Неверная жена - Коваль Лина

Он раскатисто смеётся, от чего рубашка на его груди натягивается.

– По-моему, тоже. Вы же извинитесь перед Яной?

Во мне что-то взрывается, и я раздражённо топаю ногой, как мой сын.

– На сайте возврат оформлю, – хватаю сумку и двигаюсь к выходу. Танцор, твою мать. Думает у него папочка с мандатом и всё!

Будет вести себя как хочет.

Перебегаю через лесенки, несусь обратно в машину. Сейчас заеду в любимую кондитерскую и куплю себе любимое пирожное с заварным кремом. Нажрусь и стану толстой. По крайней мере, будет адекватная причина того, что Лёша меня не хочет.

– Виктория, – слышу своё имя. – Виктория.

Разворачиваюсь и слежу как стремительным шагом на меня надвигается международная звезда современной хореографии. Господи, зачем ты позволил носить ему эти джинсы? Это преступление против моей чести.

– Виктория, произошло недоразумение. У вас годовой вип-абонемент и давайте не будем усложнять.

– А-а-а-а, – говорю намеренно отстранённо. – Я думала вы извиниться пришли.

Он переводит оценивающий взгляд на мой Мерседес, такой же, кстати, как у моего мужа, только серый. Мнётся, словно не может произнести заветные слова. Видимо извиняться для Матвея Андреева в новинку.

– Простите, я был не прав, – говорит он серьёзно, погружая меня в море своих серых глаз.

От этого я начинаю нервно теребить ремень спортивной сумки.

– Не будем терять время. Раз вашего тренера нет на месте, я сам проведу вашу первую тренировку. Только переоденусь.

Сглатываю не понятно, от чего подступившую слюну. То ли от того, что моя тренировка будет с танцором такого уровня. То ли от того, что я представила, как он расстёгивает ремень на своих джинсах и скидывает их, чтобы переодеться.

– Пойдёмте, – приглашает меня рукой обратно.

С королевским видом прохожу мимо, и чувствую у себя на спине касание его твёрдой руки.

Помоги мне. Господи, пережить этот вечер!

Глава 4. Виктория

Заламывая руки, жду Андреева в танцевальном зале, в который он любезно меня проводил, а затем ушёл переодеваться. Зеркало во всю стену отражает мою неуверенность перед первым занятием.

Я больше пятнадцати лет не танцевала, кроме как в ночных клубах. Ощущение, что вернулась, к истокам бьёт по невидимым точкам в груди. Вытягиваю правую руку в сторону, и плавно провожу кончиками пальцев по ней левой. От запястья до линии ключицы. Затем то же самое проделываю слева-направо.

Затем носком правой ноги провожу полукруг по напольному покрытию, вытянув руки над головой в третью позицию. Поднимаю левую ногу и проделываю то же самое. Любуюсь в зеркало на то, как оживает моё тело, благодаря давно забытым движениям.

Провожу ладонью по центру от шеи до низа живота, изогнув при этом линию бёдер.

– Неплохо для начала, – слышу хриплый голос позади и ищу глазами в зеркале его источник.

Андреев стоит возле входа в зал. На нем черные спортивные брюки и черная майка, открывающая его рельефные руки.

Не отрывая взгляда, наблюдаю, как он подходит ко мне и останавливается за спиной буквально в полуметре.

Матвей намного выше и если я чуть отклонюсь, то упрусь в его грудь затылком. От дикого желания попробовать это сделать чувствую лёгкое головокружение.

– Вы занимались раньше? – спрашивает он, размещая свою руку у меня на шее в районе верхних позвонков. Начинает её разминать и все слова улетучиваются с языка. Тело прошибает током.

– Виктория? – спрашивает ещё раз, приподнимая бровь.

– А-а-а, – нахожусь. – Да. В школе. Современный танец и немного бальных.

– Балерина, значит, – улыбается он открыто. Его поза свободна, и он достаточно расслаблен.

В движениях и мимике нет ничего личного. Того, чтобы могло оскорбить меня или как-то унизить. Но я все равно чувствую раздражение, которое расходится по венам от того места, где касаются его пальцы.

– Заниматься будем? – спрашиваю резко. Получается грубовато.

– Будем, – улыбается он, продолжая разминать мои позвонки. Тело наэлектризовано, и я чувствую желание, которое тлеет, как уголёк, во мне уже больше месяца. Вожделение предназначено не для него, выскочки-танцора и сына богатого папочки. А для моего мужа, Алексея Свободина. Но не реагировать на сильные мужские руки я не могу.

Вдруг ладонь резко исчезает с шеи, на коже оседает холод. Словно из печки в ледяную воду окунули.

Матвей отходит к окну и нажимает на кнопки стереосистемы.

Следующий час я нахожусь в бешеной эйфории. От того, как оживает моё тело. После лёгкой разминки мы разучиваем пару движений и до изнеможения повторяем их вновь и вновь. Для кого-то это ад, для меня – способ почувствовать себя живой, оказывается.

Невероятно.

К концу занятия мои глаза горят, как никогда за последние пару лет. Внутри долбят адреналин с дофамином, и я испытываю к этому красивому парню море благодарности.

– Повторюсь, у Вас все очень неплохо, но надо убирать деревянность, – говорит он, выключая музыку.

Вдруг становится обидно. Я выложилась, казалось бы, на все сто, с меня семь потов сошло. А он говорит, что я деревянная?

– Какая-то внутренняя зажатость, что ли, – говорит он задумчиво бархатным голосом, разглядывая полоску кожи между топом и легинсами. – Отсутствие сексуальности.

Внутренности вспыхивают огнём, и я вскидываю на него горящие гневом глаза. Андреев иронично смотрит, приготовившись к реакции. Меня вдруг осеняет, что это возмездие за его извинения у машины. Он пытается быть радушным хозяином, но наглая хамская сущность лезет наружу.

Разворачиваюсь, грязно качнув бёдрами, и легко подхватываю сумку:

– Спасибо за мастер-класс, – благодарю вежливо. – Не знаю, как вас зовут. Вы не представились.

– Не знаете? – смотрит непонимающе и его губы расходятся в ухмылке, образуя ямочки на щеках. Хочется протянуть руку и потрогать их пальцами.

– Нет, – смотрю намеренно холодно. – А должна? Вас тут что, каждая собака знает?

– Ну да, – тянет он самоуверенно, сводя руки на груди. Ноги расставлены на ширине плеч. Он как с картинки. Я вся мокрая от пота, словно курица после дождя. А он вообще такой же, как при входе в этот зал. Идеальный.

– Ладно, – махнув рукой, разворачиваюсь. – Я всё равно не запомню.

– Матвей, – говорит он тихо.

Киваю головой, чуть остановившись.

– Запомни, Вика.

Делаю вид, что не расслышала его последнего обращения без привычного выканья и покидаю танцевальный зал.

Решаю переодеться дома, поэтому быстро закидываю сумку в машину и мчу по трассе в сторону загородного посёлка. Сегодня суббота и я предусмотрительно, договорилась с мамой о том, что Марк останется у неё.

Зайдя домой, понимаю, что Лёша ещё не вернулся с футбола. Но это мне на руку, я кое-что задумала. Быстро принимаю душ и укладываю волосы. Натираюсь любимым лосьоном с запахом ванили и эффектом сияния. Натягиваю на голое тело черную ночную сорочку, которую не ношу в присутствии сына. Слишком открытая. Слишком на грани.

Когда слышу стук входной двери, выхожу из своей комнаты и останавливаюсь у лестницы.

Лёша бросает ключи с телефоном на комод и поднимает глаза на меня.

– Привет, как все прошло? – спрашивает сухо.

– Нормально, – киваю. – Есть будешь?

– Нет, – качает головой. – Мы поужинали со Славским в бургерной.

– Ясненько.

– Спать пойду, – устало разминает шею. – Не выспался ни хера.

Когда проходит мимо меня, хватаю его ладонь и обнимаю за шею, прижимаясь к родному телу и сминая футболку на спине. Каждой клеточкой проникаюсь касанием его груди, живота, ног. Вдыхаю запах своего мужчины, его любимой туалетной воды, и тянусь к лицу губами.

Лёша быстро чмокает их пару раз и отстраняется:

– Спокойной, Вик. Давай потише с утра, окей?

Чувствую себя отвергнутой и потерянной, но держу лицо.

– Конечно, – говорю, обнимая себя за плечи. – Спи крепко, Свободин.

Лёша кивает и скрывается в своей комнате, а я остаюсь в коридоре. Одна. Снова одна. Пытаюсь сдержать слезы.