Высокий глерд - Гай Юлий Орловский

Она прошептала в отвращении:

— Такого просто не может быть…

— Это есть, — заверил я. — Наше общество полностью демократичное и справедливое, потому намного более бесчеловечное и жестокое, чем у вас.

— Почему?

— Ваше величество, — сказал я, — у вас графами и баронами сразу рождаются, а у нас ими нужно становиться. Я же говорю, все от рождения одинаковы! И начинается такая гонка за властью, что трупы прятать некуда… Конечно, у нас эти победившие называются не графами, это мелочь, у нас это олигархи, политики, управляющие транскорпорациями, футболисты, актеры, биллгейтсы и прочие, кто добился успеха, обойдя множество соперников… Отведайте сока. Вот этого, розового, можно и этот, оранжевый. В них есть все, чтобы восстановить здоровье. У вас оно точно пошатнулось, верно?

Она процедила злобно:

— Моего здоровья хватит, чтобы править королевством!

— Опять за рыбу гроши, — сказал я с сочувствием.

Она сделала глоток сока, прислушалась к ощущениям. Я следил за ее медленно розовеющим лицом, а она спросила внезапно:

— Сколько у тебя табунов?

Я спросил удивленно:

— Табунов? Ни одного.

Она нахмурилась, посмотрела искоса.

— Как так? Ни одного? Даже простых коней, не крылатых?

Я выдавил улыбку.

— Чего я их буду таскать с собой? Конечно, ни одного.

Она фыркнула:

— Ах да, понятно, смешно… Ты уже придумал, как вернуть меня обратно?

Я сам откинулся на спинку стула и воззрился на нее с должным изумлением.

— Как?.. Ваше величество, скажу вам с долей микроскопического сочувствия, но твердо, что вернуться не удастся. Это не в моих силах. Если же попытаться обратиться за помощью…

Она вздрогнула, во взгляде впервые промелькнул страх.

— Нет!

— Мне тоже кажется, — проговорил я медленно, — что в этой идее что–то не то… Хоть мы всех королев уже давно перебили, злости уже нет, потому самое верное, что случится, вас сочтут сумасшедшей и начнут лечить. А это больно и унизительно…

Она прервала:

— Нет!.. Я не хочу, чтобы обо мне узнали. И я хочу вернуться немедленно.

— А вот с этим непросто, — признался я. — Вы знаете, как это сделать?

Она взглянула надменно.

— Я королева!

— Ах да, — пробормотал я, — еще бы… извозчики, дескать, на что… А почему решили, что это смогу я?

— Ты мужчина, — заявила она непререкаемо. — Ты должен. Ты обязан. К тому же учился у самого Рундельштотта…

— Ах да, — сказал я с прежним сарказмом. — Если это называть учением!..

Он смерила меня пытливым взглядом.

— Ты все быстро схватываешь. Я заметила сразу. И потому отправила тебя к самому Рундельштотту. Так что ты сможешь…

Она говорила ровным голосом, но я чувствовал ее страшное напряжение и догадывался, чего стоит это показное спокойствие. Попала в гораздо более страшный мир, чем тогда я. Если не поднимать голову к небу, то мне в ее мире все знакомо по школьному учебнику истории для четвертого класса, а для нее каждая деталь в квартире нечто пугающе непонятное, страшное, угрожающее.

Экран на стене занимает все пространство от и до, я держу обычно вырубленным, но сейчас вспыхнул, там появилась и сделала шаг вперед Аня Межелайтис с ее знаменитой зовущей улыбкой и раскованной позой.

Королева застыла, как крокодил в траве, Аня же вышла на шаг за пределы экрана, больше голография моей хилой системы не позволяет, всмотрелась в меня критически.

— У тебя бицепс все еще сорок сантиметров? — спросила она. — А у Томаса уже сорок четыре!

— Врешь, — ответил я, — у него сорок, как и у меня! Это на левой, а на правой вообще тридцать девять и шесть!

— Нет, — сказала она победным голосом. — Он нарочно не рассказывал, а теперь выставил свои размеры.

— Сгинь, — велел я.

Аня исчезла, а на экране во множестве окошек замелькали ролики новостей со всех концов планеты.

— Выключить, — велел я. — Простите, ваше величество, слуги бывают такими назойливыми! Еще раз простите… Попробуйте вот это блюдо. Не знаю, как называется, уже прошли времена, когда все, кто желал называться изысканной интеллигенцией, носились с ха- моном и пармезаном… сейчас все так быстро меняется, и каждое блюдо вкуснее предыдущих, наука на марше, на желудок она работает с азартом, это на космос из–под палки…

Экран давно погас, но королева время от времени бросала на стену взгляд, словно это портал, откуда в любой момент могут хлынуть орды демонов.

Я старался даже не двигаться, королева и так на грани нервного срыва, хотя женщина железная, это вижу, лицо как деревянное… хотя нет, как будто из драгоценного камня, аметиста или чего–то подобного, что неотличимо от нормального цвета лица. И хотя заметно побледнела, но ни одной морщинки, ни одной складочки, словно отрендерено в творческих муках лучшими дизайнерами мира.

Я хлопнул себя по лбу.

— Простите, ваше величество! У меня так редко бывают гости, что совершенно забыл первое и самое главное правило…

Она насторожилась.

— Говори.

— Пойдемте, — сказал я, — я просто покажу. Там и объясню.

Она медленно и величаво поднялась, королева Нижних Долин даже здесь, в моем загородном домике, прошла со мной. В коридоре я остановился и указал на дверь в пяти шагах от гостиной.

— Вот, прошу вас, заходите туды. Там можно помыть руки…

Она спросила с непониманием:

— А зачем их мыть?

— Ритуал, — ответил я.

— Я не молюсь вашим богам, — заявила она гордо.

Я ответил, уже сердясь больше на самого себя:

— Так принято. В старину после того, как жопу подтирали, всегда руки мыли. Чтоб других не пачкать. Теперь не подтирают, но руки как бы моют, хотя на самом деле не моют, а делают вид, что моют, хотя не моют… Эвфемизм такой. Религиозные обряды не обсуждают, ваше величество! Их просто выполняют.

Пришлось подвести ближе и подтолкнуть в спину, дверь за нею тут же захлопнулась, хотя в современном раскрепощенном мире туалетные вообще строятся без такого излишества, как двери, но мой домик построен еще моим старорежимным дедом.

Я отступил, громко топая, чтобы королева там не стеснялась. Туалет автоматизированный, не надо объяснять, как и что. Какать королева, наверное, все же умеет сама, а дальше все то, что нужно было делать человеку, взяла на себя автоматика.

Королеве нужно только присесть на унитаз, а по завершении процесса дефекации встать, жопа будет не только чистая, но и сухая, все–таки титаны науки работают в первую очередь над усовершенствованием унитазов, а не над каким–то покорением сраного космоса или разгадками тайн темной материи, вовсе ненужной демократу для его садового участка и помидоров.

Я ждал ее за столом, сообразив, что стоять у двери будет не совсем прилично с точки зрения первобытной монархии.

Королева в самом деле появилась в столовой с таким видом, словно гуляла в саду среди роз, я вскочил и отодвинул стул, в кино насмотрелся на эти гребаные манеры.

Королева царственно опустилась, ни словом, ни взглядом не поблагодарив, слуг не благодарят, они просто делают свою работу.

Я сел на другом конце стола, он почти квадратный, но с намеком на церемониальную вытянутость, а королева произнесла с твердостью:

— Я знаю, это мир демонов, но… где они?

Я оглянулся по сторонам, что–то соображаю туговато, ответил с понижением голоса:

— Ваше величество, не к ночи будь сказано… зачем они вам?

— Но если захватили ваш мир…

Я ответил шепотом:

— Они правят!.. А мы, покоренные, на самом низу социальной лестницы. С чего бы демонам с нами тусоваться?..

— Но если они все захватили…

Я ответил почтительно:

— Ваше величество, наши демоны столь могущественны, что захватывают не людей, а целиком королевства. В их подчинении короли, а мы… в подчинении королей, хотя они теперь называются иначе.

Она подумала, кивнула.

— Ладно, это сейчас неважно. Важно то, что ты пока что не знаешь, как вернуть меня в мой мир. Я понимаю, ты не великий Рундельштотт, прорубивший дверь в ваш мир… Но обещай, что постараешься.

Я пожал плечами.

— А что это даст? Обещай не обещай, но даже не представляю…

— Пообещай, — потребовала она.

Я вздохнул, развел руками.

— Хорошо–хорошо. Обещаю.

— Что? — спросила она с нажимом. — Что обещаешь?

— Ваше величество, — сказал я досадливо, — обещаю со всей искренностью, что приложу все усилия, чтобы вернуть вас в ваш мир. И сделаю все для этого. И даже больше. Довольны?

Она кивнула, напряжение из ее фигуры, к моему изумлению, выветривается буквально на глазах.

— Да, — ответила она просто. — Я верю в твое обещание.