Любовь навылет (СИ) - Володина Таня

Кекс в пальцах Даши рассыпался на крошки. У неё тряслись руки, словно она заразилась от Оленева похмельным синдромом.

— Боже мой, — повторила она, отряхивая липкий изюм с ладоней, — как же пьяного пилота допустили к полёту? Разве они не проходят медкомиссию перед рейсом?

— Ой, да проходят, конечно. Не пьяный он был! Пить он начал как раз после ЧП.

— А что же тогда случилось на взлёте?

Оксана открыла рот, потом закрыла. Похлопала густыми накрашенными ресницами:

— Извини, не хочу распространять слухи. Я и так слишком много болтаю, прямо какое-то недержание. Директор узнает — будет ругаться, он давно обещал укоротить мне язык…

Она ещё что-то говорила, а Даша смотрела на Оленева. Значит, его выгнали из пилотов за ЧП, но директор пристроил его заместителем. И три года терпит его пьянство. Интересно за какие заслуги? А все остальные Оленева недолюбливают — причём так сильно, что никто не помог собрать ему разбитые тарелки. Но откуда такая неприязнь? За то, что ему удалось спасти самолёт? За то, что пассажиры остались живы?

Что-то не сходилось.

ЧП — не такое уж редкое дело в авиации. Обычно его виновники не становятся изгоями в коллективе, если понесли заслуженное наказание. Особенно если удалось избежать жертв…

Внезапно Оленев обернулся и посмотрел Даше в глаза. Поймал её с поличным: она не успела отвернуться и притвориться, что не разглядывает его. Оленев словно прочитал её мысли, криво усмехнулся и отвернулся.

3. 8 Марта

Даша не могла выбросить эту историю из головы. То и дело она вспоминала рассказ Оксаны и ужасалась. Перед мысленным взором раздувался огненный шар, пожиравший титан, дюралюминий, резину, но самое главное — живые и беззащитные человеческие тела. Кожу, волосы, кости. Даша содрогалась от ужаса.

Если бы она совершила нечто подобное, — поставила под угрозу жизни сотни человек, — она бы тоже начала пить. Наверное, Оленеву до сих пор снятся кошмары. Поэтому он и бухает.

Даша погуглила и нашла в интернете заметку трёхлетней давности. Однако в ней не было ничего трагичного, лишь сухое изложение фактов: «В аэропорту города N пассажирский лайнер Boeing-737 во время взлета совершил экстренное торможение, в результате чего выкатился на несколько метров за пределы взлетной полосы, передает «Интерфакс» со ссылкой на источник. По словам источника, причиной экстренного торможения стала ошибка пилота. На борту самолета находились более 100 пассажиров. Проводится следствие». И ничего о горящих людях, страхе и боли…

Но что за ошибку совершил пилот?

Как-то она не выдержала и спросила Усольцеву:

— Нина Петровна, а вы случайно не знаете, почему случилось то ЧП — ну, когда Оленев выехал за полосу?

— А зачем тебе? — спросила Усольцева, отрываясь от экрана компьютера.

— Просто интересно. Я ведь тоже летаю на самолётах, хочу знать об опасностях.

— Самолёты — самый безопасный вид транспорта, — отрезала начальница.

Даша хмыкнула:

— Я знаю, но почему он выкатился за полосу?

— Потому что выкатился. Хочешь знать подробности — спроси Матвея сама, а собирать сплетни — это низко. Матвей мой друг, я не буду обсуждать его поступки за спиной.

— О-о, — только и смогла вымолвить Даша, — извините, я не знала… Я не собираю сплетни, просто он в столовой уронил поднос…

Она смешалась и замолчала. Как объяснить, что её тронул вид бывшего пилота, одиноко стоявшего посреди столовой, словно в зале суда? Она и сама с трудом могла сформулировать свой интерес к этой истории. Сочувствие — вот что ею двигало. И любопытство, конечно.

— Ты уже сделала отчёт, о котором я тебя просила? Неси мне на подпись, а потом занеси директору, он ждёт. И не забудь, восьмого марта — корпоратив. Явка строго обязательна!

* * *

Оксана подтвердила, что уклониться от корпоратива невозможно. Руководство тщательно следило за тем, чтобы коллектив сплачивался как можно теснее и дружил как можно крепче: это благотворно влияло на климат в офисе и косвенно повышало безопасность полётов.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Даша раздумывала над этой концепцией, пока собиралась на праздник. Выходило, что руководство право: если техник подружится со стюардессой, то будет внимательнее осматривать самолёт перед рейсом. А если бухгалтер подружится с пилотом, то не проворонит нужный платёж и не бросит экипаж где-нибудь в Болгарии без топлива и обслуживания.

Только вот почему этот сплочённый коллектив игнорировал начальника службы безопасности? Чем он им насолил?

Восьмого марта Даша встретилась с Оксаной в аэропорту, и знакомые подбросили их до столовой. Ради праздника помещение украсили шарами и поздравительными стенгазетами. Столы сдвинули и застелили белыми скатертями, а в центре устроили танцевальную площадку. Играла негромкая музыка — старомодное ретро. Даша нашла своих, уселась за «бухгалтерским» столом и осмотрелась. Похоже, она была самой молодой сотрудницей среди приглашённых. Следующей была Оксана: Даша не спрашивала её о возрасте, но выглядела красавица-блондинка лет на тридцать. Все остальные — бухгалтеры, экономисты, юристы, сотрудники отдела кадров, инженеры из техотдела и руководители со своими многочисленными заместителями — выглядели довольно «пожилыми»: от сорока до шестидесяти.

Никаких молодых горячих пилотов, никаких стажёров и улыбчивых стюардов. То ли все они на рейсах, то ли у лётного отряда планировалась своя вечеринка.

Даша невесело усмехнулась. Да, в зарплате она здорово выиграла, но на личной жизни, видимо, придётся поставить крест. В офисах свободных парней нет, все они в небе. Один лишь Оленев на земле, но и его не видать. Даша подумала, что на его месте не пошла бы на корпоратив, и никто бы её не заставил. С таким-то отношением коллег…

— Комарова! Иди-ка сюда, — позвала её Усольцева за директорский стол.

Вокруг уже танцевали парочки, гремели хиты восьмидесятых. Даша отложила бутерброд с икрой и пробралась к Усольцевой, села рядом с ней:

— Я отдала директору документы, всё в порядке.

— Да я не об этом, — махнула рукой Усольцева. — Познакомься, это мой сын Эдуард.

Из-за её спины выдвинулся мужчина лет тридцати или чуть старше. Его подбородок украшала стильная рыжая бородка, а зачёсанные назад волосы открывали покатый лоб. Небольшие, глубоко посаженные глаза внимательно разглядывали Дашу. Он неуловимо напоминал английского принца — скорее Гарри, чем Уильяма. Обманчивая внешность: и красивый, и страшный одновременно.

Эдуард протянул руку и сказал вкрадчиво:

— Добрый вечер, Даша. Рад с вами наконец познакомиться.

Даша ответила на рукопожатие, постаравшись сделать его энергичным и однозначно товарищеским:

— Я тоже рада. Не знала, что у Нины Петровны есть сын.

Эдуард задержал её руку:

— Потанцуем?

— Конечно, потанцуйте! Чего за столом сидеть? — спросила Нина Петровна. Её вопрос походил на приказ.

Даша замешкалась с ответом, а Эдуард уже вставал и увлекал её за собой. «Я люблю тебя до слёз», — пел Серов. Даше пришлось выйти на середину зала. На этом месте три дня назад они с Оленевым собирали осколки. Эдуард уверенным жестом положил ей руку на талию и привлёк к себе. Даша вздохнула, опустила ладонь на бархатный пиджак и закачалась в медленном танце.

Вокруг вспыхивали огни цветомузыки, кружились парочки, раздавались смех и звон бокалов. Эдуард вёл мягко, но грамотно. Даша с опасением следила, не начнёт ли он её ощупывать, но тёплая мужская рука аккуратно её придерживала и не делала попыток соскользнуть на попу. Даша расслабилась. Эдуард оказался высокого роста, с худощавой фигурой. И в принципе он ей понравился — по крайней мере на первый взгляд. Сбрить бы рыжую бородку — было бы вообще хорошо.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

За плечом Эдуарда Даша увидела какое-то суматошное движение около директорских столов. Кажется, кто-то уронил стул или начал бузить. В неоновом свете мелькнула и исчезла буйная шевелюра Оленева. Даша прищурилась, но ничего не разглядела: суматоха улеглась так же быстро, как и возникла. Даша вертела головой, но Оленева нигде не было.