Кто найдет достойную жену, или опыты понимания текстов - Елена Римон

Я предполагала, что будут сложности, но, как оказалось, их недооценила. Одна студентка, услышав про войны богов, сказала с отвращением: «Аваль зе негед яhадут!» («Но это несовместимо с иудаизмом!») — и больше не пришла. Другие остались, но я чувствовала, что они просто мучаются — так им это было неприятно. А я люблю, чтобы студентам заниматься было приятно. Я поделилась своими проблемами с завкафедрой, и та решила устроить совещание вместе с главой колледжа, известным знатоком галахи. Выяснилось любопытное обстоятельство, о котором, правда, я и раньше догадывалась: сопротивление идет не сверху, а снизу. Просветительская парадигма «юность/старость» (типа «косные пожилые раввины зажимают свободную мысль молодежи») здесь не проходит. Начальство как раз отнюдь не против того, чтобы в академических целях девочкам рассказывали и про античную мифологию, и про гностику, и про христианство. Но студентки не желают все это изучать, так что надо как следует подумать, под каким галахическим соусом им это подать. И после долгих раздумий решено было на будущий год сразу начать курс зарубежной литературы с уроков галахи — привести авторитетные источники, которые бы убедительно доказали, почему достойным еврейским женщинам можно, а подчас даже нужно изучать античную литературу.

Но я хочу понять, почему все-таки против нее выступают сами студентки, а вовсе не раввин. Одна очень неглупая девушка мне сказала:

— Я пришла учиться именно сюда, а не в университет, потому что сама знаю, сколько прорех в моем образовании. Когда мне будет сорок лет и я буду знать хоть четверть того, что знает почтенный рав, глава колледжа, — тогда я, может быть, даже смогу получать удовольствие от изучения идолопоклоннических мифов. Но сейчас я чувствую, что это мне мешает. Эти знания для меня сейчас не только не первоочередные — они представляются мне лишними и вредными.

Это заставило меня задуматься над некоторыми общими местами, повторяемыми так часто и с такой легкостью, — например, над тем, что называется «открытостью»: до какой степени люди открыты разным текстам, и нужны ли они им? Почему у религиозных студенток возникают проблемы с секулярной литературой? Потому что у них не выработана эстетическая дистанция по отношению к текстам, и нет никакой потребности ее устанавливать. В школе они из года в год анализировали классические комментарии к Писанию, у них большой опыт интерпретации текстов, они многое понимают и чувствуют — особенно тонкости сюжетной логики, систему метафор, ритм. Все это они схватывают очень хорошо (как правило, лучше, чем в светском учебном заведении), но при условии, что могут вписать себя в текст, а текст — в свою систему ценностей, — и совершенно не готовы усваивать то, что им чуждо. И попробуй их заставь…

В университете студенты достаточно равнодушны и всеядны: Гомер так Гомер, Флобер так Флобер, мало ли что там есть в программе, лишь бы читать поменьше. Религиозные студентки в этом отношении гораздо активнее и хорошо знают, что им требуется: конечно, они хотят получить диплом и даже, кажется, любят учиться, но важнее всего для них — собственная личность. Поэтому они проявляют то, что Фуко называл «заботой о себе», и очень требовательны в выборе текстов.

Справедливости ради надо сказать, что в светских учебных заведениях порой тоже можно встретить «заботу о себе». Однажды я вела в университете семинар о символике в израильской литературе. Как водится, студенты должны были выбрать тему и написать работу. Одна симпатичная девушка, отличница, быстренько предложила тему: «Символика в романе Й. Х. Бреннера Крушение и утрата». А надо сказать, что творчество Бреннера даже на фоне трагичной израильской литературы выделяется особым надрывным трагизмом, и этот роман не исключение. Но в символике там недостатка нет, так что тему мы утвердили. Потом она вдруг приходит ко мне на консультацию и извещает:

— Вы знаете, я недавно вышла замуж, и чувствую, что сейчас у меня очень важный период в жизни. Мы строим свои семейные отношения, я строю свою личность как замужняя женщина. В общем, я очень хочу стать хорошей женой, и последнее, что мне сейчас надо, — это Бреннер. Я просто не могу открыть эту книгу, так она мне стала противна. Наверное, мне больше подойдет какой-то текст, в котором положительные ценности были бы заявлены более четко, и чтобы был оптимистический финал. В общем, я хочу сменить тему. Посоветуйте, что мне подойдет в такой ситуации?

Мы стали вместе думать и выяснили, что в израильской литературе почти ничего и нет такого, что отвечало бы ее требованиям. В конце концов меня осенило: надо взять китч. Там тебе и ценности, и хэппи-энд, и, главное, там это нормативно и не оставляет чувства неловкости.

Припоминая эти и многие другие опыты по прочтению текстов, я пытаюсь понять, в чем тут состоит главное различие между мной и моими учениками. Наверное, в том, что литературные произведения интересуют меня не как источник моральных ценностей, а как воплощение жанровых и сюжетных моделей. Возможно, такая позиция с течением времени довольно близко подходит к тому, что называется цинизмом. Ученики же мои, как оказалось, в любых текстах со всей наивностью ищут самих себя, то есть тот материал, из которого строится душа.

Недаром сказано в Мишне (трактат Авот): «У всех учивших меня умудрялся я, и более всего — у моих учеников». Понятно?