Тринадцатая королева (СИ) - Ильева Анита

— Разве у тебя нет других дел?

— Есть. Но разве ты не хочешь получить немного удовольствия?.. Чего ты боишься, Тито?

— Боюсь, что сейчас это не вполне уместно. Не забывай, город в трауре по королеве Бриоле, и всем, кроме тебя, это важно.

— Пф, — фыркнула Изабель и усмехнулась. — Королевой больше, королевой меньше, а любви хочется всегда, — она погладила пальчиками его грудь, дёрнула плечиком и пошла в направлении кухни, бросив ему через плечо: — Смотри, не перемудри, Тито!

Матео посмотрел ей вслед, качая головой. Служанки частенько предлагали ему себя и чаще всего он не видел причин отказываться, но вот с Иззи связываться ему отчего-то не хотелось. Её речи и явно пренебрежительное отношение к вельможам настораживали Матео, эта девчонка могла принести много проблем и он старался держаться от неё подальше. Последняя мысль, перед тем, как он отправился в свою каморку, была о том, что нужно внимательнее прислушиваться к сплетням.

Охота

Королевская охота — это всегда целое представление, когда вся свита Его Величества и приближенные придворные выезжают в лес на лошадях с собаками, загоняют лис или зайцев, после чего устраивается пикник. Такая охота могла занимать несколько дней, и король был очень рад, что все-таки принял решение вырваться из замка. Он видел — его придворные рады вылазке, и очень гордился собой, не обращая внимания на осуждающие взгляды вельмож, ведь со дня смерти королевы не прошло и полугода.

Прохладный свежий воздух наполнял легкие, вокруг гомонил предвкушающий активный отдых народ, собаки смирно шли рядом, время от времени принюхиваясь к разномастной толпе. День обещал быть захватывающим.

Рядом с королем ехал Матео, который с некоторых пор негласно взял на себя миссию по охране Его Величества. Абрэмо знал, что его воспитанник не очень любил подобные веселья, но все же предано не спускал глаз со своего короля, и теперь, несмотря на то что непрерывно балагурил, настороженно поглядывал по сторонам.

Король развлекался. Собаки загоняли зверя, Абрэмо в окружении стаи вместе с бывалыми охотниками с гиканьем скакал в сторону леса и чувствовал такой подъем, которого давно не испытывал. Лицо его раскраснелось, головной убор съехал на бок и охотничий азарт поглотил его. Он что-то вопил, уверенно чувствовал себя в седле, предвкушал отменную добычу и трофеи. Поэтому для него полный паники женский крик, едва различимый в общем шуме охоты, стал неприятной неожиданностью.

— Я посмотрю, — немедленно вызвался Матео, кивнув нескольким воинам из королевской охраны, и направил своего рысака в сторону, откуда донёсся крик.

— Приведи мне ее! Если это красивая девушка — женюсь на ней! — залихватски пошутил король, следуя дальше за собаками, а Матео, махнув рукой, скрылся в лесополосе.

***

В свои двадцать лет дочь герцога Риккардо Плинайо Облачного — Леонелла, — успела усвоить одну важную вещь: вся жизнь женщины вертится вокруг замужества, и ни о какой любви здесь даже речи не идет. Все ее пять сестер уже были пристроены, даже семнадцатилетняя Иллерия и четырнадцатилетняя Аэлисса. Это было нарушением всех возможных правил — не должны младшие сестры выходить замуж раньше старшей, но отец всегда умел обходить условности, и Леонелла осталась единственной его дочерью, которая не была при муже.

Лео чувствовала себя странно. С одной стороны она совершенно не находила в себе желания быть чьей-то женой, все претенденты на ее руку были до отвращения неприятны, и она отказывала всем, не взирая на увещевания отца. Через их Облачное поместье прошли многие юноши, мужчины и даже старики, все ее сестры выбрали себе мужей, и только Леонелла сторонилась всех. Отец мог бы заставить ее силой… но отчего-то не стал. «Ты еще всех удивишь!» — говорил он ей и целовал в макушку.

Ростом Лео оказалась самой маленькой из всех своих сестер. Она едва сравнялась с младшей Аэлисой, а ее макушка как раз упиралась в подбородок не особенно высокого отца. Но несмотря на свой небольшой рост, Лео отличалась от своих сестер упрямством и своеволием. «Боевой гномик», — нежно называл ее отец, никогда не ругая за попытки отстаивать свою точку зрения. Мать всегда сердилась: она-то как раз была уверена, что место женщины при муже и желательно молча, однако не считала возможным указывать мужу, как воспитывать дочерей и, поджимая губы, терпела непростой характер средней дочери.

В тот день Леонелла скучала. Их поместье опустело после продолжительных праздников — один день рождения плавно перетекал в другой, потом был праздник урожая, затем снова дни рождения членов их многочисленной семьи, и вот теперь, наконец, все разъехались, и поместье совершенно не радовало гулкой пустотой.

Дело шло к зиме — снег еще не выпал, но все листья с деревьев облетели и трава пожухла, наполнив и без того унылый пейзаж грязно-коричневой палитрой. Лео слонялась по замку, не зная чем себя занять. Рисовать не хотелось, удручающий пейзаж за окном ни на что не вдохновлял, купцов с заморскими товарами теперь не будет до весны, праздники прошли. Она попробовала заняться хозяйством, но из кухни была выгнана матерью, со двора ее тоже вежливо попросили, а из конюшни она ушла сама — оседлав свою любимицу Палу, Леонелла отправилась проветриться.

Конечно, ее родители не приветствовали одинокие прогулки — согласно этикету, дочь герцога должна была путешествовать со свитой, но Лео любила неспешно ехать на лошади в одиночестве вдоль полей и не видела ничего зазорного в том, чтобы прогуляться недалеко от поместья. Разбойников в окрестностях нет, а соседские вельможи и их подданные хорошо ее знали.

Она уже хотела возвращаться домой, когда услышала в отдалении голоса и шум. Исполненная любопытства, она поехала на звук и вскоре поняла, что в лесу идет охота. Лео обрадовалась и поспешила туда — она всегда хотела поучаствовать в чем-то подобном, но ее отец был не из тех, кто любит активный отдых, а навязываться в семьи своих сестер Леонелла не желала. Особенно после того, как пьяный муж ее старшей сестры Дженевры приставал к Лео во время празднований.

Леонелла была уже близко, слышала нетерпеливое ржание лошадей, топот копыт, гиканье охотников и лай собак. В нетерпении увидеть все зрелище, она подобралась совсем близко, но тут на нее выскочила стая гончих. Для Лео это не было неожиданностью, чего нельзя сказать о ее лошади. Громко заржав, любимица герцогини по кличке Пала встала на дыбы, едва не сбросив чудом удержавшуюся в седле Леонеллу, и поскакала вперёд, не разбирая дороги.

Раньше ничего подобного с Палой не происходило, и Лео растерялась. Она пыталась успокоить лошадь, но та, будто безумная, несла свою наездницу к обрыву. Леонелла запаниковала — если ей не удастся остановить Палу, они вместе свалятся в овраг и покалечатся.

— Помогите! — закричала Леонелла, надеясь, что ее услышат охотники. Сердце заходилось от страха за свою жизнь, и именно в эту минуту одинокая прогулка перестала казаться герцогине такой уж хорошей идеей.

— Держитесь! — услышала она за спиной, и почувствовала облегчение. Значит, ее услышали и сейчас помогут.

Сзади отчетливо раздавался стук копыт по утоптанной земле, который приближался с каждой секундой. С лошадью Лео поравнялся гнедой конь, безупречно послушный, с мужчиной в седле. Человек, догнавший Лео, был экипирован как охотник — в грубой куртке и толстых охотничьих рукавицах, перехватил поводья, останавливая бунтующее животное. К удивлению Леонеллы, Пала послушалась мужчину, видимо почувствовав твердую уверенную руку, и остановилась, ведя головой и гарцуя.

— Все в порядке? — глубоким низким голосом спросил мужчина и повернулся к Леонелле. Головного убора, чтобы понять его статус, у мужчины не было, зато лицо закрывал платок, оставляя для обзора только глаза. Выразительные, и такого удивительного синего оттенка, какого Лео не видела раньше ни у кого.

— Спасибо, что спасли меня, — пролепетала Леонелла, стараясь унять частое от испуга дыхание. — Там впереди овраг, я думала…