Искатель. 1964. Выпуск №4 - Валентин Аккуратов

День казался удивительно длинным.

Мы разбрелись по своим местам.

Неожиданно меня позвал к себе Базин. Я прошел в рубку пилотов.

— Смотри! — Базин тыкал пальцем вниз.

Мы проносились над буйными тропическими зарослями. То и дело мелькали голубые отражающие небо то ли озерки, то ли заводи. Мне показалось, что даже в кабину долетают пряные запахи цветов.

— Смотри! — Базин хлопал меня по плечу и радовался.

Второй пилот Витя Морев — тот просто примерз к стеклу кабины.

Очень мы стосковались по деревьям, по тихой воде.

Витя обернулся, с тоской посмотрел на нас обоих и сказал негромко, только по губам и можно было разобрать:

— Присесть бы… А?

Мы с Базиным переглянулись. Во взгляде командира я прочел нерешительность: ему, видно, не хотелось говорить «нет».

Я пожал плечами, хоть краткая остановка давно требовалась. Место вроде безопасное.

— Цветов можно домой привезти! Моя жена любит цветы! — крикнул мне на ухо Базин.

— Подсядем. На полчасика. Звезды появятся. Определимся. Бог знает куда залетели! И пойдем уже наверняка. Нельзя же, в самом деле, лететь напропалую! — согласился я.

Командир быстро сел за штурвал. «Каталина» сделала крутой вираж — Базин выбирал место для посадки поживописней. В кабине пилотов появились инженер-механик и бортрадист. Узнав о причинах разворотов, они тоже очень обрадовались. Выбор места остался за командиром. Колобок отнесся к делу придирчиво. Минут пять мы кружились и видели пейзажи, похожие на сказочные. Наконец Базин остановил свой выбор на продолговатом водоеме — то ли лагуне, то ли старице, протекавшей вдали большой реки.

Места для посадки и взлета было достаточно. Последний разворот. Снижение, режущий удар, подскок, и мы остановились на зеркальной глади. Выключили моторы.

Стало слышно, как нежно поплескивает по фюзеляжу вода.

Мы открыли колпаки пилотской кабины и пулеметных блистеров и несколько минут сидели, завороженные тишиной, покоем, пряным до удушливости ароматом неизвестных, невиданных цветов. Казалось, мы попали в огромную оранжерею. Метрах в пятидесяти от нас поднимались у заросшего кустами берега высокие, изящно изогнутые стволы королевских пальм, увитых лианами. Белые цветы усыпали деревья и кустарники. А может быть, цветы только казались белыми. Солнце стояло уже невысоко, меж деревьев и под кустами было сумеречно.

Второй пилот стянул с головы шлем.

— Прямо Жюль Верн… — и вздохнул.

— До чего ж хорош мир! — сказал Муслаев. Было непонятно, что же он имел в виду — спокойствие и тишину или красоту. Но никто не стал этого уточнять. Все, кто находился на борту «каталины», достаточно повоевали, и умели ценить мир, и, как все летчики, очень любили природу.

— Мартышки! — крикнул Сорокин.

По лианам, обвившим стволы пальм, пробежало стадо обезьян. Они визжали, прыгали и раскачивались на «канатах». И вместе с их криками мы расслышали, что тишины, которая нас оглушила вначале, нет. Воздух был наполнен шелестящим и в то же время очень высоким звоном; в нем смешалось сипенье, свист, кваканье, уханье, кряхтенье, цоканье.

— Давайте готовить лодку, — сказал Базин. — Ты, Витя, остаешься здесь.

— Есть, ясно! — удрученно проговорил Морев, отвернулся, стал смотреть на джунгли через раздвинутый колпак.

Мы спустились в грузовой отсек, отдраили люк, вышли на узкие «скулы» — металлические жабры, которые ведут о г носового люка к фюзеляжу, — вытащили скатанный резиновый мешок, что должен был стать лодкой, и маленький баллон сжатого воздуха. Муслаев и Базин возились с лодкой, а мы с Сорокиным, чтобы не мешаться, отодвинулись на несколько шагов в сторону.

Я смотрел на четкие силуэты пальм, на цветы, таинственно светившиеся в сумраке, на зеркальную поверхность лагуны, в которой на фоне отсветов закатного неба четко отражалось крыло «летающей лодки» и лопасти винта. С одной из лопастей упала капля. Разбежалась едва приметной кольцевой рябью. И навстречу этим волночкам прибежали другие.

«Откуда?» — подумал я.

Неподалеку из воды торчали четыре бугорка. Два передних походили на выходы странных дыхательных трубок, два других смотрели на меня. Я затаил дыхание: это были глаза. Два больших, немигающих, величиной с детский кулак глаза!

Оторопь охватила меня.

Послышался посвист сжатого воздуха, наполнявшего резиновую лодку.

— Давай быстрее, чего копаться! — буркнул Базин.

«Долетался, — подумал я про себя, — чертовщина начала мерещиться!»

Но тут позади бугорков из воды поднялась спина, кочковатая, глянцевая.

— Эй! Эй! Ребята! Бревна какие-то плавают! — послышался крик второго пилота.

Я, наконец, сообразил:

— Да это же крокодилы!

Действительно, это были крокодилы. Один, метрах в десяти от меня, смотрел огромными глазами с вертикальными, как у кошек, зрачками.

— Еще не хватало! — проворчал Базин и смолк.

Тихо шипел сжатый воздух, наполняя резиновую лодку. Теперь она заполняла весь проем выходного люка.

Я заметил, что крокодил очень медленно подплывал к нам. «Жабры», на которых мы стояли, возвышались над водой примерно на полметра. Судя по огромной башке чудища, крокодил мог бы достать нас на «жабрах» без особого труда.

— Черт возьми, как же мы взлетать-то будем? — проговорил командир. — Об них брюхо у машины запросто распороть можно.

Мне пока было не до этого. Морда крокодила оказалась совсем рядом. Я потянулся за пистолетом.

— Ай! — закричал рядом со мной Сорокин и опередил меня с выстрелом. Им, видимо, овладело омерзение. Он выпустил всю обойму.

Пули попали в цель. Крокодил изогнулся — он был огромен, метров пять длины, — я только тогда оценил его величину, из воды взметнулся хвост с костяными зазубринами на конце. Нас обдало брызгами.

И тотчас, словно выстрел был сигналом, еще три крокодила набросились на своего раненого собрата. Их длинные челюсти длиной в руку человека высунулись из воды.

В ленивой лагуне у самолета поднялась дикая возня. Челюсти и хвосты взметались над водой.

Крокодилы пожирали раненого.

Тут уже не выдержали все и стали палить без разбора в гущу осатаневших крокодилов. Вода окрасилась кровью. Влажное чавканье, какое-то отвратительное хрустенье, всплески и удары о воду слились в один безгласный звук.

Почти надутая резиновая лодка, целиком загородившая люк, мешала нам укрыться в самолете. Но я, — а как выяснилось потом, и не я один, — подумал, что спрятаться в машине еще ничего не значит. Дюралевая обшивка самолета толщиною в два миллиметра — плохая зашита от крокодиловых хвостов. Они запросто могли пробить обшивку.