Ключ к лучшей жизни - Ог Мандино

Внимательнее смотрите под ноги. Вот стопка новых книг, которые я надеюсь прочитать за следующие несколько месяцев, а рядом с ними, на коврике — несколько рукописей, полученных как от друзей, так и от незнакомых людей. Они ждут моего вердикта. Для меня почти невозможно отказать им, а если увлечься, то я могу провести целый день за чтением рукописей и составлением хвалебных отзывов для книжных обложек.

Видите стопку длинных листов на вершине кучи? Это недавно полученные гранки новой книги “Беспристрастное суждение”, написанной моим старым другом — судьей национальной футбольной лиги Джимом Таннеем. Недавно я послал свой отзыв его издателям.

Немногие люди, даже близкие друзья, допускаются в этот кабинет. Да, для вас я делаю исключение. Однако несколько лет назад, после вечеринки, Джим стоял там, где вы стоите сейчас, и смотрел на мой стол и пишущую машинку со странным выражением лица.

— В чем дело, Джим? — озадаченно спросил я.

Единственный человек, когда-либо судивший целых три матча на Суперкубок и принимавший на себя груз огромной ответственности, лишь покачал головой и слабо улыбнулся.

— Все в порядке. Or, — едва ли не прошептал он. — Мне кажется, будто я получаю энергию, просто находясь в этой особенной комнате, где впервые оживали все великие персонажи, о которых ты писал. Когда-нибудь... когда-нибудь я напишу собственную книгу!

Джим не расстался со своей мечтой. Понадобилось некоторое время, но теперь я вижу его “когда-нибудь”: гранки новой книги, которой, без сомнения, суждено стать бестселлером.

Как вы можете видеть, обои, шторы, занавески, ковер и обивка мебели в этой комнате, расположенной в юго-западном углу нашего дома, выдержаны в коричневых, ореховых и черных тонах. Когда моя жена Бетти выбирала подходящие цвета для интерьера нашего жилья, она сказала, что на самом деле не имеет значения, какими будут обои в этой комнате, — она знает, что я все равно скоро закрою все свободные места всякими памятными безделушками того или иного рода. Конечно же, она оказалась права.

Мой так называемый кабинет, который находится рядом с кухней и кладовкой, имеет размер 12 на 19 футов. Когда мне кажется, что кабинет стал слишком тесен, я напоминаю себе, что весь дом моего любимого автора Генри Торо возле пруда Уолден имел размеры лишь 10 на 15 футов, и он никогда не жаловался на нехватку свободного места.

Стена слева от входа — это мое “хвастливое” место. Поскольку даже уборщица не заходит в кабинет (по -ее собственной просьбе), я не стесняюсь этой немного мишурной выставки, которую вы видите сейчас. В сущности, я очень горжусь каждым из ее экспонатов. Вот золотая медаль Наполеона Хилла, полученная мною в 1983 году за литературные достижения, а рядом с ней — красивая памятная табличка, преподнесенная мне, когда я стал тринадцатым счастливчиком, допущенным в Зал славы ораторов год спустя. Внизу можно видеть большой коллаж из четырех десятков семейных фотографий, образующих чудесную мозаику нашей совместной жизни. Он висел в моем чикагском офисе в те годы, когда я возглавлял журнал “Успех без границ”.

Если пройти немного дальше, то, я уверен, вы узнаете большинство лиц, изображенных на фотографиях в рамках с автографами Джимми Стюарта, Нормана Винсента Пила, Майкла Джексона, Джоя Бишопа, Франка Клиффорда, Руд и Уэлли, Арта Линклеттера, Чака Перси, Роберта Каммингса, полковника Гарленда Сандерса, Эда Салливана, Клемента Стоуна и Наполеона Хилла. Неплохая подборка!

Вот обложка “Сатердей Ивнинг Пост” 1919 года, изображающая игрока в гольф, который тайком выбирается из своего офиса с клюшками на плече. Ее подарил мне мой старший сын Дэн. Под ней — рамки с сертификатами, удостоверяющими мое участие в справочниках “Кто есть кто в Америке” и “Кто есть кто”, наряду с членством в Организации Поразительных Людей, в списках библиотеки Человеческих Ресурсов исследовательской ассоциации “Американское наследие” и премией “Совершенство” Национальной ассоциации ораторов — высшей наградой, присуждаемой этой организацией.

Однако наиболее важной и бесценной наградой, которую вы видите на этой стене, считается рисунок в рамке с сопроводительным письмом, написанным моим младшим сыном Мэттом во втором классе, пятнадцать лет назад. Под надписью “МОЕМУ ПАПЕ”, выведенной крупными печатными буквами, на бежевой картонке изображен человек в бейсбольной шапочке с большой перчаткой и битой у ног. Все это находится на пьедестале, надпись на котором гласит: “Премия Самого Замечательного Отца для мистера Мандино от его сына”. В письме, которое висит справа от рисунка, сказано следующее:

От Мэтта Мандино самому замечательному папе

Он был удостоен этой премии за то, что играл со мной в салки, когда мой брат не хотел играть. Он вполне хороший спортсмен для 50-летнего человека. Однажды он перебрался через 6-футовую ограду, чтобы поиграть со мной в бейсбол на лужайке. А потом он достал бейсбольный мячик с крыши. Один раз я старался запустить воздушного змея, но не мог, а когда папа пришел домой, мы запустили змея так высоко, что он запутался в телефонных проводах. Не знаю, как вы, но я думаю, мой папа самый лучший на свете.

Мэтт

Между письмом и рисунком вставлена лента с надписью “Награда за превосходную учебу” от учителя Мэтта. Когда Мэтт принес ее домой и показал мне, в мире не было более гордого отца, чем я. Я обнял его и, кажется, даже немного всплакнул. Это поразило его.

На этом низком книжном шкафу, под рисунками и наградами в коробках фотографий, слайдов и альбомов сложены тридцать с хвостиком лет, плюс пара фотоаппаратов. На полу лежит другая куча: почетные грамоты и благодарности, врученные мне различными обществами и ассоциациями, о которых я недавно упоминал. Как видите, для них больше нет места на стенах, но я почему-то не могу заставить себя убрать их.

Следующий шкаф, состоящий из трех полок, наполнен книгами о жизни Христа. Это лишь крошечная часть тех томов, которые я прочитал за десять лет, пока проводил исследования для книги “Полномочия Мессии”. Это самая трудная из моих книг. Я навсегда останусь благодарен “Юнайтед Пресс Интернешнл” за хвалебные слова в отзыве: “Один из новейших и наиболее оригинальных подходов к душе христианства, появившихся за последнее время”

В этих двух книжных шкафах в углу, вместе с другими вещами, когда-то хранились оригиналы всех моих рукописей; но с тех пор я поумнел, и теперь они лежат в сейфе. К подоконнику южной стены примыкает длинный низкий стол, на котором в данный момент стоит картонная коробка со старыми газетными вырезками и статьями про меня, предназначенная для отправки в гараж. Здесь есть глобус с подсветкой, который мне иногда нравится включать, два маленьких пейзажа маслом, написанных моими друзьями, нераспечатанный долгоиграющий альбом “Шестидесятые — я могу слышать их сейчас” в обработке Уолтера Кронкайта, несколько увеличенных снимков Мэтта и его отца на поле для гольфа, цветная фотография моего брата Сильвио в мундире, подписанная “Огу, моему лучшему старшему офицеру”, большая Библия и несколько кассет, присланных коллегами-ораторами для критических отзывов.

На этой же стене рядом с окном висит фотография: я и команда моего бомбардировщика Б-24 перед началом германской кампании 1943 года, совершившая тридцать боевых вылетов. Далее следует мое свидетельство о присвоении чина старшего лейтенанта; трехмерная репродукция “Мольбы” Дюрера; большой серебряный свиток, нуждающийся в полировке, с выгравированным посвящением Огу Мандино от клуба торговли и управления Гвадалахары; подлинная фотография с автографом Чарльза Линдберга, моего первого героя, запечатленного рядом со своим самолетом “Дух Сент-Луиса”; рамка с каллиграфическим древним пергаментом “Молитвы торговца” из моей книги “Величайший торговец в мире”.

Нет, я пока что не имею компьютера. На этой пишущей машинке IBM урожая 1965 года, примостившейся на откидной полке возле стола, были напечатаны все тринадцать моих книг, хотя первый черновик “Величайшего торговца” был выполнен на портативной “Оливетти”, пока мы не накопили деньги на подержанную модель “Селектрик”.

На моем - рабочем столе стоит необрамленная копия картины “Иисус” кисти Ральфа Пеллета Колмана. Это подарок, полученный почти пятнадцать лет назад от капеллана Скотсдейлского мемориального госпиталя. Заметьте, что Иисус сидит, положив сцепленные руки на стол, словно Он — председатель собрания, призывающий участников к порядку. Я часто пишу по ночам, с десяти вечера до рассвета, и вот уже много лет после окончания работы я всегда прикасался к лицу Христа и шептал: “Спокойной ночи, Босс” перед тем, как выключить свет.

К стене над моим столом скотчем прикреплена полоска фотографий Мэтта и Дэна, позирующих перед камерой в юном возрасте; моментальный снимок Дэна со своей прелестной женой Кэрол и их детьми, Даниэллой и Райаном, которых я обожаю; роскошная разноцветная мексиканская банкнота достоинством в один песо, которая теперь стоит 1/2500 доллара; благодарственное письмо от Мэтта, адресованное нам, когда он переехал в общежитие университета штата Аризона, и- письмо от Бетти, которое я нашел как-то утром на своей пишущей машинке после нескольких томительных суток бесплодных бдений над новой книгой. Конечно, вы можете прочитать его; она не возражает.