Форпост для всех - Мири Яникова

Ицик взял себя в руки и открыл, наконец, тетрадку, полюбовавшись прежде на ее обложку – он делал это часто, поскольку сам не мог поверить в то, что там было написано. И на этот раз, как всегда, надпись на обложке его тетрадки его успокоила и подняла ему настроение.

«Ицхак-Мордехай бен Барух Рогов», значилось там, а чуть ниже стояла дата. Эта дата сообщала о том, что тетрадка заведена за триста лет до того дня, когда указанный Ицхак-Мордехай бен Барух Рогов появился на свет в родильном отделении больницы Бейлинсон города Петах-Тиква.

Братья

Йони теперь довольно редко виделся с братом – тот приезжал даже не на каждые выходные. Ицик, который ухитрился прогулять столько уроков, что его едва не определили в закрытый интернат, в результате оказался в какой-то очень крутой школе, которая тоже была ешивой, как и его собственная школа. Младший брат приезжал домой редко и рассказывал какие-то совсем уж запредельные вещи, в которые Йони, конечно же, не верил. Но из его рассказов следовало, что братишка, видимо, оказался в лапах хасидов, скорее всего хабадников. Йони, вообще-то, не имел ничего против хабадников. У них дома в гостиной давно уже висел портрет любавичского ребе, — это мама постаралась. Мама хабадников очень любила.

Но Йони был нацелен в будущее. Это будущее строилось на иудейских и самарийских холмах. А Ицик все рассказывает про какие-то местечки, принадлежащие прошлому, в одном из которых якобы находится его школа…

Ну и ладно, думал Йони. Ну и что, что у них такая нестандартная семья. Наверно, так получается потому, что папа живет отдельно. А мама с двумя мальчиками, каждый из которых еще в детстве тянул в свою сторону, хоть она и сжимала отчаянно их ладошки, не смогла сама привести их всех под кров одной определенной общины. Наверно, это даже лучше, философствовал дальше Йони. Зато они свободны и сами делают свой выбор. Ведь они с Ициком остаются братьями и по-прежнему любят друг друга, хоть судьба и развела их по разным, совсем-совсем разным школам.

Но однажды Йони выяснил, что Ицик, его брат, именно теперь по-настоящему нуждается в нем. Три дня назад младший братишка приехал из своей школы домой на субботу и сразу предложил Йони пойти погулять. Едва они вышли из дому, Йони сообразил, что ему предлагается не игра в баскетбол на площадке неподалеку, а серьезный разговор. Ицик был взволнован. Еще дома его старший брат обратил внимание, что он пытается через силу шутить, чтобы скрыть от мамы свое настроение.

По дороге на баскетбольную площадку, куда они по привычке направились, младший брат резко остановился и произнес:

— Йонатан, мне, то есть, нам нужна твоя помощь.

…Йони, как уже говорилось, отказывался верить тому, что рассказывал ему о своей школе младший брат. Он считал, что между ними установлен молчаливый договор – Ицик утверждает, что его школа находится в прошлом времени, а Йони делает вид, что принимает эту игру. Он надеялся, что Ицик не рассчитывает на то, что он ему поверит, и позволял брату гнуть свою линию, хоть и переходил во время разговоров об Ицикиной школе на немного ироничный тон. В остальном же разговор велся совершенно серьезно.

Из того, что он услышал от Ицика в этот день, он решил полностью принять на веру канву событий, о которых рассказал брат. То, что случилось там, где Ицик учится – это, конечно же, правда. Где находится это «там», он решил по-прежнему не уточнять.

Вот что он услышал. Учитель Ицика рассказал своему классу, что в местечке (ага, конечно, в местечке, подумал Йони), где находится школа, может произойти погром. Погром назначен на начало следующей недели. Маме ни в коем случае не надо ничего об этом знать. Конечно же, о том, чтобы прогулять или заболеть и не вернуться в воскресенье в школу, речь не идет. Ицик будет там, вместе со всеми своими новыми друзьями. Учитель сказал, что они должны будут собраться в синагоге. Обычно, когда ждут погрома, жители всего местечка собираются в синагоге и молятся в надежде изменить свою участь. То же самое они все собираются сделать и в это воскресенье.

— Учитель рассказал нам на уроке о правилах, о том, как можно наверняка отменить погром. Он сказал, что для этого необходима молитва миньяна, целиком состоящего…

— …из вернувшихся к традициям и раскаявшихся в грехах, — закончил Йони его фразу.

— Ты тоже это учил, да? – обрадовался Ицик.

— Нет, не учил, просто слышал однажды, — ответил брат. И задумался.

Он очень испугался за Ицика. При этом, он понимал, что отговаривать его ехать в воскресенье в школу бесполезно. Так же как бесполезно было отговаривать его самого ехать летом в Неве-Дкалим.

Но он чувствовал, что на этот раз опасность, грозящая его младшему брату, была слишком серьезной. Речь шла о жизни и смерти. Потому что погром, который готовился на этот раз, там, в этом таинственном месте, где расположена школа брата, был самым настоящим погромом, который собирались совершить враги, не «свои», внутренние враги, а враг внешний, врывающийся в дома и синагоги с факелами и поджигающий все вокруг. И убивающий. По-настоящему.

— Ты хочешь, чтобы я организовал такой миньян, верно? – спросил он.

— Ну да, — ответил Ицик. – Потому что где же я сам смогу взять сразу десять раскаявшихся и вернувшихся. У нас там, конечно, хватает грешников, но все же все жители деревни всегда в основном соблюдали традиции. А у тебя в классе как раз сплошные «вернувшиеся».

Ицик был прав. Йони ничего не стоило собрать нужный миньян. Он мог просто попросить десять человек из своего класса помолиться вместе с ним. Ведь абсолютно все они только совсем-совсем недавно начали соблюдать традиции.

— Так ты это сделаешь? Утром в воскресенье?

— Нет проблем, — ответил Йони. Он был очень рад, что может так просто спасти брата и его друзей и соучеников, где бы они там ни жили. – Я попрошу свой класс в утренней молитве добавить просьбу о том, чтобы жители деревни, в которой расположена школа моего брата, были избавлены от погрома. Этого будет достаточно?

— Вообще-то должно быть вполне достаточно, — ответил Ицик.

И действительно, все необходимые условия будут выполнены. Миньян из десяти вернувшихся – это все, что надо.

Все в порядке, подумал Йони. Мы их спасем. Не надо волноваться.

И, тем не менее, он не мог заснуть всю ночь. Наутро они с мамой проводили брата в школу. Ицик и Йони обменялись при расставании взглядами, как заговорщики, и старший брат успокоительно кивнул головой, как бы говоря: ты не волнуйся, я сделаю все, что надо.

В ожидании беды

Ицик старался не отходить от учителя. Синагога местечка была забита людьми. Здесь были мужчины, женщины и дети. Стоял плач, кто-то бормотал псалмы, кто-то раскачивался в молитве. Снаружи не осталось ни одного жителя местечка. А за окнами мелькали факелы.

— Ребе, — обратился Ицик к своему учителю, — я попросил моего брата помочь нам. Он должен сделать то, что требуется по правилам, чтобы отменить погром.

— Ты сделал это? – обрадовался учитель. – Тогда у нас есть надежда! А почему ты считаешь, что твой брат способен нам помочь?

— Он учится в такой школе, где должно найтись десять недавно вернувшихся к религии.

— Это очень хорошо, — ответил учитель. Он оживился, в его голосе появилась надежда. – Только, видишь ли, Ицхак-Мордехай, в данном случае это должен быть не просто миньян из десяти вернувшихся к религии. В этом миньяне должен присутствовать один особенный человек. Это должен быть тот, кто много грешил и сильно в этом раскаивается. Как ты считаешь, у твоего брата есть такие знакомые?

Ицик зажмурился. Сначала от страха и разочарования, а затем от сосредоточения. Потому что к нему вернулась надежда. Он вспомнил рассказы брата о Неве-Дкалим.

— Да, у него есть такие знакомые. Но я не знаю, как эти знакомые смогут сегодня утром попасть к нему в школу.

— Своими обычными путями и попадут, — раздался рядом глухой голос, и Ицик распахнул все еще зажмуренные глаза и просиял. Всегда, когда обладатель этого голоса появлялся рядом с ним, все в его жизни и вокруг него становилось на места. Жаль только, что он не мог всегда находиться с ним рядом, поскольку этот человек обладал необъяснимой способностью появляться внезапно и так же внезапно исчезать. Впрочем, это же умел делать и ребе, его учитель. И вообще, эта способность была не более невероятной, чем само присутствие Ицика в этом месте.

Помехи и препятствия

С самого начала все пошло очень плохо. Все дело было в эпидемии гриппа. Она стала причиной того, что на уроки в воскресенье явилось, кроме него самого, все лишь девять учеников Йониного класса. И все было бы в порядке, если бы ему не нужно было позарез именно в это утро иметь в миньяне десять человек, недавно вернувшихся к религии.