Тафгай 5 - Владислав Викторович Порошин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ничего мужики, ничего, — подбадривал хоккеистов второй тренер команды Игорь Чистовский. — Через шесть дней нормально восстановимся, залечим микротравмы, подготовимся и оформим чемпионство на глазах своих горьковских болельщиков.
— Что ж ты, Иван, не мог потерпеть со своей идиотской выходкой до конца чемпионата? — Вдруг обижено предъявил мне центральный нападающий Саша Федотов. — Какая тебе вообще разница, кто будет главным тренером сборной СССР? Бобров, Чернышёв или Тарасов? Наше дело играть, тренеров — тренировать, а Федерации хоккея решать — кому нас тренировать. Сейчас бы уже золото было наше.
— Чё ты мелишь?! — Резко выкрикнул Боря Александров.
— Подожди! — Остановил я своего юного друга и заступника, пока он не кинулся в драку. — Я отвечу, почему заступился за Всеволода Михалыча тогда 17-го февраля, а не сейчас. Во-первых, мы в тот день разбили ЦСКА и доказали делом, кто в данный момент тренер номер один и команда номер один. Во-вторых, драгоценное время бы элементарно ушло. Был один шанс, чтобы сохранить нашу сборную олимпийского образца и выиграть чемпионат мира в Праге, и я за него зацепился.
— Я бы сказал тебе, чем ты зацепился, — неожиданно в разговор влез Толя Фролов. — Только ты же психованный, кулаками начнёшь размахивать. Нельзя было подставлять нас, команду.
— Да, Иван, ты должен был с нами посоветоваться, — попёр на меня и капитан «Торпедо» Лёша Мишин.
— Где бы вы были, если бы не Бобров, не я и не «зелёные» молоденькие пацаны? — Я сжал кулаки, понимая, что пускать их в ход нельзя, но злость неумолимо начала закипать. — Скучно мне с вами, выиграли кое-что, а кое-кто и золото олимпиады зацепил. Но видать в правду говорят, каждый сверчок знай свой шесток. Ведь ничего вам больше не надо. Теперь можно с лёгким сердцем побухивать. Да? Жизнь удалась!
— Прекрати, Тафгай! — Окрикнул меня второй тренер. — И вы тоже уймитесь, через шесть дней чемпионами станем! Всё отбой!
И вдруг «Малыш» с правой «ввалил» более высокому и крепкому Саше Федотову в челюсть, и Мишин с Фроловым бросились на моего юного гения прорыва. Я соответственно двумя длинными размашистыми ударами, которые просвистели по воздуху, отогнал забияк к противоположной стене. И быть бы нормальному такому кровопролитию, но в дверь совсем не по сценарию вошли заместитель председателя Спорткомитета Виталий Смирнов и начальник управления спортивных игр зимних видов спорта Валентин Сыч. И впервые этих чиновников я сердечно поблагодарил, кончено молча, про себя.
— Где Всеволод Михалыч? — Спросил Смирнов, рассматривая наши раскрасневшиеся физиономии.
— У Севы Боброва температура тридцать восемь и семь, — пробормотал Игорь Борисович Чистовский. — Дома он сейчас отлёживается.
— Начитался перед обедом Советских газет и журналов, — съязвил я. — Не ожидал наш легендарный наставник, что Олимпийских чемпионов можно так бессовестно унижать. И рвачи они, оказывается, и спекулянты, и алкоголики. Странно, что вообще медали выиграли, и не абы какие.
— С этим перегибом разберёмся, — заверил меня Валентин Сыч. — Завтра в двенадцать часов срочное внеочередное заседание Федерации хоккея. Тебе, Тафгаев, и Всеволоду Боброву надо обязательно быть.
— Зачем же их под суд отдавать? — Разволновался Коля Свистухин. — Их итак ведь уже дисквалифицировали.
— Сняли дисквалификацию, — с сожалением заявил Виталий Смирнов. — На самом высоком уровне принято решение, что Всеволод Михалыч должен везти сборную на чемпионат мира в Прагу. И чтоб ты, Тафгай, завтра в Спорткомитете тоже был! Я вижу, тебе Советские газеты здоровье не очень-то подпортили.
— А что с меня взять, с малограмотного? — Усмехнулся я, мысленно потирая ладони.
«Однако как ловко разыграна комбинация, — подумал я. — Сначала Боброва задёргали, довели до нервного срыва, а теперь везите, пожалуйста, Всеволод Михалыч сборную в Прагу к чехам, и только попробуйте там проиграть. Ловко».
Глава 2
Вечером в четверг 9 марта, вместо того чтобы готовиться к спаренным играм с «Крыльями советов», я и ещё несколько человек, а именно — восемнадцать хоккеистов горьковского «Торпедо» плюс тренерский штаб в полном составе, а так же знаток очень редкого языка чамикуро, он же переводчик с английского Виктор Алексеевич, ожидали самолёт до Мюнхена в московском аэропорту Шереметьево. Как нас занесло в аэропорт в тот самый день, когда все порядочные мужики отлёживаются после Всемирного женского дня 8 марта? Да самым простым банальным способом и занесло, Родина сказала — надо, хоккеист ответил — есть. Мы люди подневольные. Если Федеративная Республика Германии предлагает за ценную валюту провести три коммерческих товарищеских матча накануне чемпионата мира в Праге, то кто нас спрашивать будет?
* * *
Ещё 5-го числа в Спорткомитете, когда был полностью реабилитирован Всеволод Бобров, перед которым извинились и уверили, что кто-то за допущенную халатность обязательно понесёт самое серьезное наказание, его поставили перед фактом.
— Три дня даём вам на отдых, и летите в Германию. — Сияя, словно начищенный самовар, объявил глава Федерации хоккея Андрей Старовойтов. — Не в нашу демократическую, а в ихнюю враждебную. Платят немцы хорошо, отказать не имеем права.
На этих словах Старовойтов горячо и долго жал руку старшему тренеру Боброву, который сбив температуру таблетками ещё не так хорошо соображал, и поэтому лишь молча улыбался.
— А если послать их на три весёлые буквы с их погаными нетрудовыми деньгами, не вариант? — С совершенно серьёзным видом спросил я, чем вызвал шоковое состояние у других чиновников от спорта. — Вот золото возьмём эссесеровское, тогда посылайте хоть в Германию, хоть в Португалию, хоть в Зимбабве.
— Вы товарищ Тафгай аполитично рассуждаете, — так же серьезно ответил мне Михаил Зимянин, который курировал вопросы спорта в ЦК. — Вам Родина доверила высокую честь — крепить дружбу между народами двух разных общественно-экономических формаций, поэтому вопрос обсуждению не подлежит. — Чиновник из ЦК взял в руки график предстоящих товарищеских игр и зачитал. — 12-го, 14-го и 15-го марта вы отыграете там. А 18-го и 19-го у себя в Горьком закончите чемпионат СССР. Да, в ФРГ будете выступать в форме сборной Советского союза. Товарищ Бобров у вас есть ко мне вопросы?
— Сколько призовых мы получим за каждый выигранный матч? — Спросил я вместо Всеволода Михайловича, от которого сейчас сложно было требовать осознаний и связной речи.
— Тридцать долларов, — нехотя ответил Виталий Смирнов, заместитель начальника Спорткомитета.
— Это кто же в Советском союзе разливает по тридцать грамм? Или мы не Советские люди? Давайте по полста и по рукам, — я приобнял левой могучей рукой Михаила Зимянина, чтоб он случайно не дёрнулся, и
