Виллиса (Танцующие призраки) - Юрий Коротков

Неужели мать забыла, как втолковывала ей, раскачиваясь на валком табурете на кухне: «Всем им одного надо, Юлька, поняла? Что бы ни пел — всё слова одни, а нужно всем одного, запомни, какой бы он ни был…». Десятилетняя Юлька стояла перед ней и запоминала…

Раньше всех «сорвалась с резьбы» Ленка Ильинская: в пятом классе, в пятнадцать лет. Отпросилась на выходные к тетке в Подмосковье, а оказалось — летала на юг со взрослым парнем, журналистом. Все было рассчитано по минутам: в пятницу с уроков на самолет, в понедельник с самолета в класс. Ленка в душевой демонстрировала девчонкам загар, рассказывала, как красиво все происходило, — ночью на берегу моря, под шум прибоя. Так и вошло в пословицу на курсе: «под шум прибоя»…

На первом курсе Ленка залетела. Очередной мальчик тотчас исчез, растворился в пространстве: ни адреса, ни телефона он предусмотрительно не оставил. Ужас заключался в том, что трехмесячный срок выходил задолго до каникул, а отчисляли за ЭТО мгновенно, без разговоров. Ленка перепробовала все, что советовали старшие девчонки, потом кто-то устроил ее на аборт без регистрации. После уроков Ленка поехала в больницу, вечером вернулась в интернат, на следующий день танцевала во Дворце съездов, а после спектакля обливалась кровью в гримерке. Утром, перед началом урока, педагогиня Наталья Сергеевна вызвала ее в центр зала, отхлестала по щекам и сказала, обращаясь ко всем:

— Не умеешь — не берись!.. Пошла на место! Работаем!..

Следом за Ильей отправились «под шум прибоя» другие девчонки. Юльке еще повезло с курсом — предыдущий почти весь разбирали после занятий фарцовые мальчики на машинах. Юлька никого не осуждала, просто все это не для нее. Она ученая. Когда пытались знакомиться с ней на улице или в метро, Юлька с каменным лицом проходила мимо, и, кажется, коснись ее кто в этот момент — ударила бы, не задумываясь. К счастью, случалось это редко. И каждый раз, вернувшись в интернат, Юлька долго не могла успокоиться, плечи и спина ныли от напряжения, как после репетиции.

Всем им одного надо. И этому длинному панку, которому все равно, что Илья, что Света. И его приятелю — что он, из другого теста?..

Юлька засыпала, мысли путались. А вдруг, правда, придет?.. Надо написать Зойке, старшей из оставшихся дома сестер, выяснить, что происходит… Контрольная по французскому… Последние пуанты остались, все разбила. Надо заказывать новые, а денег нет и не будет…

Юлька проснулась ночью от голода. Потянулась было к тумбочке, где лежали на этот случай маленькие черные сухарики, но услышала, как тихо плачет в подушку Нина, и затаилась, согнувшись от голодной, сосущей боли в животе.

А утром за окном были те же густые синие сумерки: девчонки, молчаливые, медлительные, нечесаные, в наброшенных на плечи халатах тянулись в умывальник с полотенцами и зубными щетками, малыши спали на ходу, налетали друг на друга и на стены, стелили постели, шли в столовую на завтрак, складывали в сумки тапочки и пуанты, собирали перед зеркальной дверцей шкафа волосы в пучок на макушке, натягивали колготки, купальники и хитоны, расходились по залам, занимающим весь периметр второго этажа, навстречу, со стороны своего вестибюля, поднимались румяные с мороза, шумные москвичи, коротко звенел звонок, объявляя начало занятий, и все длилось, длилось бесконечное зимнее утро.

Первым уроком сегодня был класс — классический танец. Наталья Сергеевна, как всегда, подчеркнуто прямая, со вскинутым холодным холеным лицом, с двойной ниткой жемчуга на высокой шее, вошла в зал, цокая тонкими каблуками.

Поклон педагогу, поклон концертмейстеру, и девчонки разошлись по привычным местам у станка. Место у станка имело свое значение и строго соответствовало табели о рангах — человек посвященный с первого взгляда мог увидеть кто есть кто. На средней палке, напротив зеркала стояли первые ученицы — в центре Света Середа, слева и справа от нее Юлька и Ия. На правой, у окна, — середняки: «корда», кордебалет, на левой — «глухая корда». Крайней, перед самым роялем, стояла Нина.

За восемь лет все девчонки попутешествовали по станку. Только Света неизменно стояла в центре. Она была не просто первой — она была единственной, выше оценок, экзаменов и родительских интриг. Выше зависти, потому что такой балериной можно только родиться. Она танцевала так же естественно, как ходила или смеялась. Училась легко, будто вспоминала подзабытые движения, даже на ежедневных занятиях по классу не просто работала — танцевала свое настроение, утро за окном, светлое или пасмурное. В прошлом году она привезла из Гаваны большую золотую медаль и приз жюри конкурса, и будущее Светланы было очевидным для всех.

До первого курса с ней соперничала Нина. Резкая, мощная — в отличие от мягкой, романтической Светы, — она имела фантастический прыжок, «смертельный шпагат», прыгала, как из пушки, — по любимому выражению Демина. В пятом классе на спор с девчонками прокрутила шестьдесят фуэте. А через год, на первом курсе, Нина вдруг стала разъезжаться вширь, по-бабьи округлились бедра, появился выпуклый, как у гусыни, живот, толстые защипы на боках, исчезла талия. Нина начала курить, пыталась голодать и заниматься йогой, но фигура по-прежнему оплывала. На втором курсе она оказалась среди «корды», пропутешествовала по правой палке от зеркала в дальний конец, а потом в обратном направлении — по левой.

Юлька двигалась тем же путем ей навстречу, какое-то время они стояли рядом у окна, потом разминулись, и к середине третьего курса Юлька твердо встала рядом со Светой, а Нина очутилась «под роялем»…

—…и-и… де-ми-плие… батман в сторону… — Наталья Сергеевна неторопливо прохаживалась по залу. — Чикваидзе, пять копеек потеряла?

Ия вскинула голову. У нее была дурная привычка — смотреть на опорную ногу. В пятом классе Наталья выдрала ей клок волос: раз сказала, другой, потом подошла, взяла ее за волосы и ласково сказала сквозь зубы:

— А головку, деточка, надо держать вот так! — и повернула…

— Рука пошла… держим, Хайрутдинова, спину!.. Нефедова, на высоких полупальцах работаем!.. Закрыли руки…

Девчонки в розовых купальниках и белых юбках работали экзерсис. Титова занималась в болоньевых штанах. Юлька глянула за окно. Там понемногу, трудно светало, в школе напротив старшеклассники склонились над тетрадями, рыжий мальчишка за последним столом смотрел в окна училища.

«Здравствуй, мама! У меня все хорошо, все по-прежнему. Занимаюсь, отдыхаю, гуляю. И ем я нормально — не волнуйся и не слушай эти дурацкие рассказы про вечно голодных балерин. Это дело привычки…».

— Ладно, достаточно. Пошли на середину!

Юлька подхватила лейку — сегодня была ее очередь, — пробежала на полупальцах взад и вперед, смачивая наклонный пол.

Началась вторая часть урока — середина зала. Все тяжелее становилось дыхание, чаще взлетали и опускались острые ключицы, выбившиеся из-под заколок волосы налипали на лоб, промокали, темнели под мышками и вдоль спины купальники.

— Хайрутдинова, спину держать!.. Середа, так проститутки на Калининском ходят!..

Света работала непривычно осторожно, зажималась, не успевала за остальными.

— Азарова, бедра гуляют!.. Середа! Сто-оп! — Наталья Сергеевна раздраженно хлопнула в ладоши.

Концертмейстер закончил прерванную мелодию неожиданной джазовой фразой и откинулся на спинку стула, скучно глядя в окно.

— Середа, ты что, нарочно это делаешь? Пойди сюда! — Наталья Сергеевна, скрестив руки на груди, подождала, когда Света подойдет. — Что с тобой сегодня?

— Бедро болит, Наталья Сергеевна!

— Ну так иди в медчасть!

— Оно совсем немножко ноет, — виновато сказала Света. — Только когда…

— Врачу объяснишь, — оборвала Наталья Сергеевна. — Так. Встали на прыжки…

— Можно, я закончу? — спросила Света.

— Нельзя. Алексей Семенович, пожалуйста…

Света накинула халат и, чуть прихрамывая, вышла из зала.

«…Отцу не верь и обратно не пускай. Если раз продал, то и второй продаст. И не плачь, не стоит он того. И не смей, поняла, не смей брать у него деньги! Потерпите до лета…»

Девчонки кончили прыжки, сменили туфли на пуанты и приготовились работать последнюю часть — пальцы. Юлька успела намочить в лейке пятку пуантов, чтоб не ездили на ноге.

«…Потерпите до лета. Я здесь еще никому не говорила — я решила проситься в Хабаровск или Владивосток, буду ближе к вам, сразу получу роли, смогу подрабатывать в какой-нибудь студии. Справимся без него. Мне ничего не надо. Шубу не покупай, здесь тепло. А на джинсы я поставила заплатки — это даже модно…»

— Спину!!! — Наталья Сергеевна с размаху ударила Хайрутдинову кулаком по спине. Чолпан прогнулась от боли, замерла, испуганно кося на нее глазами. — Иначе не понимаешь?.. Сначала… Та-ак… легче… Азарова, о чем замечталась? В Японию душа летит?