Допустимый ущерб - Чингиз Абдуллаев

— В Москве считают, что угроза крупного террористического акта более чем очевидна, — продолжил Кафаров, тяжело поднялся из кресла и махнул рукой, показывая, чтобы я не вставала следом за ним.

Он сделал несколько шагов по комнате, поправил скремблер, закрепленный на оконной занавеске. Если кто-то захочет нас подслушать, ему это не удастся. Настолько все продумано.

Но Кафаров неожиданно резко повернулся ко мне и заявил:

— Из Москвы поступил запрос. Они просят помочь им проверить эту информацию. Сама понимаешь, насколько это важно для российских спецслужб. У них скоро намечается проведение чемпионата мира по футболу. Ты можешь представить, какое количество зрителей хлынет в Россию! А это соседнее с нами государство.

— Вы думаете, что русские не справятся? Они уже провели Олимпийские игры на высочайшем уровне, не допустили ни одного серьезного провала. Ни единого!..

— Олимпийские игры проходили в небольшом городе Сочи, — терпеливо напомнил Кафаров. — Проконтролировать безопасность там не так уж и сложно. Достаточно сделать несколько внешних линий проверки и наладить работу внутри. А вот чемпионат мира по футболу пройдет во многих российских городах, на огромной территории. При этом тысячи зрителей будут перемещаться по всей стране, самой большой в мире. Обеспечивать безопасность такого мероприятия — задача более чем сложная. Во много раз.

— Понимаю. Не нужно ничего больше говорить. Им нужны гарантии?

— «Полную гарантию может дать только страховой полис», — неожиданно пошутил полковник. — Так, кажется, говорил Остап Бендер главе акционерного общества «Геркулес». Но если серьезно, им нужно понять, кто, как и зачем собирается проводить этот грандиозный террористический акт.

— И чем я могу помочь? — все-таки не выдержав, спросила я.

В конце концов, меня зачем-то вызвали на эту странную беседу.

— Умирающий офицер сообщил, что основные события могут произойти во время летнего хаджа, — наконец-то сообщил Кафаров. — Именно в этом году хадж должен состояться летом. Миллионы паломников устремятся в Мекку.

— Ничего не понимаю, — честно призналась я. — Хадж совершается в Саудовской Аравии, которая находится за тысячи километров от России. Как это все связано друг с другом?

Полковник посмотрел на меня так, что я смутилась. Он способен одним только взглядом заставить вас почувствовать себя мелким и ничтожным существом, которое посмело вякнуть нечто невразумительное.

— У тебя больше нет вопросов? — на всякий случай уточнил Кафаров.

Я поняла, что мне лучше больше ничего не спрашивать, и просто молчала. Он удовлетворенно кивнул.

— Должен тебе напомнить, что противостояние на Ближнем Востоке длится уже не один десяток лет, — продолжил Микаил Алиевич менторским тоном преподавателя. — Конечно, израильтяне работают превосходно. Нужно отдать им должное. В арабских странах, окружающих еврейское государство, не зря говорят, что каждый третий их гражданин — осведомитель Израиля, каждый второй — агент, а каждый первый — просто переодетый израильтянин. Знаешь, кто работал в разведке под видом женщины, которая была достаточно привлекательной для многих мужчин? — Не дожидаясь моего ответа, он сказал: — Генерал Эхуд Барак, бывший премьер-министр Израиля и нынешний министр обороны. Кстати, он некоторое время возглавлял и АМАН. Впечатляет?

— А вы сами не переодевались женщиной? — Честно говоря, я сама не понимала, как у меня вырвался такой вопрос.

Но он понравился моему шефу.

Полковник даже улыбнулся и ответил:

— В молодости переодевался. И тоже пользовался успехом у мужчин. Можешь мне поверить. Говорят, что я был очаровательной шатенкой. Но это в прошлом. Почему я тебе говорю об израильских спецслужбах? Всякое действие рождает противодействие. Конечно, за израильскими спецслужбами очень сложно угнаться. Они действуют более чем эффективно. Не говоря уже о том, что у них есть свои источники и осведомители практически во всех штабах и министерствах арабских государств. Но постоянные успехи израильских спецслужб породили достаточно мощное противодействие специально созданных структур «Хамас», «Хезболла», у палестинцев, сирийцев, египтян, иорданцев, иракцев, ливанцев и так далее по списку.

А это означает, что любой посторонний человек, который прибудет туда, окажется под особым контролем, в том числе спецслужб Саудовской Аравии и агентов остальных арабских государств. Именно поэтому там не может появиться посторонний человек. Все люди, прибывающие из России, будут находиться под круглосуточным присмотром. Ты понимаешь, что такая информация не может оставаться тайной для сотрудников арабских спецслужб. Значит, там будут следить абсолютно за всеми паломниками, прибывшими из России.

Я снова глупо кивнула, все еще не совсем понимая, что именно он хотел сказать.

— Тогда появилась идея послать туда человека из другого государства, желательно мусульманского. Он не будет привлекать к себе такого внимания и сумеет выяснить, кто из паломников может оказаться связным террористов. Теперь понимаешь? Этого связного будут пытаться вычислить сами израильтяне и, конечно, осведомители арабских спецслужб. Но наблюдатель из другой страны может остаться незамеченным. Особенно если это будет женщина.

Только в эту минуту я начала понимать, почему меня так неожиданно вызвали и о чем вообще шла речь. Я изумленно посмотрела на Микаила Алиевича. Он, как обычно, все читал в моих глазах и заранее знал, какой вопрос я собиралась ему задать.

— Да, — сказал полковник. — К нам поступил официальный запрос из Москвы. Это совместная операция наших спецслужб. Ее достаточно долго разрабатывали аналитики.

— И выбрали меня?

— Нет, — ответил полковник, глядя мне в глаза. — Тебя выбрал я. Это было мое предложение. Все совсем не так, как ты думаешь.

Интерлюдия

В этот дом на окраине Махачкалы они прибыли глубокой ночью. Внедорожник въехал во двор, ворота закрылись.

Только тогда из салона автомобиля медленно вылез пожилой человек, опирающийся на палку. Тяжело ступая, он вошел в дом, где его уже ждали. Мужчина, стоявший в дверях, был лет на десять моложе гостя, возраст которого давно перевалил за шестьдесят. Седые волосы и аккуратно подстриженная борода, усы. Чуть выше среднего роста, широкоплечий, кряжистый.

Гость был одет в белую рубашку без галстука, темный костюм. На голове широкая папаха. Высокого роста, достаточно подтянутый, несмотря на возраст. Почти лысый, с резкими чертами лица, тяжелым подбородком.

— Здравствуй, хаджи Рахман!

— Здравствуй, Гасым! — ответил гость, протягивая руку. — Или тебя нужно называть господином генералом?

— У нас обычно говорят «товарищ генерал», — поправил Гасым. — Хотя ты можешь называть меня как прежде. Мы ведь знакомы уже больше пятидесяти лет. Я был шестилетним мальчиком, когда твои родители приехали к нам домой, к моему отцу. Тебе тогда было тринадцать?..

— Четырнадцать, — поправил его хаджи Рахман. — Твой отец работал главным врачом поликлиники. Он меня тогда и спас. Мои родители всегда об этом помнили, говорили о золотых руках твоего отца, о его таланте врача. Мир его праху. Да упокоит Аллах его душу.

— Да упокоит Аллах души всех наших близких, — вежливо ответил генерал. — Пройдем к столу, хаджи, нам нужно переговорить.

— Это я уже понял. — Хаджи Рахман усмехнулся, шагнул к столу и опустился на стул. — Ты не стал бы меня искать просто так, тем более вызывать ночью в этот дом. Значит, у тебя действительно очень важное дело.

— Очень важное, хаджи, — подтвердил Гасым. — Поэтому мне нужно было срочно встретиться с тобой.

— Скажи, какая у тебя проблема, — предложил хаджи Рахман. — Я подумаю, как можно тебе помочь.

— Я слышал, что ты снова собираешься совершить хадж? — уточнил вместо ответа генерал.

— Твое ведомство опять занимается паломниками? — Хаджи криво усмехнулся. — Я думал, что вы уже давно не воюете с Аллахом. Или времена поменялись в очередной раз?

— Все течет, все меняется, хаджи. — Гасым улыбнулся. — Но не в этом случае. Наоборот. Чем дальше, тем больше люди тянутся в церкви и мечети. Хотя сейчас это превратилось скорее в модную показуху, перестало быть настоящей верой.

— Это ты хорошо сказал, — одобрительно заметил хаджи Рахман. — Сейчас религия превратилась в моду. Ваши генералы теперь ходят в мечети и церкви, показывая, какие они набожные. Не люблю смотреть, как бывшие коммунистические чиновники и офицеры госбезопасности громко молятся. Есть в этом что-то очень непорядочное. Скажи честно, ты тоже ходишь в мечеть?

— Не хожу, — признался генерал.

— Понятно, — кивнул хаджи Рахман. — Спасибо за честный ответ. Я бы все равно тебе не поверил. Помню, как ты был комсомольским лидером в нашем районе тридцать пять лет назад и яростно боролся с религиозными предрассудками. Так вы их тогда называли.