Трудно быть феей. Адская крёстная (СИ) - Россо Ея

— Не обижайся, принц Ждан, Чомора, как малый ребенок: что на уме, то и на языке, А ты, — строго обратилась фея к пеньку, — не смущай гостя нашего, а лучше стол накрой: накормить-напоить надо добра молодца. Потом и разговоры поговорим.

Пенек так громко фыркнул, что с коры оторвался василек и упал в траву. Тут же из зеленухи вспорхнула синенькая бабочка и полетела куда-то по своим незамысловатым делам.

Чомора вновь стала старушкой и, переваливаясь с ноги на ногу, что-то бурча себе под нос, принялась распоряжаться-командовать. Широко распахнув глаза от изумления и приоткрыв рот, Ждан наблюдал, как через поляну начали шмыгать звери-птицы, неся в лапах-крыльях угощения. Лисы ягоды свежие тащили в корзинке, ужи воду волокли в графинчике, дятлы несли сок березовый в берестяном туеске, белки орехи колотые на стол ставили, зайцы овощи запечённые, а ежи грибной шашлык на веточках.

Когда на поляне показался медведь, принц побледнел, но, скосив глаза на фею, понял: царь лесных зверей такой же верноподданный Амбреллы, как и все другое зверье, и всего лишь принес бочонок меда и кувшин медовухи для гостя. Прелестные маленькие феечки, усердно махая крылышками, на подносе из листа кувшинки волокли сосуд из прозрачного горного хрусталя, в котором плескалась золотистая жидкость, и поставили напротив королевы.

Старушенция махнула руками-крюками — и вся живность исчезла с полянки. Подойдя к столику, незаметно появившемуся между Жданом и королевой, Чомора малость увеличилась в росте и принялась ухаживать за хозяйкой и гостем. Принцу плеснула в кубок медовухи, своей королеве — золотого напитка из кувшина. Ждан насторожено покосился на предложенное угощение, мелькнула мысль: «А не отравить ли меня хотят?»

Считав его сомнения, Амбрелла отставила свой бокал и велела Чоморе плеснуть и ей медовухи.

— Не бойся, мой принц, — отпивая медового хмельного, промолвила королева леса, — не отравлено. А вино свое не предлагаю, потому как волшебное оно, для людей не пригодное. Хлебнешь из моего бокала — позабудешь жизнь свою, навечно влюбленным пленником в нашем лесу останешься, менестрелем станешь или художником, или еще кем при моем дворе.

— Почему не воином или казначеем? — осторожно пробуя на язык мед, поинтересовался Ждан.

— Каждому из вас, людей, фея-крестная по стародавней традиции при рождении дарит талант или особую способность. Но не все крестники следуют зову души и сердца. Многие выбирают простой путь золотого тельца. А ступив на него однажды, попадают в сети Морока, запутываются в сетях лжи и обмана, растрачивая дары впустую.

— А вино здесь причем? — отодвигая от себя хрустальный кувшин с магической жидкостью, уточнил любопытный юноша.

— А вино стирает в человеке все низменное, выпуская на волю его истинную душу, самые сокровенные светлые желания, которые люди, взрослея, подавляют в себе, загоняя глубоко — на самое дно.

— И у меня есть фея-крестная? — пропустив мимо ушей объяснения Амбреллы, жадно уточнил принц, делая солидный глоток и причмокивая языком от удовольствия. Медовуха была славной, в меру хмельной, с ароматом лесных трав.

— И у тебя, беспутень, — заворчала снова Чомора, накладывая в тарелку принца разной снеди. — Ты закусывай, дурень, наша медуница вашей не чета. Чай и с ног свалит, а ты нам тверёзый нужон.

Принц отмахнулся от назойливой старухи и снова обратился к королеве:

— А какой дар у меня?

— Талант художника. Но осталась от него крупица. Вспомни, в семнадцать лет ты забросил писать картины. А ведь все говорили, что твои работы словно оживают, как только высыхает последняя капля краски. А мог бы стать великим, — грустно вздохнула фея, и жестом попросила Чомору плеснуть себе цветочного вина.

— Ну-у-у, ху-у-до-ожник, — протянул Ждан, отставляя бокал и накалывая запечённый гриб на деревянную резную вилку. — Вот кабы воин великий или правитель, а так… Кисти пачкать и холсты малевать большого ума не надо.

Фея ничего не сказала. Чомора поджала губы, ехидно зыркнула в сторону наследника. На лицу старушенции бегущей строкой «пронеслось» все, что она думала о великовозрастном недоросле: «Дурен ты, дурень!» Но принц не заметил, занятый выбором очередного сказочного блюда.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— С этим понятно. А влюбляет вино в кого? — пробуя моченое яблочко, обваленное в шоколадно-клюквенной крошке, и шаря глазами по столу в поисках еще чего-нибудь вкусненького и необычного, продолжил Ждан.

— Ну, дурень, как есть, — в сердцах бросила Чомора, и решительно отодвинула от принца кубок с медовухой. — Хватит с тебя, а то последние мозги пропьешь! — и плеснула ему в высокий фужер родниковой воды. Да такой ледяной, что хрустальные бока моментально запотели.

Хотел было венценосный гость возмутится такой наглости, да вовремя заметил внимательный взгляд королевы, и решил промолчать, проглотив свою королевскую спесь.

«В чужом доме хозяин — барин», — успокоил себя принц и потянулся к своему бокалу. Брови Ждана удивлённо приподнялись после первого глотка. Вкуснее воды он не пробовал ни в одном царстве-государстве, а их он повидал немало, разъезжай с ответными визитами по долгу государственной службы. Даже в его родном королевстве водица не отличалась особым вкусом, и пить ее из колодцев хоть и можно было, да невкусно.

Вода же с королевского лесного стола напоминала самое драгоценное вино из далеких восточных заморских стран, что стоило на вес золота. Да что там, стократ лучше и вкуснее! Но ни хмеля в поданном напитке, ни добавок принц не ощутил. Чистейшая как слеза младенца, ледяная, как утро высоко в горах, сбивающая хмель почище снадобья, которым потчевал его по утрам после приемов королевский лекарь, безупречно свежая, как родниковые струи, и сладкая нежной сладостью первого поцелуя любви.

Принц выхлебал целый бокал и попросил еще.

— Так чем я могу помочь, леди Амбрелла? — откидываясь на спинку кресла, вертя в руках наполненный водой кубок, умиротворенно поинтересовался Ждан. — Как я понял, лешие ваши не просто так меня крутили-водили по лесу.

Незаметное облачко пробежало по лицу королевы Вечного леса, но, безмятежно улыбнувшись и отпив вина, она бросила Чоморе:

— Ну, вот видишь, а ты говорила, глуп. А он не так прост, как кажется с первого взгляда, — и ласково улыбнулась принцу, глядя нежно в синие глаза.

Старуха фыркнула, щелкнула пальцами — и на полянке снова засуетились слуги-звери, убирая блюда и заставляя тарелками с неведомыми сладостями маленький столик, возникший как из-под земли вместо обеденного стола.

— Попробуй кофе со вкусом лесных трав, после медовухи очень бодрит, — предложила королева, накладывая себе на блюдце маленьких пирожных, похожих на крупные лесные цветы.

Сладости были сделаны столь искусно, что пока принц не откусил кусочек, ему казалось, что вокруг не еда, а настоящие цветы, листья, шишки и желуди. Прикрыв глаза от восторга, Ждан на пять минут выпал из реальности, совсем позабыв про собственный вопрос. И едва не пролил кофе, когда услышал нежный голосок королевы Вечного леса.

— Помощь нам нужна, добрый молодец, — молвила королева, заглядывая в самое сердце принцу.

Забыв обо всем на свете, Ждан отставил блюдце и кофейную чашку, и, как зачарованный, вновь вгляделся в прелестное женское лицо. Щечки Амбреллы слегка зарумянились, в очах плескалось ожидание чего-то волшебного, царственные изящные пальчики теребили оборку из живых цветов на глубоком вырезе декольте. Сорванные лепестки планировали к земле, в воздухе превращаясь в маленьких пчелок. Алые губки феи сложились в печальную улыбку.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

За один только ее огорченный вздох готов был принц сию минуту уничтожить любого, кого ни попросит королева. В мыслях Ждан уже сражался с драконами, рубил головы чудищам лесным или заморским и бросал поверженных врагов к ногам прелестной возлюбленной. Да-да, именно так, и на меньшее наследник был не согласен.

Странная штука — любовь. Двадцать пять лет прожил Ждан на белом свете, познал дам много и разных. Но ни она не тронула королевское сердце, не запала в венценосную душу. А вот, поди ж ты, зацепило его неведомое существо из волшебного леса с первого взгляда, а точнее, с первого взмаха изумрудно-прозрачных крылышек. Любовь тонкой золотой иголкой впервые проткнула сердце наследника и теперь шуровала там вовсю, крепкой ниточкой страсти и желания привязывая все крепче принцеву душу к королеве Вечного леса.