Ты проснешься, на рассвете (СИ) - Алекс Войтенко

— Откуда?

— Просто знаю. А тратить такие деньги еще два года, что бы потом сожалеть об этом, может давай сразу, сейчас? Ну нет у меня желания на нее. А для себя, или для тебя я и так смогу сыграть. Если ты конечно захочешь. Ведь, Машке, ты же разрешила, бросить занятия. — Выдаю последний аргумент.

Мама некоторое время молчит, переваривая мои слова. Потом произносит:

— Я, подумаю.

— А на сэкономленные деньги, давай мопед купим?

— Может, ты просто мопед хочешь?

— Хочу. Но и на музыку тоже желания нет. Тогда уж лучше забудь про мопед, а я забуду про музыкалку.

Некоторое время вожусь во дворе, игнорируя призывы дружков с улицы «на, погулять». На крыльцо выходит мать, с сумкой в руке:

— Хватит наверное на сегодня? Вон сколько дел переделал.

— А ты куда, мам?

— До базара пройдусь. Заканчивай, будешь уходить закрой дверь, ключи я с собой взяла.

— Хорошо мам.

Дождавшись ее ухода, подхожу к винограднику и уцепившись за перекладину, пытаюсь подтянуться. Увы, это тело не рассчитано на силовые упражнения. Два раза и то с трудом. Немного отдохнув, пытаюсь повторить попытку, но и в этот раз неудача. Принимаю, упор лежа. Увы, здесь результат не лучше. «Да, Сашка, запустил ты себя… всё, начиная с завтрашнего утра, постоянные тренировки. Пока еще не слишком поздно. И начну я наверное, с бега». — Отряхнувшись и оглядевшись вокруг себя прохожу в дом. Какое-то время брожу по комнатам, как бы вспоминая самого себя. Разглядываю книги в шкафу, ласково оглаживая переплеты. Все давно знакомо. Достаю наугад одну из книг. Дюма, «Граф Монте-Кристо». В этом теле я его еще не читал, но могу рассказать от и до. Память сохранилась и все, что я когда то видел или знал остается при мне. На минуту задумываюсь. А что я помню? Нет, пожалуй, ничего существенного, во всяком случае, из истории страны. Разве, что смерть Брежнева, но до нее еще 12 с лишним лет, да и кому это нужно? Перестройку, распад СССР, вряд ли мне все это пригодится, разве, что лично для меня. Пожалуй, не стоит и пытаться. Да и кому нужны мои советы, или предсказания. Скорее упрячут поглубже, чем прислушаются к чему то. Тем более, что ничего особенного я и не помню, так разрозненные факты и те без дат.

Ставлю книгу на место и подхожу к пианино. Провожу рукой по гладкой поверхности и поднимаю крышку, закрывающую клавиши. В глаза бросается надпись «Muehlbach» 1867 год. Ему больше ста лет. Продвигаю стул и кладу пальцы на клавиши.

— Помню ли я, хоть что ни будь? — Задаю себе вопрос. Прикрываю глаза и пытаюсь сыграть по памяти. Наверное, у моего теперешнего тела все же есть какой-то опыт, потому, что к моему удивлению у меня все получается, а слух у меня всегда был на высоте.

Вскоре по дому разносится легкая мелодия из передачи «В мире животных», это наверное единственное, что я мог сыграть и через десять лет после того как бросил занятия.

А что если?!

Какое-то время, я пытаюсь подобрать знакомую мелодию, и вот уже спустя каких-то пятнадцать-двадцать минут, что-то начинает получаться. Еще немного и по дому разносятся аккорды и музыка песни, которая мне всегда очень нравилась. Или будет нравиться лет через десять. Все-таки у моего тела довольно хорошая музыкальная подготовка. Сам не замечая, как начинаю напевать ее:

   Бывают дни, когда опустишь руки,И нет ни слов, ни музыки, ни сил.В такие дни я был с собой в разлукеИ никого помочь мне не просил.

И я хотел идти куда попало,Закрыть свой дом и не найти ключа.Но верил я — не все еще пропало,Пока не меркнет свет, пока горит свеча.Но верил я — не все еще пропало,Пока не меркнет свет, пока горит свеча…

Прикрываю глаза, но это мне ничуть не мешает, мелодия, как бы льётся сама по себе, я лишь помогаю ее звучанию. Музыка и песня так увлекли меня, что я не замечаю ничего вокруг, купаясь в ее звуках. Я играю и пою, полностью отдавшись звучанию мелодии:

   И пусть сегодня дней осталось мало,И выпал снег, и кровь не горяча.Я в сотый раз опять начну сначала,Пока не меркнет свет, пока горит свеча.Я в сотый раз опять начну сначала,Пока не меркнет свет, пока горит свеча.

Песня заканчивается, еще несколько последних аккордов, я опускаю руки и вдруг замечаю маму, тихо стоящую в дверном проеме. Она смотрит на меня, а на ее щеках блестят дорожки слез.

— И после этого, ты еще хочешь бросить музыкальную школу? Я не понимаю тебя!

— Мам, вспомни. За пять лет обучения, мне единственный раз, разрешили разучить ту мелодию, которая мне нравилась. «Полонез Огинского» и то во внеклассное время. Все остальное время я разучиваю то, к чему не имею не малейшего желания. Возможно, эти пьески и дают что-то, но напрочь отбивают желание заниматься музыкой. Не знаю, кто составлял программу обучения, но явно он преследовал именно эту цель.

— А ты как хотел? Без труда…

— Мам, труд должен приносить радость, а не отбивать желание. — Перебиваю ее. — Вспомни, в прошлом году я пытался сочинить какую-то мелодию, мы с тобою даже приносили ее в музыкалку, что бы преподаватель послушал ее, может в чем-то помог, помнишь?

— Да, было такое.

— А итог тоже помнишь? Она раскритиковала ее, и предложила лучше больше времени уделять основным занятиям, чем выдумывать какие-то никчемные мелодии. Так?

— Может она и правда была права?

— Сегодня ты слышала именно ту никчемную мелодию, но уже обработанную мною за этот год. По-моему получилось неплохо.

— Может, стоит сейчас попробовать еще раз показать её преподавателю?

— Я, не хочу сказать ничего плохого в ее адрес, но боюсь, что после этого автором будет уже она. Я не говорю, да и в общем-то, не надеюсь, что эта песня будет услышана кем-то, и станет популярной, но и дарить кому-то авторство тоже не хочется.

— Возможно. А стихи?

— Не помню. Наверное где-то вычитал.

— Ну, хорошо, а чем ты тогда собираешься заняться?

— Не знаю. Больше времени буду уделять школе, да и музыкой наверное тоже, но только той, которая мне нравится. Для себя. А для этого совсем не обязательно посещать музыкалку.

— Спой еще раз ту, свою песню. — Произносит мать, после недолгого молчания…

…Я долгое время лежу, уставившись в потолок и боясь уснуть, заново переживая все события дня. Мне хорошо. Я счастлив. И очень боюсь того, что если закрою глаза, то вновь проснусь в своем будущем. Это страшно. Я очень не хочу этого.

— Боже! Если ты есть, пусть все что было со мною сегодня, сохранится! Я не хочу менять мир, созданный твоей волей, хочу лишь исправить свои ошибки и изменить себя! Дай мне этот шанс, Господи! — мысленно шепчу я, и незаметно для себя засыпаю…

30 августа 1970 года

Утренний луч света добирается до моего лица и я просыпаюсь. Даже сейчас, в полудреме, я осознаю что нахожусь там же где и вчера. И меня это очень радует. Некоторое время лежу, наслаждаясь здоровым телом, без каких либо признаков боли, мягкой постелью свежим летним воздухом проникающим в мою комнату через открытое с вечера окно. Что еще нужно для счастья? Главное, что все получилось и у меня есть шанс все изменить. И я уверен, что у меня все получится.

Сквозь слегка приоткрытую дверь доносится шепот:

— В кружку воды налей и на него, он тут же проснется. — Это отец подговаривает сестру подшутить надо мной. Тут же слышится шлепанье босых ног сестры, которая бежит в столовую, взять кружку с водой.

Быстренько поднимаюсь и сооружаю, нечто похожее на спящего меня, укрытого простыней и тихо приоткрыв дверь, выскальзываю в комнату сестры. Спрятавшись за косяк двери осторожно выглядываю к коридор.

Через некоторое время появляется крадущаяся на цыпочках сестра, с эмалированной кружкой, до краев наполненной холодной водой. Стараясь не расплескать ее, она ногой приоткрывает дверь в мою комнату и подкрадывается к моей кровати. Дождавшись, когда она приблизится к ней с диким: «Р-р-ры!» бросаюсь к ней. От неожиданности или испуга, Машка опрокидывает кружку на себя и тут же раздается ее плачущий голос:

— Мама! Сашка меня водой облил!

Из соседней комнаты выходит мама.

— Как же он тебя облил, он же только встал?

— Я его разбудить хотела, а он меня напугал, и я кружку на себя опрокинула!

— Выходит это ты его хотела облить?!

— Но я же не облила! Это он меня! Ну, мам! Что он всегда! — сквозь плач всхлипывает сестра.

— Иди переоденься и в следующий раз подумай, прежде чем, что-то делать. Кто тебя научил?

— Папа…

— Володя, ну, сколько можно!.. — начинает мать, но тут же раздается хлопок входной двери, означающий, что отец уже убежал от ответственности на работу.