяснить, но вместо слов выскакивали непонятные человеку возгласы.

Сара вопросительно взглянула в сторону тети Маши, но та коротко ответила: «Сарочка! Вы, пожалуйста покормите вашего фантазера, а потом я вам кое-что расскажу». И медсестра подошла к другой женщине, приступив к своим прямым обязанностям.

Малыш наслаждался нежностью и теплом рук своей матери. Увидев перед своими глазами набухшую от молока ее белоснежную грудь, он не заставил себя упрашивать. И в тот же момент светло-розовый сосок материнской груди оказался в его рту: «Какое вкусное молоко у моей ласковой и красивой мамы! – размышлял ребенок. – Почему я не могу им насытиться? И почему моя мама не называет меня по имени? Все дети нашей палаты имеют имена. А моя мама обращается ко мне всегда по-разному! То я медвежонок! То я зайчонок! А то и вообще как-то!.. Как-то?! Ну вот! Даже из головы вылетело». А сам посасывал материнское молоко и от этого чудного удовольствия засыпал на руках мамы.

Сара, переполненная материнской любовью, разглядывала своего маленького сына. Ему было всего четыре дня от рождения, а он выглядел на возраст месячного ребенка. Вьющиеся с золотым отливом волосы, маленький, но уже прямой носик, и самое выделяющееся – это миндалевидные ярко-голубые глаза с длинными ресницами. Сара задумалась: «Интересно, на кого больше похож мой сын? От меня у него совсем немного, разве что губки и разрез глаз. Но у Мордехая тоже разрез глаз такой же! Правда, я никогда не видела его родителей! Ведь мы познакомились не так давно. А все его родственники уже давно в Израиле. Вот наш сын подрастет, и мы обязательно посетим Израиль. Говорят, что там очень красиво, но небезопасно. Но это меня нисколько не пугает. Ведь живут же там люди! И мало кто желает покинуть Израиль. И потом, ведь это земля наших праотцев и праматерей. С водой там, правда, туговато, и рассказывают об озере Кенерет, которое с каждым годом все мельчает и мельчает. Видимо, из-за того, что дожди выпадают очень редко. И все-таки нужно обязательно поговорить с Мордехаем, чтобы навестить его родителей и всех его братьев и сестер. Телефон, это, конечно, хорошо, но…» И ее размышления остановило известие, что к ней идет ее муж Мордехай и с ним какой-то рабай.

Мордехай приходил к ней каждый вечер после работы. Он был переводчиком в какой-то большой компании. Знание восемнадцати языков – это немаленький подарок для одного человека. Сара гордилась своим мужем! Он всегда внимателен и очень ласков с ней. Каждый день приносит красивый букет алых роз. Вот и теперь! Дверь палаты приоткрылась! И прежде, чем Мордехай вошел, в дверном проеме появились алые розы. А затем улыбающееся лицо тридцатилетнего мужчины. Черные волнистые волосы, черные широкие брови, сходящиеся на переносице. Огромные черные глаза. И вот он весь, словно гора, ввалился в палату. Его великолепный баритон заставлял дрожать немало женских сердец, но он был и оставался преданным мужем для красавицы Сары. Всегда задорный, словно семнадцатилетний юноша! И никто никогда не видел на его лице какой-либо намек на печаль или обиду. Все, кто был с ним знаком, знали его девиз: «Самая лучшая оборона – это нападение». Поэтому никто не желал с ним ссориться. Да и зачем, если он со всеми находил общий язык и при этом всегда оставался дружелюбным. С Сарой у них была чистая и очень крепкая ЛЮБОВЬ. Сара верила Мордехаю, как самой себе, и Мордехай верил Саре, как самому себе.

И вот этот человек-гора с легкостью подлетел к Саре, кормящей грудью их сына, и тихо произнес: «Любовь моя! Когда же тебя отпустят домой? Я с нетерпением ожидаю этого часа! Может быть, сегодня? Ведь ты гораздо лучше себя чувствуешь?! Поверь, что я очень хорошо понимаю, как тяжело было тебе вынашивать нашего гиганта. Пять с половиной килограммов! Это тебе не шутка. А рожать такого, наверно, полная катастрофа?! Вероятно, я что-то не то говорю? А, Сара?!», – и он внимательно посмотрел в глаза своей жене. А Сара в свою очередь приложила указательный палец к его рту и шепотом сказала: «Мой дорогой! Тебя ничто не изменит! И не надо. Всегда и везде оставайся таким, какой ты у меня есть и будешь. Я очень тебя люблю! Наш сын при родах сделал мне очень больно! Поэтому главный врач меня не отпускает до полного излечения. Но я думаю, что уже завтра нас с сыном отпустят домой. Потому что я чувствую себя гораздо лучше. Любимый мой, пожалуйста, скажи, зачем сегодня ты побеспокоил рабая?» – и Сара ласково посмотрела на Мордехая.

Мордехай в свою очередь ответил: «Душа моя! Ты понимаешь?! На моей работе все узнали о том, что у нас родился сын. И вот! Хозяин нашей компании нашел время и позвал меня к себе в кабинет. Он поздравил меня с рождением сына и сказал, чтобы мы вовремя сделали нашему мальчику обрезание. Так как по нашим законам этот обряд обязательно нужно завершить до наступления девятого дня. Он при мне позвонил рабаю и попросил его об этой услуге. И вот! Я, конечно, согласился. Разве я мог отказать хозяину компании, в которой я работаю? Сейчас рабай ожидает в коридоре. Могу ли я его позвать?»

Сара тихим голосом произнесла: «Сердце мое! Разреши мне закончить кормление нашего великана. Наш мальчик нисколько не отказывается от двойной порции грудного молока. Мне еще понадобится двадцать минут. Хорошо?»

Мордехай кивнул головой в знак одобрения, а затем вышел в коридор, где его ожидал рабай Моше-Хаим. Рабай встретил вернувшегося Мордехая с приятной улыбкой и вопросительным взглядом. Мордехай отвечал: «Дорогой рабай! Я очень прошу вас простить меня и мою жену Сару! Но если вы не торопитесь, нам придется подождать еще каких-нибудь полчаса, потому что Сара кормит нашего мальчика. Ребе! Вы не можете себе представить, как прожорлив наш сын-великан! Все дети как дети, и им достаточно одной порции от своих матерей! А нашему двойную порцию подавай. Поэтому простите, пожалуйста, и мою жену, и нашего сына».

Рабай Моше-Хаим выслушал не перебивая, а когда Мордехай закончил говорить, ответил: «Вы очень воспитанный человек, Мордехай! И ваши родители, пусть они будут здоровы, не АШКЕНАЗЫ. Скорее всего, они из Азии или с Кавказа! Скажите, Мордехай! Я прав?»

На что Мордехай смущенно отвечал: «Конечно, вы правы, ребе! Мои родители из Грузии. Сейчас они, пусть им всегда будет хорошо, вместе с моими братьями и сестрами живут в Израиле».

Рабай поинтересовался: «В каком городе Израиля они живут? Если это не секрет, конечно!»

Мордехай еще более смутился, но ответил: «Мои родители! Пусть все болезни обойдут их стороной! На сегодняшний день они живут в Ашдоте вместе с двумя младшими дочерьми и тремя младшими сыновьями. Старшие мои два брата вместе с семьями живут в Иерусалиме. Еще три средние сестры, тоже замужние, кто в Хайфе, кто в Бейт-Лехеме. Только одну сестру мы потеряли. Она была и остается любима всеми нами. Вот только!.. Только!.. Мне и всем нам очень больно говорить о нашей Йегудит. Потому что эта глупая девчонка позволила себе познакомиться с арабом из Саудовской Аравии. И вот! Теперь живет там. Глупая! И вы представляете себе, ребе, наша красавица Йегудит приняла ислам. Ну кому из нашей семьи, тем более родителям, могло такое понравиться? А я встал на ее защиту и произошло то, что должно было произойти! Но вам, ребе, это, наверно, неинтересно? И зачем я об этом рассказываю? Открыл вам свою душевную боль, как маленький ребенок! Извините меня, пожалуйста, за мою откровенность. Наверное, я был не прав, когда встал на защиту своей любимой сестрички». Мордехай замолчал. Рабай Моше-Хаим с большим вниманием выслушав всю эту короткую и очень трогательную историю, посмотрел в сторону двери палаты, за которой находилась Сара с новорожденным мальчиком, и тихо произнес: «Мордехай! Может быть, вы проверите, ваша жена закончила кормление? Мы тут заболтались, а там, возможно, нас уже ожидают!»