В поисках христиан и пряностей - Найджел Клифф

Мусульмане – «те, кто повинуется» – цеплялись за свою веру, и сама эта стойкость наперекор всем бедам представлялась знаком божьей милости. Решающим моментом стала не победа на поле битвы, а зрелищный и крайне успешный ход по манипуляции мнением общества. В 628 году Мухаммед внезапно объявился под Меккой с тысячью безоружных паломников и заявил о своем законном праве араба поклоняться в Каабе. Пока он торжественно совершал ритуалы, а курайшиты хмуро стояли поодаль, правители Мекки вдруг показались скорее глуповатыми, нежели неуязвимыми, и оппозиция пошла на спад. В 630 году Мухаммед вернулся с воинством последователей. Он снова семь раз обошел храм, повторяя нараспев: «Аллах акбар!» – «Бог велик!» – потом вошел внутрь, вынес идолов и разбил их вдребезги на земле.

На момент своей смерти два года спустя Мухаммеду удалось то, о чем не мог даже мечтать ни один исторический лидер: он основал процветающую новую религию и расширяющееся новое государство, причем первая была неотделима от второго. Менее чем за год армии ислама сокрушили арабские племена, не принявшие новый порядок, и впервые в истории Аравийский полуостров был объединен под властью одного правителя и одной веры. Подстегиваемый религиозным рвением, новообретенной общей целью и отрадной альтернативой – либо огромная добыча при жизни, либо вечное блаженство после смерти, – новый богоизбранный народ начал оглядываться по сторонам.

И увидел две сверхдержавы, которые, не жалея сил, стремились стереть с лица земли друг друга.

Более тысячи лет Восток и Запад противостояли на берегах реки Евфрат в Месопотамии, плодородной земли, издавна известной как колыбель цивилизации, – сегодня она находится на территории Ирака. На Востоке лежала прославленная Персидская империя, хранительница древней утонченной культуры и первой основанной на откровениях мировой религии, монотеистической веры жреца-визионера Заратуштры (эта религия стала известна по латинизированной форме его имени Зороастр как зороастризм), который за столетия до рождения Христа проповедовал о сотворении и воскресении, спасении и апокалипсисе, рае и аде и о рожденном от девственницы Спасителе. Возглавляемые великим шахиншахом – буквально «царем царей», – персы были застарелыми противниками греков, пока Александр Македонский не разгромил их армии. Когда Персия восстановила утраченное могущество, эта империя попросту перенесла свою вражду на преемников греков римлян. Древнее противостояние стало формирующим столкновением Востока с Западом, и в 610 году, как раз когда Мухаммед получал первые свои откровения, наконец выплеснулось в тотальную войну.

Пока волны варваров бушевали на границах Западной Европы, на восточной ее окраине император Константин построил новый Рим. Сверкающий Константинополь высился над Босфором, стратегической полоской воды, ведущей от Черного моря к азиатскому Средиземноморью. Запершись за неприступными стенами, наследники Константина беспомощно смотрели, как персы завоевывают их восточные провинции и продвигаются к священному Иерусалиму. Давным-давно римляне до основания снесли иудейский Иерусалим, и на месте, отождествляемом со страстями Христа, вырос новый город; первый император Константин лично возвел храм Гроба Господня на предполагаемом месте распятия, погребения и воскресения Христа [7]. Теперь же страдания христиан сделались почти апокалиптическими, когда персы увезли Честной и Животворящий Крест Господень, на котором, как полагалось, умер Христос, равно как и священные Губку и Копье и патриарха города, оставив по себе Гроб Господень дымящимся и опустелым на фоне черных от дыма небес [8].

На последнем издыхании Восточная Римская империя постаралась дать персам отпор и вышла победительницей, а Персия погрязла в гражданской войне. Но и победители были истощены. Византийские города были разорены и переполнены беженцами, сельское хозяйство понесло огромный ущерб, торговля практически замерла, а граждане провинций ужасно страдали от непомерных налогов, которыми оплатили имперское избавление. В период бурных религиозных полемик [9] наибольший урон наносило безжалостное стремление Константинополя навязать всем странам свою ортодоксальную версию христианства. Скормив для начала христиан львам, римляне перешли к преследованию всех, кто отказался следовать официальному курсу, и на огромном пространстве Восточного Средиземноморья от Армении на севере и до Египта на юге диссиденты среди христиан скорее приветствовали перспективу нового режима [10].

С поразительным апломбом арабы напали на обе древние империи разом.

В 636 году одиннадцать столетий мощи Персии закончились атакой ревущих слонов на поле, возле которого позднее возникнет Багдад. «Горе этому миру, горе этому времени, горе этой судьбе, – будет сетовать национальный эпос Ирана, – раз нецивилизованные арабы явились обратить меня в мусульманство» [11]. Исламу открылась дорога на север до Армении, на северо-восток до азиатских степей, граничащих с Китаем, на юго-восток до Афганистана и на восток в Индию. В том же году арабская армия разгромила во много раз превосходящие ее византийские войска в битве при Ярмуке и аннексировала Сирию, где на пути в Дамаск обратился в христианство Савл из Тарса и где, приняв имя Павел, основал в Антиохии первую христианскую общину. В следующем году был взят измором и открыл свои ворота завоевателям нового толка Иерусалим [12] – всего через восемь лет после того, как византийцы победно вернули Крест Господень на его законное место. Разрываемый различными вероисповеданиями город был священным для ислама в той же мере, что и для иудаизма, и столетия борьбы иудаизма и христианства за священные места уступили дорогу столетиям столкновений между мусульманами и христианами.

Четыре года спустя арабы завоевали сказочный плодородный Египет, самую богатую из всех византийских провинций. Пока Константинополь бессильно наблюдал, свирепые пустынные племена, которые он презрительно именовал сарацинами [13] – «народом шатров» [14], – захватили все земли, которые он отвоевал так недавно и такой дорогой ценой. По мере того как рушились под натиском ислама империи и царства, даже епископы начали задаваться вопросом, не получил ли Мухаммед наказ свыше [15].

Из Египта мусульманские армии маршем отправились на запад по средиземноморскому побережью Африки, и тут их, казалось бы, неостановимый натиск неожиданно захлебнулся.

Проблемы были отчасти внутреннего порядка. Мухаммед умер, не назвав своего преемника и даже не оставив четких инструкций, как этого преемника следует избирать. Вскоре вспыхнули застарелые распри, обостренные борьбой за военную добычу, тянувшуюся бесконечными обозами по пустыням и неизменно оказывавшуюся в руках курайшитов, того самого племени, чью монополизаторскую алчность так резко обличал Мухаммед. В результате внутренних интриг и борьбы за власть первые четыре халифа – «преемника» пророка – были избраны из среды ближайших соратников и членов семьи Мухаммеда, но даже высокий статус не сумел их защитить. Некий взбешенный персидский солдат пырнул кинжалом в живот второго халифа, вспорол его как рыбу, а потом еще ударил в спину, когда тот молился. Группа мусульманских солдат-заговорщиков, разобиженных роскошным образом жизни и неприкрытым непотизмом третьего халифа, палками забила его до смерти, и в умме вспыхнула гражданская война. Четвертый халиф, которого звали Али – кузен и зять пророка и ближайший его соратник, – получил удар отравленным мечом [16] на ступенях мечети за то, что чересчур уж охотно шел на переговоры с собратьями-мусульманами. Его последователи, твердо уверенные, что Али был богоизбранным преемником Мухаммеда, со временем объединились, став известны как Ший’а Али – «партия Али», для краткости шииты – и окончательно и бесповоротно откололись от прагматичного большинства, которое стало известно по термину для обозначения «пути, указанного пророком» как сунниты.

Из последовавшего затем хаоса возникла первая династия халифов – Омейяды [17], которые перенесли столицу из змеиного гнезда на Аравийском полуострове и почти столетие правили из Дамаска, древнего, космополитичного города в бывшей римской провинции Сирия. Однако новорожденную империю продолжала теснить оппозиция, на сей раз внешняя. В Северной Африке арабские армии на десятилетия увязли в стычках с ордами голубоглазых берберов [18], древнего коренного населения Северной Африки. Берберы устраивали свирепые атаки из своих горных крепостей всякий раз, когда накатывала очередная волна завоевателей, и не собирались изменять своим обычаям только потому, что объявили о своем обращении в новую веру. Атаки берберов возглавляла грозная иудейская царица-воительница, известная арабам как Дакия аль-кахина, или «Пророчица», мчавшаяся на битву с развевающимися огненно-рыжими кудрями и раз за разом отбрасывавшая захватчиков далеко на восток, пока наконец ее не выследила огромная арабская армия. Погибла берберская предводительница, сражаясь, c мечом в руке.