Рыцарь из ниоткуда - Александр Бушков

Вспомнив все, что болтали о Мэлсдорже, Сварог испугался еще больше. И от испуга бухнул:

– Помочь можешь?

– Помогают человеку, когда он хочет, чтобы ему помогали, – сказал Мэлсдорж.

– А я что, не хочу?

– А откуда ты знаешь, чего хочешь? – сказал Мэлсдорж и поднял плетку.

Лохматая лошаденка обрадованно рванула вперед, и Сварог остался один – правда, в прямой видимости для часового под зеленым грибком, так что погружения пока исключались.

Дома он залез в ванну, вставил пробку, плеснул три колпачка свято сберегавшегося женой дефицитнейшего шампуня. Ванна понемногу наполнялась, пена щекотала плечи, с пола орал паршивенький магнитофон, дешевенький в Японии и стоивший бешеные деньги в Союзе. Сварог курил с закрытыми глазами и пытался представить что он сейчас в Ницце – но и саму Ниццу он представлял себе смутно, так что ничего не выходило.

Вообще ничего путного не выходило. А то, что жизнь не вышла, выяснилось уже давно. Стоило ли долбить в училище французский, если не быть атташе ни в Париже, ни даже в Бухаресте, и даже детективов на французском не достать? А те заграницы, где побывать довелось, лучше забыть навсегда. Стоило ли млеть возле ясноглазой студенточки, если из нее через десять лет получилась законченная стерва? Стоило ли становиться хорошим десантником, чтобы удерживать на тронах чужедальних мудаков? Стоило ли читать столько книг?

Все дебеты-кредиты были не в его пользу – поневоле взвоешь. Что же тогда удивительного в «погружениях»? Рехнулся он или все происходит на самом деле, ясно одно: к везучему и счастливому человеку такая дрянь определенно не привяжется.

В дверь, оказывается, давненько уже стучали, потом начали барабанить. Сварог протянул мокрую руку через край ванны, не глядя убрал звук.

– Долго ты еще там? – вопросила жена не требовавшим ответа визгливым тоном.

Сварог передернулся и громко, с невероятным удовольствием спросил:

– Ты что, у Витьки подмыться не могла?

Ответа он, понятно, не ждал. Вместо такового грохнула кухонная дверь – а вот этого он и ждал. Закатив глаза, Сварог довольно улыбнулся в потолок, зажег сигарету, закинул голову, шумно выпустил дым.

И провалился в глубину.

Стенок ванны уже не нащупать, он бешено молотил руками и ногами, не находя опоры, в глаза хлынула вода, и пришлось зажмуриться, ничего не соображая от ужаса. Воздуха в груди почти что и не осталось, вода, ставшая холодной, быстро волокла Сварога неизвестно куда. Превозмогая резь, он открыл глаза, инстинктивно рванулся туда, где, казалось, светлее.

И вынырнул под солнечный свет и голубое небо, фыркая, кашляя, отплевываясь, старался удержаться на поверхности, он вообще-то неплохо плавал, течение волокло его то к берегу, то на стремнину, а по берегу за ним неслись азартно вопившие всадники, и что-то свистело у них над головами, а потом свистнуло и у него над головой. Арканы. Полосатые, черно-белые. Две жесткие колючие петли туго захлестнули поперек туловища, всадники враз остановили коней и потянули Сварога к берегу. Косо волочась поперек течения, давившего на тело упругим напором, выплевывая воду, он смятенно думал одно: откуда в степи такая река? И, только оказавшись на сочной зеленой траве, осознал, какой он идиот, – его ведь достали наконец…

А всадники хохотали от души. И Сварог уже рассмотрел, что их высокие лошади ничуть не похожи на монгольских, а сами они, светловолосые и светлобородые, на монголов. Он сидел на траве, а они высились над ним, люди в чешуйчатой броне, ярких разноцветных плащах и остроконечных шлемах с гирляндами лисьих хвостов. Самые что ни на есть реальные, хотя им никак не полагалось быть.

Потом один из них расстегнул большую затейливую пряжку на правом плече и сбросил свой желтый плащ к ногам Сварога. Сварог встал, закутался в плащ. Подъезжали новые всадники, сужая кольцо вокруг него, и вдруг в одном месте кольцо разорвалось, почтительно освобождая проход кому-то важному, и прямо к Сварогу направился человек с золотой цепью на груди, в золотом широком поясе, с властным лицом начальника. Шлем его был позолочен и украшен черно-бурыми хвостами, а не рыжими, как у остальных. За ним вели белую лошадь, а рядом с лошадью бежал косматый старик без доспехов и без оружия, то и дело разражавшийся ликующими воплями.

– Теперь ты видишь, Великий Меч, что я… – заорал он.

– Что твоя голова пока что остается при тебе, – бросил вождь, не оборачиваясь, и воины расхохотались, качаясь в седлах.

Взмах руки, перехваченной в запястье широким золотым браслетом с драконьими головами, – и всадники рассыпались в стороны, поскакали, сбились табунком метрах в ста, да так и стояли там. Остались только вождь, его коновод и лохматый старик, весь увешанный диковинными амулетами. И Сварог, понятно, запахнувшийся в желтый плащ, из-под которого торчали босые ноги. Сварог оказался выше всех ростом. Он попытался сообразить, почему так вышло, что он прекрасно понимает их язык, но догадки в голову не шли.

– А я совсем собрался было отрубить ему голову, – непринужденно, словно старому приятелю, сказал Сварогу вождь, кивая на старика. – Но он оказался прав. Дым зелий и заклинания и в самом деле позволяют путешествовать во времени.

– Я один помню великое знание, я последний… – завопил старик, отчаянно тряся амулетами.

– И теперь я буду тебя беречь, успокойся… – сказал вождь, вновь повернулся к Сварогу: – Я Нохор. Великий Меч… и кто-то там еще, есть другие титулы, ничуть не тусклее. Но все они – преждевременная лесть. Великие свершения требуют великих походов. Великие походы требуют не только множества воинов, но и немалого числа военачальников. И если случается так, что сказки про древнее искусство колдунов оказались правдой, можно взять военачальников, которые давно умерли… или еще не родились. Как ты.

– Но я-то родился, – буркнул Сварог, чуточку ошеломленный деловым напором.

– Это неважно. Я умер для тебя, ты не родился для меня, но вышло так, что мы встретились.

Глаза у него были желтые и холодные, рысьи. Сварог видывал рысей, а одну даже убил в Забайкалье, хоть и нечестно, из автомата. Сейчас автомата не было, а Нохор опаснее десятка рысей…

Сварог отер ладонями мокрые волосы, мокрые усы. Мыслям далеко до полного сумбура, но все равно потрясение оказалось сильным. И Сварог оторопело молчал. Потом открыл рот. И бухнул:

– Может, это твоя могила и есть…

– Где?

– Там… – Сварог поднял руку, но спохватился, что не знает, в какую сторону показать. – Там, где я был… живу…

– Возможно. У каждого из нас когда-нибудь непременно будет могила. И я не настолько глуп, чтобы рассчитывать прожить… сколько ты говоришь, старый, нас с ним разделяет?