Твой маленький монстр - Яна Лари
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Наконец, в прихожей слышатся приветствия и шумная возня, а, следовательно, настал мой звёздный час. От несвойственного мне волнения ладони потеют так, что с трудом удаётся себя одёрнуть. Какого чёрта? Колотит так, будто стою на самом краю высотки. На очень-очень скользком её краю. Ну нет, так дело не пойдёт, это им нужно бояться. Заодно проверим, какая из меня актриса.
Нацепив самое непроницаемое выражение лица, мысленно заставляю себя расслабить плечи и выхожу к родственничкам.
Тролль
— Хеллоу, пипл! — обозначаю своё присутствие, едва папин голос затихает где-то на кухне. Пипл мой выход оценивает по достоинству. Оваций, конечно, не следует, но стук выскользнувшей из женских рук сумочки, с лихвой их заменяет.
Гляньте, какие мы нежные.
— А ты, наверное, Карина? — отходит от шока папина пассия и протягивает мне подозрительно подрагивающую, тонкую руку. — Илона Витальевна. Можешь обращаться ко мне по имени.
Я бы предпочла вообще её не видеть. Проигнорировав рукопожатие, выдуваю огромный малиновый пузырь из жвачки и с ленивой бесцеремонностью разглядываю женщину. Красивая и… всё.
На Илоне — простенький брючный костюм, изношенный и совершенно не модный. Короткие ногти покрыты дешёвым, перламутровым лаком. Волосы убраны в обычный пучок. Ничего особенного, но мне однозначно нравится, как она нервничает под моим брезгливым взглядом. То неловко поправит укладку, то затеребит потёртые углы сумочки из кожзама. Лимита.
Как и предполагалось, осмотр не выдаёт ничего утешительного — «секретутка» переиначиваю её должность в папиной строительной фирме. До лоска моей матери ей как дворняге до гордой львицы. Мать я не видела лет девять, но внимательно слежу за её заграничной жизнью в соц сетях, и Илоночка однозначно проигрывает ей по всем фронтам.
— Жесть, — резюмирую свои впечатления от потенциальной мачехи. Тьфу ты, упаси Боже!
Пока Илона растерянно хлопает глазами, гадая как себя вести, чтоб не нарваться на папино неодобрение, мой взгляд перескакивает на высоченный силуэт за её спиной.
— За-ши-бись, — на сей раз произношу чуть ли не по слогам, не в силах отвести глаз от Трошина. Мне даже нет надобности доигрывать свой спектакль, настолько шокирует внешность этого парня.
Ринат выглядит как бродячий эльф, который сражался с бомжами. Причём те ему уступили чисто из жалости, не забыв поделиться безразмерным свитером и широченными штанами. Его (наверняка больную) голову венчают торчащие во все стороны тёмно-русые дреды, но обескураживает другое — глаза! Они у него разных цветов. Правый небесно-голубой, а левый — изумрудно-зелёный.
Да ты не Трошин, чудище, ты — Тролль.
Чпок — смачно лопает надутый мною пузырь, облепляя нос и подбородок. Илона дёргается. Я в свою очередь и вовсе чуть на пол не сползаю, сражённая наповал широкой улыбкой Рината, которая обнажает металлические брекеты.
Серьезно? Сколько ему шестнадцать — семнадцать? Неужели раньше зубы выровнять нельзя было? Ах да, мы ведь были заняты охмурением тугого кошелька. Раньше-то было не на что.
— Что за чмо?! — скрежещет старческий голос откуда-то снизу.
Вот теперь настаёт мой черёд вздрагивать. Илона, виновато вспыхнув, отступает в сторону и моему изумлённому взору предстаёт высокая клетка с невзрачным, серым попугаем.
— Чмо-о-о! — китайским болванчиком дёргается птица, не сводя с меня глаз. — В рот мне ноги! Что за чмо?
— Ринат, говорила ведь, надо было дома его оставить, — поворачивается к сыну моя потенциальная мачеха. — Так неудобно вышло…
— Глиста в корсете! — не унимается птица.
Вот падаль! Ничего, доберусь и до тебя, суповый набор, посмотрим кто здесь кто.
А пока мне ничего не остаётся, кроме как, натянув повыше совсем уж неприлично сползшую майку, воинственно упереть руки в бока. Матерщинник явно обращается ко мне. Илона же, поняв, что Ринат не собирается предпринимать каких-либо действий, разворачивается в мою сторону.
— Он всегда такой — смущённо улыбается она — Ринат выкупил Герочку у бездомных. Мы никак не можем отучить его сквернословить.
Сквернословить! Слово-то, какое вычурное подобрала. Да матюгается он как сто электриков!
— Всё же, насчёт бомжей я оказалась права, — окидываю хмурого как туча Рината выразительным взглядом. — С ними водишься, отброс.
Парень гневно сжимает губы, но молчит. Тюфяк.
— Дурилка картонная! — отважно заступается за хозяина птица. Зря, зря…
— Что за шум, а драки нет? — сияя улыбкой выходит к нам папа. Затем он замечает меня, и становится очевидно — драка будет.
— Па, это такая шутка, — пячусь я вдоль стены. Его взгляд мне ой, как не нравится.
— Это ещё что за безобразие?! — отметает мои оправдания отец, в которого будто бес вселился. Особо не церемонясь, он хватает меня за волосы и чуть ли не волоком тащит в ванную.
— Чмо! Чмо! — победоносно скрипит нам вслед мерзкий Гера.
«Ненавижу», мысленно повторяю, пока отец остервенело вспенивает мою склонённую над раковиной голову. Ядовито-синие струи воды стекают, смывая слёзы, но не мой позор. За шестнадцать лет папа ни разу не повысил на меня голос, не говоря о таком жестоком да ещё и публичном унижении. Подумаешь, всего один раз забыла про хорошие манеры, так сам же потом благодарить будет.
— Разве так я тебя воспитывал? — зло рычит родитель, яростно раздувая ноздри, и швыряет мне полотенце. — Такая же эгоистка, как твоя мать. Чтоб через десять минут, была за столом в подобающем виде!
Обида ядовитой горечью расползается на моём языке, разъедая необходимые сейчас извинения. Я, молча, выскакиваю из ванной и, поравнявшись с растерянно мнущейся в прихожей парочкой, вызывающе фыркаю.
Вы у меня ещё попляшете.
— Время пошло! — грозно прикрикивает некстати всё подметивший отец. — И чтоб я больше не видел на тебе подобного бесстыдства. Здесь тебе не панель!
Ого, разорался то как. Трошины у нас всего ничего, а мне их стараниями влетело больше чем за всю прожитую жизнь. Следом проскакивает безумная мысль, что виной моим несчастьям отнюдь не они, но я её негодующе прогоняю. Ещё чего. Раз есть проблема, значит, кто-то её создал, и в данном случае за этим «кто-то» стоят расчётливые оккупанты с помойки. И самое обидное в сложившейся ситуации, что мой наивный папочка ведётся на их уловки как слепое дитя. А как же я?! Неужели ему совсем плевать на мои чувства?
Полетаем?
Отведённых мне десяти минут едва хватает, чтобы надеть белое шерстяное платье и заплести наспех подсушенные волосы в две тугие
