Золото русского эмира - Виталий Сертаков

– А я смогу принять в себя духа? – приподнял бровь Хранитель памяти.

– Ты не вместишь, брат Кристиан. Леопард разорвет тебя изнутри.

– Чем же я могу помочь?

– Скажи мне, брат Кристиан, – вопросом на вопрос ответил бурят. – Русские Качальщики пойдут с тобой защищать жену Белого царя?

– Скажи мне, брат Цырен, – в свою очередь переспросил отшельник. – Если разбудят этого вашего Тэмучина, буряты выступят на его стороне или будут защищать русских?

– Если Истребителя разбудят, огонь пойдет гулять по всей земле, – очень тихо ответил Цырен.

– Ну хорошо, – хлопнул по столу отшельник. – Во имя равновесия! Я уговорю братьев, мы полетим в Петербург вместе.

– У меня одна просьба, брат Кристиан, – криво улыбнулся монах. – Если я не смогу вернуться, убейте меня.

Часть первая

ИМПЕРИЯ БЕЗДНЫ

1

НА СТАМБУЛ!

– Расслабь свои мысли, иначе я ничем не смогу помочь.

– Я и так расслабил.

– Нет, ты похож на "взведенный курок. Ты и без того причиняешь Марине страдания, так не усугубляй их.

Дед Савва плотнее обхватил затылок Коваля шершавыми ладонями. Кроме Артура и колдуна в занавешенную тесную кладовку набились еще пятеро – командир личной охраны Митя Карапуз, командующий десантом полковник Даляр, командир конной разведки, комендант лагеря и личный бодигард президента молчаливый альбинос фон Богль.

– Ладно, черт с тобой, – согласился наконец Артур. – Давай сюда свою бесову микстуру.

Озерник возвел глаза к небу, зубами вытащил из флакончика пробку.

– Не пейте, мой президент, – спохватился немец. – Его сын нас предал, деду Савве нельзя верить.

– Гляди, первым пью, – ощерился колдун и шумно отхлебнул из флакончика. – Это успокоит, отвар сонный, безвредный. А за сына сколько можно меня гнобить, а? Сто раз уже покаялся за него. Дурак родился Прошка, дураком и помер. Никто его не просил в пекло лезть, никто. Хочешь – секи голову мне, а только гнобить перестаньте…

– А ты будто не знал, что он сбежать захотит? – подначил Карапуз.

– Поздно я услыхал его, – скривился дед Савва. – Уже не мог остановить. Прошка решил, что мальца в бутылке легко голыми руками взять… Он всему роду помочь хотел, не себе же. А вы чего выставились? – рыкнул колдун на офицеров. – Небось сами не без греха…

– Давай уже, никто тебя врагом не считает, – Артур понюхал жидкость, пахло травой. Решительно отхлебнул, почти сразу по суставам растеклась приятная истома.

– Ну что, отпустили заботы? – угрюмо спросил колдун. – Снова пробуем?

– Пробуем…

На сей раз внучатая племянница колдуна вышла на связь почти мгновенно. Когда Коваль увидел мир ее глазами, Марина закусила губу от боли. Тяжко ей давалось впускать в себя чужого человека.

Артур очутился в деревенском доме, чистом, свежеокрашенном, пахнущем медом и молоком. Где-то мычали коровы, за стрельчатым окном полыхали вечерним светом близкие вершины гор. За бревенчатыми стенами угадывался шум военного лагеря. Стук молотов, звон подков, невнятный перестук двигателей, мычание быков, хохот, ругань и отрывистые команды.

– Герр Борк, как успехи? – с трудом проворачивая в чужом горле чужой язык, осведомился президент.

Предводитель союзной армии разомкнул уставшие глаза. Генерал Борк, больше известный россиянам как начальник Тайного трибунала, позволил себе задремать, в ожидании, пока молодая колдунья выйдет на связь. Дремал он, привалившись спиной к стенке и не выпуская из рук револьвер.

– Здоровия желаю, мой президент. Ждали вас два дня.

– Возникли срочные обстоятельства, герр Борк. Докладывайте, как настроения на западном фронте.

– Мой президент, мы идем строго на юг, как вы приказали. Это уже скоро Швейцария. Настроение удовлетворительное, больных шестнадцать, раненых восемнадцать. Убитыми в общей сложности потеряли сорок девять человек. Встретили серьезное сопротивление дикарей у Песочной стены. Как было спланировано, прошли вдоль Песочной стены на восток, до самых Альп. Пересекли пески успешно, утонуло мало людей. Была эпидемия, пили дурную воду. Я приказал оставить больных в деревне. Продовольствия хватит на одиннадцать месяцев пути. Горючего хватит на семнадцать месяцев…

– В Швейцарии знают о войне?

Немец помрачнел.

– Здесь говорят на понятном мне дойч и многие улыбаются. Они улыбаются, герр президент, однако… К нам выходили четыре раза делегации от Совета кантонов. Они требовали, чтобы мы убрались из их гор. Я не мог их убедить, мой президент… Тысячи стрелков в бараньих шапках, они окружали нас, они прятались в горах. Если бы они начали стрелять, герр президент, мы потеряли бы много людей. Тогда я пригласил делегатов от кантона внутрь. Вы меня понимаете, герр президент? Я пригласил их внутрь одного из наших танков и показал, что я сделаю, если хоть один раз в нас будут стрелять. Я показал им, что мы сделаем с городом… Больше нас не останавливают. Нам продают хлеб, дешево. Хлеб, колбасы, молоко. В горах чистый воздух, чистая вода в реках. Но здесь не хотят знать о войне. С востока все чаще беженцы. Болгары, сербы, греки, с имуществом.

– Герр Борк, что с союзниками?

– Британцы не дадут подкрепления, – вздохнул альбинос. – Мы ждали ответа неделю… Они не пошлют корабли, не пошлют пехоту, но выделили двадцать два грузовика-вездехода и много оружия.

– Вот гады… – выругался Коваль губами Марины.

– Норвеги продали нам сорок цистерн солярки, но сами участвовать в походе отказались. После гибели своей эскадры они не хотят больше войны… Я полагаю, герр президент, что норвеги подговорили британцев.

– Можно подумать, что мы хотим войну, – прошепелявил Коваль. Похоже, у колдуньи серьезные проблемы с зубами.

– Литва, финны, эсты, поляки… они обещали, но войск нет. Невозможно было ждать, мой президент. Мы надеялись на подкрепление из Парило, епископ получил и прочел ваше письмо. Но Париж ответил отказом. Епископ передал, что французы не будут умирать за проблемы русских. Зато германский союз бургомистров вас не подведет, скоро подойдут солдаты, мой президент…

Командир резервного фронта выглядел страшно уставшим. Наверняка, он спал не больше трех часов в сутки, а кроме того, жестоко страдал под солнцем. Бледная кожа на лице альбиноса, привыкшего выходить только в сумерках, покрылась трещинами и волдырями. Борк вел союзную армию на соединение с российским флотом и за последнюю неделю преодолел больше тысячи километров.

«Именно так и предсказывал Карамаз, – Коваль в свою очередь скрипнул зубами и закусил губу. – Им нет дела до России. Будут прикидываться союзниками на бумаге, а как дойдет до дела – выжидать. Реально воевать можем мы… и когда-то могла Америка. Израиль еще…»

– Герр Борк, откуда у вас новый шрам?

– Это ничего, мой президент, – немец выдавил улыбку. – На нас в горах нападали дикари. Эти люди в бараньих шапках считают, что Анды – их горы и там никому нельзя ходить. Они нападали четырежды ночью, мы не могли спать. Погибли двадцать человек, они делали… как это… толкали камни.

– Устраивали каменепад?

– Да, мой президент. Я дал приказ выпустить лысых псов, дал приказ стрелять из пушек. Тогда дикари отстали… Мы идем вдоль Дуная, сделаем привал в Линсе, там будем ждать, пока соберутся все. Я буду ждать ваш приказ.

– Вам удалось главное, герр Борк? Только не произносите вслух.

– Да, мой президент. Можете не сомневаться. Но есть еще плохая новость. Многие больны…

– Герр Борк, удвойте предложение наемникам. В каждой деревне по пути проводите агитацию. И пусть все будут уверены, что вы свернете на Венецию. Я дам вам знать…

Губы вдруг онемели, Артур увидел, как мелькнул потолок. Очевидно, Марина не выдержала, упала в обморок. Сеанс прервался. Колдун Савва дышал со свистом, отвалился назад, еле устоял на ногах. Коваль посидел, разминая затекшую шею, со второй попытки поднялся. Перед глазами прыгали огненные круги.

– Ну как, господин президент? – Соратники с тревожным ожиданием ловили выражение его лица.

– Все отлично, – ободрил их Артур. – Герр Борк собрал большую союзную армию и скоро будет здесь.

Когда все разошлись, остались лишь телохранитель и колдун.

– Зачем ты их обманул? – спросил дед Савва, раздвигая ставни на окнах. В диспетчерскую порта моментально ворвался рев многоголосой толпы, звон железа, ржание коней и команды сержантов. – Ты же знаешь, что посуху, по Италии, союзникам не пройти. Там зараза похлеще наших Желтых болот водится. Вон, послушай, чего Орландо у местных выведал, даже у меня волосы дыбом встают…

– Мы встретим их западнее и загрузим на баржи.

– А кого «их»? – язвительно поинтересовался Озерник. – Мне-то можно не врать, я свою внучку и сквозь тебя слышу. Не собрали мы союзников, одни остались, славяне-то…

Озерник, ворча, удалился под неприязненным взглядом немца-телохранителя.