Знаки во времени. Марокканские истории - Пол Боулз

Поскольку селяне с полным основанием настаивали на исполнении закона страны, султан был вынужден приказать, чтобы процедуру совершили тут же. Придворный зубодер выступил вперед, заранее готовый к операции. Лэйтон, конечно, смутился, но хладнокровно попросил удалить два коренных, которые недавно его забеспокоили. Истцы согласились. Задние зубы крупней и тяжелее передних, и крестьяне решили что так даже выгоднее.

Операцию провели под пристальным надзором селян. Они надеялись услышать, как неверный закричит от боли. Но Лэйтон выдержал пытку со стоическим молчанием. Зубы помыли и преподнесли истцам, которые ушли вполне удовлетворенными.

Султан наблюдал за этим с растущим интересом и договорился с Лэйтоном о частной беседе на следующий день. Монарх извинился и вместе с тем выразил восхищение мужеством англичанина. Султан сказал, что просто обязан оказать любую милость, какой пожелает гость.

Лэйтон ответил, что проситлишь разрешения на вывоз пшеницы из Эсауиры. Его скромность и чистосердечие пленили монарха, и они крепко подружились.

Император надеялся в конце концов убедить Лэйтона принять пост британского консула в Марракеше. Там ему хотя бы не придется сражаться с ветрами. Но эта перспектива не прельстила Лэйтона, который предпочел остаться в Эсауире со своими лошадьми и собаками. К ветру я уже привык, сказал он.

V

Когда его племя побеждало в битве, Си Абдалла эль Хасун внутренне ликовал. Однако он считал эту радость низменной и недостойной. Дабы укрепиться в своей святости, он распрощался с учениками и поселился у моря, в Сла.

Вскоре студенты-богословы из его школы прислали делегацию к Си Абдалле, умоляя вернуться. Ничего не ответив, святой привел их к скалам на морском берегу.

Как бушует вода! - воскликнул он. Студенты кивнули. Тогда Си Абдалла набрал воды в кувшин и поставил его на скалу. А здесь вода спокойна, показал он на сосуд. Почему?

Один ученик ответил: Потому что ее забрали из родной среды.

Теперь вы понимаете, почему я должен остаться здесь, сказал Си Абдалла.

Сиди бел Аббесу эс-Себти было всего пятнадцать, когда, осознав свою святость, он пришел в Марракеш вести жизнь святого. Сорок лет бродил он по улочкам медины в одних серуэлях, превознося достоинства нищеты. Он был известен тем, что сквернословил, когда корил споривших с ним.

Сиди Белиута, укротителя диких зверей, всегда видели в окружении ручных львов. А Сиди Абдеррахман эль-Медждуб, который сочинял эпиграммы и прорицал, был не только святым, но и безумцем, то есть от рождения черпал прямо из источника всякого знания.

За стенами города, в красноземных скалах на берегу Уэд-Тенсифт, выдолблены гроты. Вход в пещеру Сиди Юсефа не был виден с реки: его закрывали высокие колючие кусты. Сиди Юсеф искал уединения, и хотя он прославился своей великой святостью, жители Марракеша не нарушали его одиночества, ибо он был прокаженный. Святой утверждал, что эту болезнь даровал ему Аллах в награду за благочестие. Если кожа цеплялась за шипы и на них оставались клочки, он сердечно благодарил за эти особые свидетельства божественного благоволения.

Однажды ученики задрожали.

Холодно? - спросил учитель.

Надо сесть во дворе, ответили они. Тут прячутся дженун.

Ученики поежились и записали, прислушиваясь к журчанью воды под черепицей. А Сиди Али бен Харазем вещал дотемна, пока ласточки не перестали летать над городом.

VI

Полтора столетия назад на извилистой улочке фесского меллаха жила почтенная чета - Хаим и Симха Хахуэль. Сегодня о них никто бы и не вспомнил, не будь их дочь Сол писаной красавицей.

Еврейские девушки могли ходить по улицам без покрывала, и красота Сол Хахуэль вскоре стала притчей во языцех.

Мусульманские юноши поднимались из медины и гуляли по меллаху, лишь бы хоть одним глазком взглянуть на Сол, когда она пойдет к фонтану за водой.

Однажды ее увидев, Мохаммед Зрхуни приходил каждый день и ждал, пока она не появится, чтобы полюбоваться ею. Чуть позже он заговорил с девушкой, а потом предложил руку и сердце.

Родители Сол выступили категорически против: ведь ей пришлось бы отречься от иудаизма.

Семья Зрхуни тоже осудила эту затею: зачем нужна еврейка в доме? Как и большинство мусульман, они считали, что обращение еврея в ислам нельзя считать подлинным.

Мохаммед не хотел брать в жены мусульманку, поскольку в этом случае необходимо считаться с мнением женской родни: когда наконец-то увидишь лицо невесты, тебя уже фактически на ней поженят. Родственники непременно учитывали размер калыма, и Мохаммед сильно сомневался, что их избранница сравнится по красоте с тем сокровищем, которое он обрел в меллахе.

Сол тоже была без ума от своего поклонника-мусульманина. Ее родители своими неистовыми речами лишь разжигали ее страсть. Как и Мохаммед, она не понимала, почему должна уважать мнение старших.

Случилось неизбежное: однажды она вышла из дома и не вернулась. Мохаммед покрыл ее хаиком, спустился с ней в медину и отвел через мост в родительский дом в Кеддане.

Мохаммед жил с матерью, тетками и сестрами -отец умер в прошлом году. Из почтения к усопшему женщины приняли невесту, как подобает, чуть ли не восторженно, и справили свадьбу, которая подразумевала обращение невесты в ислам.

Мать обронила: хорошо хоть невеста досталась даром, и Мохаммед догадался, что поэтому она и приняла, пусть неохотно, Сол в свою семью.

Ну а сама Сол почти тотчас поняла, какую ошибку совершила. Хотя девушка была знакома с мусульманскими обычаями, она даже не подумала, что ей навсегда запретят выходить из дома Зрхуни.

Когда она заспорила с Мохаммедом, доказывая, что ей нужно подышать свежим воздухом, муж ответил, что, как всем известно, женщина выходит лишь три раза в жизни: когда рождается и покидает материнскую утробу, когда выходит замуж и покидает отчий дом, когда умирает и покидает этот мир. Мохаммед посоветовал ей гулять на крыше, как все другие женщины.

Тетки и сестры вовсе не приняли Сол как родную, и она все острее ощущала себя самозванкой. Они шушукались между собой и резко умолкали при ее появлении.

Так прошло несколько месяцев. Сол умоляла, чтобы ей разрешили проведать мать и отца. Сами они не могли приходить к ней, дабы не осквернять дом.

Сол казалось несправедливым, что женщинам нельзя заходить в мечеть: если бы только она могла молиться вместе с Мохаммедом, жизнь стала бы сноснее. Сол с тоской вспоминала, как исправно ходила в синагогу, стояла с матерью наверху и слушала отца, певшего внизу с другими мужчинами.

Дом Зрхуни стал тюрьмой, и Сол решила оттуда сбежать. Как-то раз ей удалось раздобыть ключ от входной двери, она закуталась в хаик и незаметно проскользнула на улицу. Не глядя по сторонам, Сол поспешила на самый верх талаа, а затем направилась в меллах.

Счастье в доме Хахуэля продлилось всего лишь день. Взбешенный и оскорбленный поступком жены, Мохаммед пошел прямо кулемам и рассказал им свою историю. Они выслушали, посовещались и объявили, что его жена виновна в вероотступничестве.

На следующий день отряд мохазния постучал в дверь дома в меллахе, а затем под вопли и стенания схватил девушку. Ее выволокли из дома и протащили по улицам Фес-Джедид; позади шла большая толпа.

У Баб-Сегма толпа растянулась и встала кругом. Сол кричала и пыталась сорвать с себя веревки, но ее заставили преклонить колени в пыли.

Высокий мохазни вынул меч из ножен, высоко его занес и обезглавил ее.

VII

Дни призрачней ночей, кравшихся меж ними. На улицах спрашивали: Где он?

На закате, когда складывали товары, над суком поднимался ропот.

В кандалах. В Фесе.

Абделджбар.

Поднятые брови, быстрые улыбки, понимающие кивки. Когда рифцы сожгли назарейский корабль, султан Абдеррахман послал своих солдат в Риф, надеясь умиротворить владельцев. Они пошли прямиком к каидам и шейхам, предложив серебряные реалы в обмен на имена виновных.

В городе, где жил шейх Абделджбар, был юноша по имени Эль-Аруси - все восхищались его сильным телом и прекрасным лицом. Но шейх Абделджбар почему-то ненавидел молодого человека, и об этом нередко судачили в суке. Трудно было понять причину его неприязни.

Те, кто недолюбливал шейха, говорили, что, вероятно, Эль-Аруси некогда отверг ухаживания старика. Другие же полагали, что завистливый шейх не мог простить юноше множества достоинств, которыми наделил его Аллах, - особенно тех, из-за которых девушки и женщины часами ждали за решетками, пока он не пройдет мимо. Народ обожал Эль-Аруси, а шейха - нет.

Эль-Аруси ничего не знал о сожженном корабле, и шейху это было хорошо известно. Однако он назвал юношу в числе налетчиков. Эль-Аруси заковали в цепи и бросили в фесскую темницу.