Заговор в золотой преисподней, или руководство к Действию (Историко-аналитический роман-документ) - Виктор Ротов

Вернулся дурак в свои богатые хоромы, пригорюнился. А тут и втемяшилась ему мысль обмануть Смерть. Заказал слугам вертящийся гроб. Вот пришла Смерть и велела ложиться в гроб. Он лег. Она стала у ног. Он велел слугам повернуть гроб — где были ноги, туда изголовьем. А Смерть шасть к ногам. Он снова велел повернуть гроб. А Костлявая туго знает свое дело. Усмехается только. Пришлось помирать дураку…

Распутин умолк, взял свои сапоги за голяшки, стал натягивать..

— Интересно! — молвила раздумчиво Анастасия. — А вам та Смерть не встречалась?

— Как не встречаться? Встречалась…

— Не велела исцелять?

— Велела, — он напялил сапоги, притопнул ими сидя и поднял на княгиню свои пронзительные маленькие глазки. Она замерла под его этим взглядом. Выпрямилась и хотела горделиво вскинуть голову, когда почувствовала, что не может этого сделать. И даже наоборот, какая‑то неведомая сила властно требовала склонить голову перед старцем. Она поняла, что странник обладает способностью влиять на волю людей.

— И вы можете излечивать? — как‑то помимо своей воли спросила она, удивляясь про себя тому, что как бы не владеет собой.

— Могу, матушка, могу. Вот вы садитесь, а я встану, — он стал подниматься медленно, не спуская с нее глаз, Анастасия медленно опускаться на стул, не отводя глаз от него. — У тебя, матушка, бессонница, — одновременно как бы утверждая и вопрошая, покосился на нее Распутин. — От сей минуты ее не будет. Изгоняю! — и он резко выбросил перед собой обе руки с растопыренными пальцами. Уронил взгляд, прошелся по гостиной и направился к двери.

— Вы нас покидаете? — нарочито переполошилась бойкая Милица, наблюдавшая за всем этим с нескрываемым восторгом. — С вами так интересно!.. Побыли бы.

— Постойте! — поднялась с места Анастасия. — У моей знакомой болеет сын. Не могли бы вы…

— Могли бы, матушка, могли. Только не сейчас. Потом. Вот избавлю вас от бессонницы — тогда. Поначалу уверуйте в мою силу…

И Распутин ушел, оставив дам в недоумении и смущении.

— Н — да! — только и смогла вымолвить Анастасия и прошлась по гостиной сложа руки.

Милица будто окаменела, сидя за столом и глядя на дверь, за которой скрылся загадочный странник. Настоятельница, молчавшая все это время, поправила шторы на окнах, пошла и прикрыла дверь поплотнее, не смея заговорить. Она побаивалась отрицательной реакции княгинь — уж больно премудро и дерзко повел себя ее протеже, этот Гришка. Но княгини и в ум не брали гневаться. Анастасия обратилась к настоятельнице:

— Что вы можете сказать об этом, матушка?

Та развела руками, не совсем еще уверенная в благожелательной реакции княгинь. Повторила ранее сказанное:

— Дважды в Ерусалим ходил… — Видя, что ее поощряют говорить, уже увереннее добавила: — Это подвиг! И даром не проходит человеку — он становится либо святым, либо чудотворцем. Вот теперь он забрал у вас бессонницу, — она поклонилась Анастасии.

— Вы думаете?

— Бог даст.

Анастасия подумала. Взглянула на Милицу.

— Странно, но я как‑то оробела под его взглядом. — Милица кивнула согласно. Анастасия перевела вопросительный взгляд на настоятельницу. — Он в самом деле необычный… Пусть еще приходит.

— Благоволите, матушка, благоволите.

Появился Распутин лишь спустя три дня. На этот раз великие княгини Анастасия Николаевна и Милица Николаевна были уже в гостиной, ждали его. Анастасия вдруг бросилась целовать ему руку, приговаривая: «Бессонницу словно рукой! Словно рукой сняло!..»

— Ну — ну, милая. На все воля божья.

Милица, следуя примеру сестры, тоже приложилась к его руке. Лишь настоятельница не шелохнулась в своем углу под образами. Распутин метнул в нее темный взгляд и принялся стаскивать сапоги. Милица кинулась помогать ему…

В этот раз Распутин уже сел к сголу, и застолье прошло чинно. Надегтяренные сапоги стояли тесной парой у порога.

Потягивая чай из блюдца, Распутин монотонным голосом давал долгие религиозные наставления. Княгини раскраснелись и разомлели от чая и благостных слов его. И, наверное, испытали бы верх блаженства, если бы дыхание не запирала вонь из‑под стола от потных босых ног Распутина.

Поздно вечером, уже прощаясь со старцем, в полном к нему расположении и доверии, Милица надумала спросить: а не знает ли Григорий Ефимович про болезнь гемофилию? «Как не знать?» И он в точности обрисовал ее симптомы, да еще добавил, что уже излечил нескольких несчастных от нее. Милица пришла в умиление — сама судьба шлет им удачу с сестрицей! Они переглянулись, почти ликуя про себя: теперь они смогуг оказать услугу царской чете и рассчитывать на их благорасположение. От прихлынувшего счастья чуть было не проговорились, кого они имеют в виду, больного гемофилией. Но сдержались, сначала они телефонируют царице. И только после ее одобрения скажут Распугину, кого они имеют в виду — больного гемофилией.

Но Распутин и без них уже знал, о ком идет речь. Его держала в курсе дела настоятельница мать Ефросинья, давно уже преданная ему телом и душой.

К слову:

Исторически мы знаем о Распутине, что это одиозная фигура, принесшая народам России неисчислимые беды. Этакий монстр порока, подорвавший авторитет Императора и Императрицы. И всего русского общества; породивший при дворе пуганый клубок интриг, ввергнувший царский двор в разврат и грязные склоки, перессоривший весь благородный высший свет Петербурга, устроивший дикую карусель смены министров; столкнувший лбами многочисленную царскую родню Нового и Старого дворов. И вообще чуть ли не разложивший огромную и сильную державу. Что ж! Если это на самом деле так, то и поделом этой огромной и сильной державе, коль ее граждане могут такое допустить. И поделом благородному высшему свету Петербурга, завистливому и необузданному в злобе друт против друга; и поделом министрам, которые не смогли противостоять интригам дремучего сибирского мужика; и, наконец, поделом августейшим особам, если они опустились до преклонения перед темным старцем. Что это за граждане, что это за общество, что за царь, скажите вы мне, которые могут так легко впасть в безрассудство?!

И эта «наука», похоже, не пошла нам впрок. Нынче творится то же. «Всенародно избранный» с целой бандой распугиных охмуряет Россию, а народные избранники, вроде С. Бабурина, увещевают нас переждать этого правителя как стихийное бедствие. И мы пережидаем. Вернее, терпим. Это свойство русского народа, великое терпение, благо в равной степени, как и беда. Но и до него начинает доходить, что Распутин, как и «всенародно избранный»; — это верхняя часть айсберга. За ними стоят реальные агрессивные силы, имя которым все четче вырисовывается на страницах мировой истории. Имя этим силам — сионизм.

В самом деле, стоит только задуматься, что же руководило Распутиным в его «великих» деяниях. Вернее, кто? И сразу становится ясно, что не мог он один, даже обладая сверхчеловеческими чудодейственными свойствами, натворить столько в Российской истории. Был за ним некий локомотив, который тащил за собой в самое сердце России целый состав социально — политической взрывчатки, подорвавшей не только самодержавие, но всю Россию. Этим локомотивом было еврейство со своими амбициями и деньгами.

Остается только дивиться тому, как ловко они использовали стечение обстоятельств и действительно незаурядную фигуру Распутина. Как вовремя подоспел он к исторической колеснице. И как ловко подтолкнули его в нее на полном ходу. И как точно угадали в тем те свойства, которые как нельзя лучше подходили для подрыва государственности России. Как умно и тонко подметили в нем самое разрушительное свойство — уверенность в мессианском предназначении. Они так ловко подстраивали ему «успе хи», что он и в самом деле уверовал в себя, в свои необыкновенные силы. Его современники чуть ли не в один голос говорят о его необыкновенных способностях. Те, кто знал его близко, наблюдал повседневно.

Теперь, когда история повторяется почти один к одному, надо спокойно, не с партийных, а с человеческих и государственных позиций взглянуть на это явление и дать ему беспристрастную научную оценку. Это крайне необходимо сделать теперь, ибо другого такого случая может и не представиться. Международные сионистские силы видят отчетливо надвигающуюся на них опасность — пробуждение гражданского и национального сознания во всем мире — и лихорадочно готовятся установить всемирный деспотический режим, при котором никто не посмеет пикнуть об угнетателях и угнетении. При этом они выступают в обычном своем амплуа — закулисно. А на авансцену выдвигают Распутиных, «всенародно избранных» и им подобных. Людей действительно помеченных природой и судьбой. Обладающих теми качествами, которые приемлемы и симпатичны широким народным массам.