Измена. Я только твоя. Лирическое начало (СИ) - Мари Соль
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава 3. Аня
На следующий день объявилась подруга. И позвала меня в парк. Хотя был уже август, но я согласилась пройтись. Надела всё лучшее разом. Белую майку под джинсы, пиджак и каблук. Бабуля спросила:
— Куда?
Я привыкла к свободе, и потому отмахнулась:
— Да так, по делам.
Но бабушка, вскинув лицо, подошла. Серые с проседью волосы она отодвинула гребнем. И лоб сделался выше.
— По каким ещё делам на ночь глядя? — обратилась ко мне.
Я не нашлась, что ответить. Из спальни послышался смех. Это мама болтала с Анжелкой. Подругой. А я шла к своей. О чём и сказала бабуле.
Та хмыкнула:
— С подругой! Гляди мне. Вон мать твоя тоже с подругой гуляла, — она покосилась на зал, — А потом нагуляла тебя.
При упоминании об отце, пусть даже косвенном, я повела плечами. «Заезжий», — так говорила бабуля. А мама его называла «козёл». Я же не знала его никогда. Только могла представлять по обрывкам рассказов обеих.
— Ой, ладно! — я дёрнула дверь на себя. Та закрылась. И площадка опять погрузилась во мрак. Я ощущала присутствие бабушки. Знала, она наблюдает в глазок. Ждёт, когда я уйду. Она не могла запретить мне гулять! Но волновалась, что я повторю участь матери.
На ступенях я снова столкнулась с тобой. Ты покосился:
— Привет.
Я кивнула:
— Приветик.
Ты предложил:
— Подвезти?
Только потом ты признался, что очень боялся услышать отказ, или фразу: «Спасибо, за мною заедут». А я, вопреки ожиданиям, тихо спросила:
— На чём?
Ты хмыкнул:
— Увидишь.
Выйдя во двор, я взволнованно бросила:
— Нет! На этом я не поеду.
Перед нами стоял твой заезженный байк. Или «мотик», как ты называл его нежно. Я представила, что станет с причёской и коснулась волос, ниспадавших волнистыми прядями. Внешностью я была в мать, и в отца. Судя по мне, тот был очень красивым! А уж мама всегда привлекала мужчин, как цветок. Только вот вместо пчёл, на неё обращали внимание мухи.
— Да не бойся, не упадёшь, — бросил ты снисходительно. И достал из багажника шлем. Он был только один. И я поняла, что пассажиров ты возишь редко.
Ты протянул его мне.
— Не боюсь, — я взяла, осторожно принюхалась. От него пахло чем-то машинным, химическим. А от моих волос пахло духами.
— Надевай и садись, — предложил ты, а сам уже сел. Вставил ключ.
— Я его не надену! — я вернула тебе этот шлем.
А ты покачал головой:
— Ну, как хочешь. Тогда только крепче держись, — посоветовал мне.
Место позади тебя пустовало. Но я не решалась присесть. Время шло. Нужно было идти к остановке. Или вызвать такси.
— Мне до парка, — уточнила на «всякий пожарный». Вдруг тебе не туда.
— Ок, — ты кивнул.
Я и раньше каталась на мотоциклах. Одна такая прогулка чуть не лишила меня целомудрия. Парень свернул не туда. И настойчиво стал меня лапать. Я сбежала! Предварительно брызнув маньяку в лицо лаком сильной фиксации.
— Только до парка, — предупредила, садясь.
— Да я понял, — бросил ты, заводясь, и напомнил, — Держись за меня.
Я неловко прижалась к спине. И от неги, сбежавшей по телу, вздохнула. Отчего-то мне было приятно сидеть, ощущая себя одним целым с тобой. С другими такого ещё не случалось…
Мы ехали долго. Или время замедлило бег? Я иногда закрывала глаза, ощущая, как воздух скользит, огибает, пытаясь пробраться меж тел…
— Где тебя высадить? — крикнул ты через плечо.
Я очнулась. Ответила:
— Тут, — и указала на лавку.
Конец лета уже отбирал по крупицам тепло. Ночи стали прохладными. И темнеть стало раньше. Я сползла на асфальт, отряхнулась.
— Спасибо, — сказала, взглянув на тебя.
Ты молчал. Но глаза говорили без слов. Лаконично и сдержанно. Мол, тебе всё равно. Ты всего лишь подвёз «по-соседски».
«И даже не спросишь, кого я тут жду?», — подумала разочарованно. А ты не спросил и уехал. Правда, после рассказывал, что долго меня караулил, блуждал в темноте, меж деревьев. То-то мне было не по себе.
А тогда ты уехал! А я, вместо «Катькиных басней» слушала голос, звучащий в моей голове.
«Да кто он такой?», — твердило моё подсознание. Соседский парнишка. Болван! Раз не может освоить нормальный подкат. Но взгляд… осуждающий, дерзкий, не выходил у меня из головы. Будто сам факт пребывания рядом со мной нарушал очень важный аспект твоей жизни.
Дома в тот вечер чинили разборки. Проблемы отцов и детей в этот раз не касались меня. И оставили поздний приход незамеченным.
— Я что должна содержать вас обеих? — вопрошала бабуля.
Она была медсестрой в поликлинике. А мама была безработной.
— Я устроюсь! — возражала ей мать.
— Куда? — бабушка тяжко вздыхала.
Мама отметилась в разных профессиях. Но лучшей всего ей давалось «рыбалка». И где бы она ни была, никогда не искала мужского внимания. Оно приходило само!
— Да хоть бы кассиром, — ответила мама.
— Кассиром? Так ты же считать не умеешь! — смеялась бабуля.
На что мама бросала:
— Умею.
— Умела бы, так не осталась бы с голой жопой, — слышался бабушкин голос, — Прежде, чем от мужика уходить, нужно думать.
Тут я была с ней согласна! В спальне, где выросла мама, теперь ночевали вдвоём. Жались друг к другу «валетом». В то время как бабушка привольно спала в большой комнате. Со шкафом, балконом и зеркалом. И всем своим видом давала понять, что сделала нам одолжение.
Мама пришла, чуть помедлив. Легла и включила ночник.
— Аня, — шепнула.
Я сделала вид, что не слышу. Сентябрь был уже на подходе! И врать я, увы, не умела. Сказать же о том, что «просрала» единственный шанс… На стабильность, счастливую жизнь, перспективу. Мать никогда не учила меня быть такой, как она. Говорила: «Учись. Зарабатывай. Будь независимой».
А я же хотела играть! Хотела снискать свой кусочек космической славы. Мечтала, как выйду на сцену, сыграю Каренину. Зал упадёт, будет хлопать, кричать и кидаться цветами. А в итоге… играла неплохо. Притворялась, что сплю.
— Ань, спишь? — сделала мама вторую попытку. Но, утратив надежду, вздохнула.
Мне было обидно! За нас. За неё. За то, что в той комнате, где я спала у дядь Коли, кровать была больше, чем эта. И когда её острые пятки воткнулись мне в бок, отодвинулась ближе к стене. И подумала, что обязательно съеду. Осталось придумать, куда.
Глава 4. Витя
