Королева Франции Анна Бретонская - Оксана Добрикова

Некоторые историки рассматривают союз 1481 года как желание постепенной интеграции Бретани в Англию. Это несправедливо хотя бы потому, что Анне на тот момент было четыре года, а ожидание достижения ею брачного возраста (как минимум двенадцати лет) было слишком долгим. Поэтому были лишь очерчены контуры проекта, а вот подготовок никаких не проводилось. Просто на тот момент Франциск II и Ланде нуждались в Эдуарде IV. Возможно, вскоре ситуация изменится, стрелки часов истории повернутся, найдется более интересный союз… Фактически, этот брачный договор соответствовал сиюминутным интересам герцогства.

На самом деле, заключить подобный союз было непростым делом для Монфоров. Эдуард IV, король Англии, согласился на брак своего сына – старшего сына, наследника короны! – с дочерью герцога Бретонского! Неважно насколько выполним был этот план – но он был несомненным дипломатическим успехом Франциска II: ведь на глазах собственных, не слишком довольных им дворян, герцог получил признание от одного из королей мира.

Эта военная и дипломатическая защита была необходимой, однако недостаточной – слишком много при дворе герцога было французских шпионов. И не все были так открыты в своих политических убеждениях, открыто предпочтя службу королю Людовику, подобно Леске в 1475 году. Ланде приходилось вести непримиримую борьбу методами, не делавшими его популярным. И неограниченные полномочия, полученные от Франциска II, мало помогали, ибо шпионы были повсюду.

В этом плане показательна история Мориса Гурмеля (Maurice Gourmel), которому была доверена супер-секретная переписка между Нантом и Лондоном. В один из своих вояжей он остановился в городке Шербур, где был подкуплен французами. За некоторую сумму денег, Морис согласился делать копии с доверенных ему писем и отправлять их Людовику XI.

За каждую переданную депешу королевский агент платил Гурмелю 100 экю. Тот успешно передал дюжину писем Франциска II и десяток посланий от англичан, где Эдуард IV обещал своему союзнику высадиться в Кале, если французы вторгнутся в Бретань.

Ланде слишком поздно узнал об этой утечке информации, к тому же она была не единственной, ибо французские шпионы были повсюду – слишком много появилось недовольных политикой герцогского казначея. Тот был вынужден принять ответные меры: отныне каждый житель Бретани находился под подозрением. Напуганный поведением французского короля (тот в 1480 году бесцеремонно вторгся в герцогство Анжуйское после смерти герцога Рене), Ланде теперь подозревал любого – горожанина, крестьянина, торговца. Жизнь для бретонцев становилась все более невыносимой.

Происшествие, случившееся с господином Ле Тонелье (Le Tonnelier), иллюстрирует эту возросшую до абсурда подозрительность. Пьер Ле Тонелье был торговцем трикотажа, он держал собственный магазин в Париже, частенько наведывался и в Бретань, где продавал свою продукцию в течение тридцати двух лет. Чаще всего он бывал в Ренне, где одним из важных клиентов был Мишель Леду (Michel Ledoux), ответственный за гардероб герцога Бретонского. Однажды Леду попросил торговца прислать ему головные уборы для герцога, который любил носить черные шляпы днем и красные ночью. Ценя продукцию парижского мастера, он заказывал по 3-4 дюжины шляп в год, особенно настаивая, чтобы они источали аромат фиалок (герцог любил комфорт и обладал изысканным вкусом).

Так что дела ремесленника шли отлично. До весны 1481 года, когда – как раз во время «воцарения» Ланде – Ле Тонелье прибыл, как обычно, в Ренн, а затем в Нант, привезя с собой уборы для знатных особ: шесть дюжин шляп двух цветов для Франциска II и полдюжины шапочек для короля Испании, Фердинанда Арагонского.

Ранним утром, когда купец был еще в постели в своем доме на набережной де Ла Фосс, в его опочивальню вступил купеческий прево Нанта (*глава цеха, исполнявший функции судьи) в сопровождении шести лучников. С наступлением ночи, чтобы не привлекать внимания горожан, Ле Тонелье перевели в башню возле ворот Сен-Николя, где он оставался в течение многих недель, теряясь в догадках о причинах своего заключения.

Наконец мучительное и казавшееся бесконечным ожидание закончилось – купца отвели на допрос. Прево интересовался, где, для кого были сделаны шляпы и зачем они были окрашены. С чистой душой Ле Тонелье констатировал, что шляпы были изготовлены в Париже, и был вновь отправлен в камеру.

После долгого ожидания – новый допрос, где торговец с удивлением узнал о предъявленных ему обвинениях: изготовление отравленных головных уборов по наущению французского короля. Изумленный, он отрицал свою вину и не дрогнул перед замаячившими перед ним пытками. Обвинение перешло к методу умасливания, обещая за признание богатые дары.

Не дрогнувший ни перед угрозами пыток, ни перед денежными вознаграждениями, Ле Тонелье все отрицал. Преисполненные решимости довести начатое дело до конца, судьи приговорили купца к… бритой голове: он был обязан носить изготовленные им шляпы (те, что с ароматом фиалок) – не менее суток каждую. Очевидно, трибунал предполагал наличие в головных уборах модного итальянского яда, способного медленно, но верно убить человека, не наводя подозрения на его убийцу.

Однако – кроме удовольствия, которое тридцать раз получил купец от посещения цирюльника – никаких последствий этот приговор не имел. Ле Тонелье получил право на жизнь и свободу. К тому же в Бретань, обеспокоенная необычно долгим отсутствием супруга, прибыла его жена с твердым намерением положить конец бесчинствам местных чиновников. Очевидно, она громко вступилась за парижского купца, и за несколько дней до Рождества Ле Тонелье получил право вернуться в свой дом. Перед ним было поставлено два условия: он не должен был рассказывать о своих злоключениях ни одной живой душе, раз; и не обращаться с жалобами в вышестоящие инстанции (т.е. к французским судебным органам), два. Ведь это могло послужить причиной громкого скандала, чему Людовик XI был бы только рад. За нарушение этих условий купцу пригрозили лишением головы.

Впрочем, Ле Тонелье не сильно испугался – едва вернувшись на родину, он подал жалобу на герцога Бретонского, обратившись-таки к правосудию короля Франции. Очевидно, обида за перенесенные страдания была столь велика, что торговец обвинил и Ланде, своего гонителя, и Леду, своего клиента, в желании отравить его.

Эта подозрительность по отношению ко всему французскому могла бы показаться чрезмерной, однако необходимо помнить, что короля Франции поддерживали и многие бретонские дворяне, не согласные с проанглийской политикой. Некоторые из них открыто говорили об этом.

Гийом Шовен (Guillaume Chauvin), сеньор де Блуа дю Понтю (Ponthus), канцлер Бретани был одним из таких дворян. Подобно Лескену, он выступал за союз с Людовиком XI. Кроме того, он позволял себе вслух критиковать действия главного казначея, обвиняя в превышении полномочий и упрекая в бесчисленных казнях, которыми тот боролся со своими оппонентами. Безрассудное поведение – в момент возвышения Ланде, ведь герцог Бретонский уже всецело доверял своему советнику, переложив на него обязанности защиты герцогства.

Шовен становился опасным. Он мог увлечь за собой многих дворян, обладающих весом в государстве. Его нужно было устранить. В разгар дела Ле Тонелье, 5 октября 1481 года, канцлер был арестован. В качестве оснований для этого Ланде выбрал именно те обвинения, которые нашли горячую поддержку у герцога Бретонского: предательство и связи с Людовиком XI.

16 октября Шовен предстал перед комиссией, состоявшей из преданных Ланде людей. Даже отсутствие прямых доказательств вины канцлера не остановило главного казначея. Его политический соперник был брошен в тюрьму Буффе (Bouffay) в Нанте, а состояние конфисковано, семья изгнана на улицу. Мадам Шовен, не перенеся нищеты и позора, умерла.

Из Нантской тюрьмы бывший канцлер был переведен в замок Оре (Auray), затем в Эрмин (Hermine) в Ване, условия его содержания были ужасны. Пленник был лишен элементарных удобств, подолгу оставался без пищи.

Однако каким-то образом Шовен сумел передать весточку парижскому парламенту, и король Франции во всеуслышание пообещал свою защиту пленнику. Вот оно, доказательство связи с врагом! Ланде был в восторге от сложившейся ситуации и получил в руки все козыри. Теперь он имел полное право на полное уничтожение своего врага – и в 1484 году Шовен скончался от голода и жажды. Его тело, исхудавшее настолько, что «кости проткнули кожу в нескольких местах», было спешно похоронено без свидетелей.

Ланде еще раз показал всем свою силу и свои возможности.

Однако нельзя забывать ради чего совершались все эти безумные действия, эта борьба из последних сил – ради наследницы Бретани. Анна, надежда на светлое «завтра», росла, училась.

30 августа 1483 года умер Людовик XI. Бретонцы благословили этот день. Ушел непримиримый враг, оставив после себя болезненного отпрыска тринадцати лет от роду, Карла VIII, нового короля Франции. Согласно завещанию своего отца, Карл вступил на трон под опекой своей старшей сестры, Анны де Божё, и её мужа. Ребёнок и юная женщина – вот кто наследовал ужасному Людовику XI!