Наложница особых кровей (СИ) - Грин Агата

В день моего прилета семейство Рубби, весьма многочисленное, надо сказать, явилось поглядеть на меня, гражданку Союза, да расспросить об отце. Я опасалась церемонности, снобизма, но Рубби были со мной так ласковы, словно я боязливый цветочек, который может загнуться от малейшего намека на грубость. Напряжен был только сам дядя, но его понять можно – он ответственен за семью, а от чужачки мало чего можно ожидать…

Да и я была напряжена. Когда летела на патриархальный Аэл, представляла, что придется закутываться с ног до головы, опускать очи долу и избегать мужчин, но эти представления, как оказалось, с реальностью не имеют ничего общего. В семье Рубби вообще легкая атмосфера; молодежь показалась мне беззаботной и счастливой, а старшее поколение спокойным. Братья сестер не принижают, жены запросто спорят с мужьями. И все же я здесь только гостья и вижу лишь поверхностную картину… Отец в свое время сбежал с Аэла, и вряд ли причина была только в гражданской войне.

В первые дни мы не заводили разговора о наследстве: я не хотела обидеть родственников, да и они стремились окружить меня комфортом, одаривали подарками, планировали поездки, чтобы я увидела красоты Фолкора. Дядя рассказывал мне об отце и роде Рубби, но его жена, Аринна, проводила со мной куда больше времени; иногда компанию нам составляли мои двоюродные сестры. Все как одна беленькие, светлоглазые, сестры Рубби живут мечтами об удачном замужестве и бесконечно обсуждают предстоящий Отбор, во время которого члены правящей семьи приглядывают себе жен и наложниц. Моя жизнь в Союзе их не заинтересовала – и я их понимаю. Ну, чем я, врач-диагност с маленькой станции связи, могу их поразить? Работа у меня скучная, личной жизни никакой, великие свершения не грозят.

В общем, богатые родственники меня, бедную «отщепенку», жалеют, а мне это только на руку. Главное, чтобы они не начали настаивать на том, чтобы я осталась под их опекой…

— Птичка снова в саду, — протянул Эвелинд.

Его появление не стало для меня сюрпризом; я слышала шаги. Молодой человек – мы с ним ровесники – подошел ко мне, нагло забрал мой коктейль и, попробовав, скривился.

— Как ты можешь пить эту приторную гадость?

— Мне нравится, — лениво произнесла я.

Эвелинд в тысячный раз окинул меня взглядом.

Он то и дело на меня смотрит: оценивает, присматривается. Может, даже и любуется. Жуть как интересно считать его отношение ко мне, прочесть эмоции, но я держусь: не дело это, сканировать своих же родственников. Да и не хочу я знать, что на самом деле Рубби обо мне «чувствуют», это осложнит дело. Вот и приходится постоянно выключать свои эмпатические радары.

— Сегодня Мортен документы на подпись привезет, — сказал Эвелинд.

— Знаю.

Брат – как странно осознавать, что у тебя столько двоюродных сестер-братьев! – добавил тихо:

— И ты сразу улетишь.

— Да. Меня ждут на работе, — кивнула я. На работе меня и впрямь ждут, но я тороплюсь домой совсем по другой причине.

— Зачем работать? Ты можешь до конца жизни вот так лежать в беседке с коктейлем.

— И деградировать?

— Можешь и развиваться. Нам на Аэле нужны врачи.

— На Земле тоже.

— Неужели мы тебе совсем не нравимся, раз ты так рвешься домой? — лукаво спросил парень.

Эвелинд весьма симпатичный, но красавчиком его не назвать – черты крупноватые и не очень правильные. Но он обаятельный, а обаяние много значит, умножает привлекательность. Заметив, как я на него смотрю, он встал со скамьи и присел около меня; голубые, как небо, глаза, которые с возрастом, скорее всего, уйдут в синеву, засветились по-особому:

— А если бы я не был твоим братом? — спросил он.

Тут бы сказать что-нибудь остроумное, чтобы свести все с шутку, но остроумие мне часто отказывает.

— Дурак, что ли? — досадливо брякнула я и поднялась.

— Прости, — смутился и Эвелинд. — Я и впрямь дурак…

— Иди искупнись, — посоветовала я, краснея.

— Я ничего такого в виду не имел, — начал оправдаться парень, — и сам не знаю, зачем это сказал… Не бери в голову, хорошо?

— Да я уже забыла, — соврала я, чувствуя, как кровь приливает к щекам.

Эвелинд совсем растерялся и, промямлив что-то, быстро ушел. Ушла и я из беседки, направилась к дому через сад, но не коротким путем, а дальним, чтобы голову проветрить. Все, никаких больше разговорчиков с новоиспеченным братцем наедине! Вообще не надо было держать этот фамильярный тон. Забыла я, что ли, куда прилетела?

Я остановилась, прижала ладони к горячим щекам и сделала несколько вдохов-выдохов. Чье-то раздражение появилось в сознании как тучка, и мои чувства эмпата обострились. Кто-то прошел рядом; я шагнула в кусты и затаилась. Вовремя – поблизости оказались Гелли и Агни, мои двоюродные сестры.

— Видала? Эв опять к ней намылился! — сказала рослая и худощавая Гелли. — Да и другие крутятся возле нее, будто она царевна!

— Вот-вот! — поддакнула крепенькая румяная Агни. — Я вообще не понимаю, зачем ее пригласили.

— Это все папина сентиментальность. Расчувствовался, вспомнил про брата умершего… а брат этот, как я думаю, предатель. Улетел – значит, не часть семьи больше.

— Ну! А мы теперь терпи эту девку чернявую! Как можно было спутаться с землянами, скажи мне? Позорище… Семье это на пользу не пойдет.

— А меня злит, что и мама перед ней скачет. Дай ей волю – удочерит!

— Они с отцом совсем размякли с возрастом, — заявила Агни. — Не замечают, как у землянки глазищи горят. Она, небось, первый раз богатый дом увидела, одежду дорогую. Останется еще…

— Не допусти Звезды! — ужаснулась Гелли и тут же опасливо посмотрела в сторону беседки, из которой я недавно вышла.

— Не бойся, она уже наклюкалась и до самого вечера дрыхнуть будет.

— Земляне – слабая раса. А у этой еще и глазищи с желтью, как у рептилоидов.

— А представь, она и есть служка рептилоидная? — предположила Агни.

— Если так, Регнан ее раскроет!

— И поглядим на казнь!

Девушки зашлись смехом. Облачко раздражения и веселья пропало, как только они отошли, но я все равно выждала еще минут пять и только потом вышла из кустов.

Вот, значит, что думают обо мне «сестры»… Не переживайте, милые дамы, скоро я избавлю вас от своего общества.

Вечером, когда прибыл адвокат Мортен с бумагами, Брил Рубби пригласил меня в свой кабинет – царство бордового цвета. Любят же они этот оттенок… Присев на стул для посетителей, я посмотрела на дядю – спокоен, сердце бьется ровно.

Хорошо. Значит, неожиданностей не будет.

— Пришли результаты генетического теста, — сказал Рубби и ткнул в поверхность рабочего стола. На стене возникла проекция документа.

— Вы дочь Бриса Рубби, — объявил Мортен прежде, чем я успела что-то прочитать.

Чья я дочь, я и так знаю, но в данных обстоятельствах лучше просто кивнуть, что я и сделала.

— Но одного этого факта недостаточно, — продолжил адвокат. — Чтобы получить свою долю наследства, вам нужно стать частью семьи официально, а потом подать главе рода прошение о независимом статусе.

— Ты можешь остаться на Аэле, Дарья, — сказал дядя, и я почувствовала его слабое волнение. — Если останешься здесь, не будешь знать нужды. Семья о тебе позаботится.

— Спасибо за предложение, дядя, — произнесла я, — но я выросла в Союзе и вижу свое будущее только там.

— Ты хорошо подумала? Союз никогда не даст тебе того, что даст Аэл Дрид.

— Да, в своем решении я уверена.

Наши взгляды встретились. Я была мила с Рубби эту неделю, искренне интересовалась ими, замечала только хорошее, но все знают: не будь наследства, я бы не прилетела. Да, по крови мы связаны, но и только; настоящая моя семья на Земле.

— Очень жаль, — промолвил дядя. — Всегда печально, когда семья разделяется. Но раз таково твое решение, я не буду настаивать. В любом случае, мы всегда рады видеть тебя у нас.

Я снова поблагодарила дядю, хотя мы оба знаем, что другой встречи не будет: когда я улечу, вся такая независимая, никто уже не разрешит мне вернуться на Аэл, чужакам сюда хода нет.