Людоеды - Cepгей Mиxoнoв
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он-то и выдал:
— Всё… никуда не пойду! В доме останусь и…
— Хлопцы! Я всё…
— Чё всё, Сак?
— Даю течь…
— Погоди! Не вздум-Ай… — подал голос Паштет.
— Типа сантехн-Ик? — заявил Мих.
— Ведро найду и… Чем не горшок?
— Боюсь…
— Не дождаться?
— Не попаду… — напомнил Сак про дверь.
— Хреново… сть… — снова выдал Мих.
Надо было что-то делать, и в первую очередь с Саком, а точнее двигать всем дружно на выход. Кто-то да пробьётся туда. Стена стеной, но ведь дверь точно была, если вспомнить, как они попали сюда — не в окно же с форточкой.
Но пока что «свою» разевала класука.
— Кишки простудишь! — не удержался кто-то из них, адресуя ей всё, что думает про неё.
— А может она наоборот старается набить полный рот паразитов, как кашалот планктона? — завернул Сак.
Могло показаться: он забыл про прогулку на улицу и забил на ней, а всё прочее в том же духе. С идеей о двери подсказал Мих, вспомнив про топор. К тому же ему только руку протянуть. За рукоять и ухватился. Но ударил в стену — обухом.
Благо, что не сам и лбом, как Сак. А Зуб и вовсе устроил с бревенчатым основанием разборки при наличии охотничьего ножа, больше подобного на средних размеров мачете. Паштет, так и вовсе схватил штатив-треногу и вбил зубьями в бревно, стараясь пройти сквозь стену на таран.
— Вы чё творите, звери?! — заявился к ним…
— Ма… Ма… к… — едва справились с волнением при виде него вчерашние собутыльники, назвав по кличке, заменяющей им при общении соответственно возрастным критериям 18–20 лет имена. Да и мать нелишне при виде него было вспомнить. — Одно слово — ЧП, и не Чёрный Плащ, но из той же оперы.
А вот ёперная певица на улице и не думала прекращать голосить, продолжала рвать гланды.
— Вы чего тут разлеглись, как эти… — зависла материнская плата у Мака. Мысль, озвученная поначалу им, где-то заблудилась, из-за чего он не сумел свести концы с концами.
— Присоединяйся! Не стесняйся! — выдал Зуб.
— А… — многозначительно произнёс залётный гость, точно в горле кость. — Типа — один раз не пи…
— … речь… сам, а гондурас… — перебил его кто-то на словах.
И тот упал не в силах стоять, когда другие работают или силятся сделать такой вид, а он — умный. Но как водится: далеко не ушёл, присоединяясь к куче-мале.
Оставалось дождаться, дабы выяснить наверняка: в бараке есть ещё «живые» или больше не осталось.
Ответ пришёл сам собой, а точнее тот, кто выбрался в коридор и, миновав чудным образом входную дверь, вполз, нежели не вошёл на четвереньках.
— Беккер — скотина… — заорал Сак.
— Чё, орёшь, как прищемленный в то самое место, — разозлился Зуб.
В голове, словно гранату взорвали, а во рту и хуже того коровы напачкали. Причём всем стадом. Отсюда и зловония, слетающие у него с языка, и не деликатеса.
— Кто здесь? — озадачил Беккер.
— О Жижа даёт! Типа под глухого косит… — не удержался Паштет.
— Гусский я… Могу паспагт показать… — выдал незваный гость.
— Пошёл на… лево и прямо, а затем сразу за угол и направо… — указали ему направление отхожего места разом все пятеро «собутыльников».
— А где Кислый? — опомнился Мак.
— Ща… вель?!
— Он, — кивнул Мак и позвал: — Ша… вель…
Тот, как водится по заведенной традиции нашими людьми после бурной ночки, не откликнулся.
— У баб, поди…
— Э, Беккер! Юра!
— Я за него, — откликнулся тот на призыв Михея.
— Погляди…
— Куда?
— Да не кудахтай, порхатый, а посмотри у них ли…
— Кто, и у кого?
— Кисель у них, этих, как их… — потерял мысль Мих.
— Ба-а-аобаб… — зевнул Зуб.
— Таки мы в России? Какие баобабы!?
— Ну и кто ты после этого, Жижа, а точно не русский!
— Нет, я — гусский!
— Мля… как сложно…
Класука продолжала метаться. Студентам-практикантам казалось: она вопит уже где-то битый час, но прошло не так уж и много времени. Просто они заторможено воспринимали действительность. Минута времени казалась им часом, а миг — вечностью длящейся бесконечность. Но где-то же должен быть выход, а и свет в конце туннеля. К тому же и солнышко вот-вот должно было показаться из-за дальнего горизонта. Словно нарочно не хотело омрачать и без того никакое настроение практикантам, свидетельствуя о том, что происходило у них в студенческом посёлке, затягивая момент истины.
— Ой-ёй-ёй…
— Рожает она там что ли? — задал новый тон пересудам Зуб.
— С чего бы это… — возмутился Паштет, — … не забеременев?!
— Да ты видел её пузо! — напомнил Мак про живот класуки, а тот ещё — она и в сарафане. Чтобы понять, надо представить презерватив набитый не то орехами, не то ватой, подобно домашней колбасе, но сверхмеры. Или чрезмерно. А пожрать любила, как и то… ради чего вышла с утра пораньше и нашла приключения на свою заднюю точку опоры. А не вышла бы, все бы ещё спали спокойно и…
— Надо что-то делать, мужики! — озабочено произнёс Мих.
— И?.. — заждались все от него продолжения умной мысли.
Но её как водится, не зародилось там, где и взяться неоткуда. Тут нужен был день отдыха, после дня… иного отдыха, а точнее заезда сюда. И как водится
