Явление мистера Кина - Агата Кристи

— Не знаю, — медленно заговорил Ившем. — Так… Как же он тогда выразился? Вроде бы хочет сбросить холостяцкую шкуру… но не имеет права назвать имя невесты без ее позволения… а позволить она пока не может. Еще, помню, говорил, что ему невероятно повезло. И что пусть его лучшие друзья знают, что через год в это же самое время он уже будет счастливым супругом. Мы, конечно, решили, что это Марджори. Они ведь дружили, часто встречались.

— Вот только… — начал Конуэй и осекся.

— Что «только». Дик?

— Я хочу сказать, странно все-таки: ведь будь это Марджори, тогда почему сразу не объявить о помолвке? С чего бы это им скрываться? Нет, скорее уж его избранница была женщина замужняя — скажем, разводилась в тот момент с супругом или только что овдовела.

— Да, верно, — кивнул Ившем. — В таком случае о помолвке напрямик не объявишь. И еще, я вот сейчас начинаю припоминать, и выходит, что в последнее время они с Марджори особенно и не виделись. За год до этого — да. А тогда я, помню, еще удивлялся: с чего это они друг к другу охладели?

— Любопытно, — заметил мистер Кин.

— Да-да! Можно было подумать, что кто-то встал между ними.

— Другая женщина, — задумчиво произнес Конуэй.

— Нет, ей-богу, — продолжал Ившем. — Дерек в тот вечер разошелся прямо-таки до неприличия — шумел, веселился. Будто пьян был от счастья. И в то же время — мне трудно это выразить, но — держался он как-то… вызывающе, что ли.

— Как человек, бросивший вызов судьбе, — угрюмо закончил Алекс Портал.

О ком это он — о Дереке Кейпеле? Или о себе? Поглядывая на Портала, мистер Саттертуэйт все больше склонялся к последнему.

Да, вот кого ему с самого начала напоминал Алекс Портал — человека, бросившего вызов судьбе.

От этих соображений его затуманенная изрядным количеством выпитого виски мысль неожиданно метнулась к предмету его тайных наблюдений.

Мистер Саттертуэйт поднял глаза. Она все еще была там — смотрела, слушала, такая же неподвижная, застывшая — словно неживая.

— Вот именно, — отозвался Конуэй. — Кейпел и правда был что-то уж чересчур возбужден — я бы сказал, как игрок, который поставил на карту все, — и неожиданно выиграл, хотя шансы имел почти нулевые.

— Может, набирался мужества перед последним решительным шагом? предположил Портал и, словно повинуясь некой ассоциации, немедленно поднялся за новой порцией виски.

— Ну уж нет, — резко возразил Ившем. — Я поклясться готов, что у него на уме не было ничего подобного. Конуэй прав: Дерек смахивал на игрока, который рискнул, выиграл и никак не мог поверить в свою удачу.

— Да, но через десять минут… — Конуэй обескураженно развел руками.

Помолчали. Наконец Ившем хлопнул ладонью по столу.

— Что-то должно же было произойти за эти десять минут! — воскликнул он. Должно! Но что? Давайте по порядку. Вот мы сидим, разговариваем. Вдруг посреди разговора Кейпел встает и выходит из комнаты…

— Зачем? — спросил мистер Юш.

Вопрос, казалось, привел Ившема в замешательство.

— Простите, что вы сказали?

— Я просто спросил зачем, — ответил мистер Кин. Ившем нахмурился, припоминая.

— Вроде бы ничего существенного — так нам казалось в тот момент. Ах да! Принесли почту. Помните, зазвонил колокольчик, и мы еще все так радовались? Мы ведь три дня сидели без новостей. Тогда как раз бушевала пурга, самая снежная за последние несколько лет. Из-за заносов ни газеты, ни письма не доставлялись. Кейпел пошел узнать, нет ли наконец чего-нибудь, — и вернулся с целым ворохом писем и газет. Развернул газету, просмотрел новости, потом взял письма и поднялся наверх. А минуты через три мы услышали выстрел. Необъяснимо! Совершенно необъяснимо.

— Что ж тут необъяснимого, — пожал плечами Портал. — Просто в каком-то письме содержалось неожиданное известие, вот и все. По-моему, вполне очевидно.

— Ну, не думаете же вы, что такая простая мысль не Пришла нам в голову. Следователь, кстати, тоже с этого начал. Но все дело в том, что Кейпел не вскрыл ни единого письма! Все они остались лежать нераспечатанными на туалетном столике.

Портал был явно обескуражен.

— Но может быть, он все-таки какое-то письмо вскрыл? Прочитал, а потом уничтожил?

— Нет, это исключено. Конечно, это было бы самое удобное объяснение, но письма, все до единого, остались нераспечатанными. Он ни одно не разорвал, не сжег… Да в комнате и огня не было.

Портал покачал головой.

— Как странно!

— Вообще все это было жутко, — тихо сказал Ившем. — Мы с Конуэем услышали выстрел, побежали наверх, а там… Ужас!

— Полагаю, вам ничего не оставалось, как позвонить в полицию? — спросил мистер Кин.

— В Ройстоне тогда еще не было телефона, его провели сюда уже после того, как мы купили дом. А в тот вечер здесь совершенно случайно оказался местный констебль. Накануне заблудился любимый пес Кейпела — помните, Конуэй, его вроде бы звали Бродяга? — его чуть пургой не замело. На улице на него наткнулся извозчик, вытащил из сугроба и отвез в полицейский участок. Там Бродягу узнали, и констебль по пути заглянул в Ройстон сообщить об этом. Он вошел на кухню как раз за минуту до того, как раздался выстрел, — так что полицию вызывать не пришлось.

— Боже, какая была метель! — снова заговорил Конуэй. — Ведь тогда, кажется, тоже было начало января?

— Скорее, уже февраль. Да, мы как раз собирались ехать за границу.

— Да нет, я точно помню, что январь! Мой скакун, Нед — помните моего Неда? — захромал в конце января, так это уже после всех этих событий!

— Тогда, значит, самый конец января. Надо же, как все забывается! Прошло каких-то несколько лет, и так трудно вспомнить, когда что было.

— Да, трудное дело, — согласился мистер Кин. — Разве что отыщется какое-нибудь заметное событие — для ориентира — скажем, покушение на монарха или какое-нибудь шумное дело об убийстве.

— Ну конечно! — вскричал Конуэй. — Все же случилось как раз перед делом Эпплтона!

— А не после?

— Нет-нет! Вспомните: Кейпел бывал у Эпплтонов и, кстати, гостил у них и той весной, за неделю до смерти старика. Однажды зашел о них разговор, и Дерек все удивлялся, как только его жена — такая молодая, красивая — выносит этого старого скрягу. Тогда еще не было подозрений, что она же сама его и прикончила.

— Черт, а ведь верно! Я сейчас припоминаю, как читал в газете: «Получено разрешение на эксгумацию[4] трупа», — как раз в тот злополучный день. Помню еще, голова у меня была занята этим — но только наполовину, а вторая половина все не могла опомниться от изумления: как это так — несчастный Дерек лежит там наверху совсем один, мертвый…

— Любопытная вещь, — заметил мистер Кин. — В самые критические минуты наше сознание непременно выхватывает из происходящего какую-нибудь незначительную деталь, а потом упрямо возвращается к ней снова и снова, словно она неотделима от переживаний того момента. Какой-нибудь пустяк, рисунок на обоях — а ни за что потом не выкинешь из головы.

— Интересно, что вы именно сейчас об этом заговорили, мистер Кин, — сказал Конуэй. — Мне как раз в этот момент вдруг показалось, что я снова в комнате Дерека Кейпела. Он лежит мертвый у моих ног, а за окном передо мной огромное дерево и тень от него на снегу. Вот так все и стоит перед глазами — лунный свет, снег и на снегу — тень от дерева. Ей-богу, мог бы все это нарисовать по памяти, а ведь в ту минуту я и думать не думал, что смотрю на какое-то дерево.

— Он, кажется, занимал большую комнату над парадным? — уточнил мистер Кин.

— Ну да. А дерево — это тот огромный бук, что растет у дороги на повороте к Ройстону.

Мистер Кин удовлетворенно кивнул. Мистер Саттертуэйт испытывал странное волнение. Он нисколько не сомневался, что каждое слово, каждая нотка в голосе мистера Кина исполнена тайного смысла, что он к чему-то клонит — мистер Саттертуэйт не мог еще точно определить, к чему, но ведущая роль ночного гостя в этом спектакле не вызывала сомнений.

После недолгого молчания Ившем вернулся к разговору об Эпплтонах.

— Припоминаю теперь, какой был шум вокруг этого дела. Ее ведь, кажется, оправдали? Надо же, такая интересная блондинка…

Глаза мистера Саттертуэйта, почти против его воли, обратились туда, где у перил застыла коленопреклоненная фигура. Действительно ли она сжалась, как от удара, или ему почудилось? Как почудилось, что чья-то рука плавно, как дирижерская палочка, скользнула вверх и замерла у края стола.

Послышался звон разбитого стекла. Это Алекс Портал опять собирался наполнить свою рюмку — но выронил графин.

— Ах… простите! И как это я…

— Ничего, дружище, — прервал, его Ившем. — Пустяки. Однако любопытно: миссис Эпплтон — она ведь, помнится, тоже тогда разбила графин? Тот самый, из-под портвейна.