Плагиат - Елена Липатова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Письмо как письмо, в фейсбуке все друг друга хвалят, – хотя, конечно, приятно. Они даже стали с Аленой переписываться – недолго совсем, недели три. А потом все само собой прекратилось. Но за эти три недели на Валерку Перцева напало вдохновение и он дописал музыку к тому самому прошлогоднему осеннему стихотворению – про светящиеся окна и осенние фонари. Валерка вообще жутко разносторонний человек: в его репертуаре – научная и ненаучная фантастика, невероятно смешные короткие рассказы, физика с математикой как будущая основная профессия и – в последние четыре года – музыка.
Когда Валерка, взбудораженный и абсолютно счастливый, проиграл и пропел ей окончательный вариант по телефону, у Марины мурашки пробежали по коже. И как Перцев понял и догадался? У нее в стихотворении не было ни слова про дождь, а в песне получилось так, что вот идет человек под зонтом, а вокруг – дождь и туман, в котором теряются осенние фонари. У человека, идущего под зонтом, что-то случилось, и ему надо побыть одному. И поэтому он ушел из дома и бродит по мокрым улицам, отгородившись от прохожих зонтом.
Песня получилась… неожиданной: вроде бы грустная и не детская, но и не совсем взрослая, и Марине казалось, что исполнять ее должна девочка лет четырнадцати. Но девятнадцатилетняя Алена решила иначе. И вот… Вышла во второй полуфинал на Евровидении. Это же фантастика! И кто бы мог подумать…
Что делает человек, которого вот так с утра оглушили сообщением о том, что его песня стала полуфиналистом Евровидения? Кричит «ура»? Прыгает по комнате в пижаме? Снова залезает в комп и читает все поздравления подряд?
Нет, этот человек хватает мобильник и звонит маме на работу:
– Мам, это я. Ты новости слышала?
– А почему ты не на лекции? Опять проспала?!
Значит, не слышала.
– Тут такое… Только не падай в обморок! Помнишь то стихотворение – я его в Арзамасе написала? Про фонари и оранжевый зонт… Да нет, это давно было! Год назад, осенью. Перцев музыку к нему написал. Ну, вспомнила?
Вопрос был риторический. Мама помнила наизусть не только это, но и вообще все, даже не самые удачные ее стихи. Хотя и не гуманитарий, она обладала поэтическим слухом, и Марина привыкла полагаться на ее интуицию и вкус.
Услышав про Евровидение, мама долго молчала, и Марина на всякий случай спросила:
– Эй, ты тут?
– А что это за Евровидение? Как ты туда…
– Здрасте! Ну, мам… Ты совсем с этой своей психологией от жизни отстала. Все же знают… Ну, помнишь ту Алену? Она вышла во второй полуфинал – с нашей с Перцевым песней!!!
– Ох! – наконец-то правильно отреагировала трубка. – А как же это… Поздравляю! Валерик знает?
– Все знают! Ты зайди на любой сайт с Евровидением. Я сама еще не заходила, вот только что узнала.
В институте особого ажиотажа не было. А если честно, никто вообще не прореагировал. А она-то думала… Ну конечно, вся слава достается исполнителю, а авторы песни и музыки остаются в тени. Но свои-то знают! Вон даже Регина из Америки написала.
На перемене Марина проверила телефон: много непринятых звонков из разных городов – от настоящих и виртуальных друзей и знакомых. Из родного Арзамаса – только от Светы и Наташи. Но ее стихи в Арзамасе почти и не знают. Вряд ли кто запомнил несколько давних детских публикаций в местной газете…
С четвертой пары она ушла, потому что позвонил Перцев и предложил срочно встретиться.
– Давай на Покровке? Кофе выпьем или еще чего. Я вообще-то голодный как волк!
– Тогда в пирожковой.
Этот полуподвальчик они с Перцевым обнаружили три года назад, когда Марина училась на первом курсе. Вкуснейшие пироги с капустой и сыром, невысокие цены, а главное – тут всегда можно встретить кого-то из своих, институтских. Вот и сегодня, едва она вошла в полутемное помещение, как увидела Машу Громову и еще одну девочку из четыреста седьмой группы. Ну и Перцева, конечно.
– Ты чего так долго? Я тут сижу как дурак, голодный!
«Голодный» – это явная гипербола. Интересно, сколько пирожков он успел смолоть без нее?
– Ни одного! – честно глядя ей в глаза, заверил Валерка. – Мужественно жду тебя, умирая от голода.
Они взяли по чашке куриного бульона и шесть пирожков. Перцев быстро проглотил свои три и потянулся за четвертым.
– Эй, ты чего? – возмутилась Марина. – Я, между прочим, тоже голодная. И вообще, я автор слов, а ты всего лишь музыкальное оформление. Так что трех с капустой с тебя хватит.
– Хе! Что ты понимаешь в пирожках? Не с капустой, а с грибами – это во-первых, а во-вторых, посмотри, как я отощал!
Они всегда так прикалывались, еще со школы. А познакомились в Арзамасской библиотеке на секции, куда мама привела восьмилетнюю Марину. Перцев тогда уже был совсем взрослым четвероклассником, автором бесчисленных триллеров и подражаний «Гарри Поттеру», а потому с первого же занятия взял над Мариной шефство. Когда он поступил в Нижегородский университет и уехал из Арзамаса, Марине казалось, что она потеряла брата.
А через год ее родители решили продать квартиру и переехали в Нижний, и Перцев, когда узнал об этом, чуть с ума не сошел от радости (это он так сам сказал сначала Марининой маме, а потом Марине). И они стали перезваниваться и перебрасываться эсэмэсками, потому что Перцев не только учился в университете, но еще и подрабатывал на стройке и ему было некогда просто так встречаться.
– Ты уже видел? – спросила Марина, дождавшись, когда Перцев дожует четвертый пирожок. – И как тебе показалось?
– Не только я – миллионы! Ты знаешь, сколько народу это смотрит?! Мне уже с областного радио позвонили и с телестудии. Хотят устроить нашу с тобой там запись.
– Ты чего? Я же петь не умею…
– Никто тебя и не просит. Прочитаешь стихотворение, ответишь на вопросы. Между прочим, у тебя – если бы ты умела петь! – в сто раз лучше бы получилось, чем у этой Алены! Ну как можно так не чувствовать поэзию? У нас с тобой там дождь, сумерки, фонари. При чем тут девочки в купальниках?
– К-какие девочки?
– Вполне симпатичные, и даже очень! Прыгают вокруг Алены с зонтиками. Отдельным номером, без нашей песни, они очень бы смотрелись.
Марина отодвинула тарелку с последним пирожком и испуганно посмотрела на Перцева.
– Оно же – ну, стихотворение это – почти детское! Я его даже в «Костер» посылала. Правда, потом сама поняла, что не подходит.
– Да ладно, не заморачивайся! Просто у них свое видение, а у нас – свое.
– Ну да, у них свое Евровидение, – подхватила шутку Марина. – Но… Я даже смотреть теперь боюсь.
– Не заморачивайся, – повторил Перцев, доставая мобильник. – Так… Евровидение… второй полуфинал. Как ее фамилия? Ну, той певицы? Ага, вот – на ютубе уже есть.
Марина смотрела на экран не отрываясь. По сцене прыгали разноцветные лучи и летали звезды размером с воздушные шары, а еще было много дыма, изображающего туман. Вокруг очень красивой Алены (лицо – крупным планом: сияющие глаза с огромными ресницами, брови-стрелки, разлетающиеся шелковые волосы) действительно кружились девушки в золотых купальниках, с зонтиками. Певица пела с надрывом, изображая что-то, чего не было в песне… Да нет, исполнение было очень профессиональным – и даже слишком! И наверное, без сценических эффектов песню вообще бы не заметили?
– Напой, как у нас было… – тихонько попросила она.
Перцев постучал пальцами по столу, вытянул губы трубочкой и едва слышно насвистел основную мелодию.
– Просто их видение не совпадает с тобой, – сказал он взрослым голосом. – Ты тихая, интровертная. А тут гром-бим-бом! Даже если бы они обошлись без танцев и подсветки, тебе бы все равно не понравилось.
– А тебе?
– Ммм… Я могу попробовать оценить объективно. Эффекты, техника, аранжировка – класс! И по меркам эстрады исполнение тоже вполне, даже супер. Ну и внешние данные. А твое стихотворение
