Вечный лед - Джефф Грабб

долго, что практически затвердели от извести. Они принадлежали одному существу, которое, так же как он, вползло в пещеру в поисках убежища и умерло здесь.

Кто-то забрался в пещеру, пока горел, или, что более вероятно, загорелся, когда был внутри. Или, может быть, его поджег другой обитатель пещеры.

Солдат покачал головой и протянул руку, отгребая пепел и кости от красного сияния. Это было огромный рубин, вправленный в золотое кольцо. Кольца все еще было надето на тонкие кости пальца.

Несмотря на свою осмотрительность, солдат протянул руку и схватил кольцо, вытащив его из костей. Фрагменты хрящей потянули за кольцом всю остальную скелетообразную руку, затем отпустили находку и рассыпались в пыль. Солдат не обратил внимания на облако из обломков костей – его внимание было приковано исключительно к кольцу.

Он повертел безделушку в руках и неожиданно почувствовал, что ему стало теплее. Рубин мерцал бледным светом, солдат почувствовал, что ему стало теплее, а сам он стал сильнее. Казалось, что исчезли те мили, с которыми ему пришлось бороться, а его плоть согрелась и восстановилась.

От этого тепла появилось что-то еще, уверенность, так давно покинувшая солдата. Все выглядело так, как будто в узкой пещере кроме него присутствовал еще кто-то. Это состояние сильно давило на него, затем вошло в него сквозь плоть прямо в живые кости.

Солдат глубоко вздохнул и склонился над обуглившимися останками. Он пробормотал несколько слов и произнес заклинание, которое на Терисиаре уже тысячу лет никто не употреблял. Среди костей возникло нежное тепло, мертвенный свет, который словно бы разжег древние кости, и в убежище вспыхнуло живое пламя.

Солдат посмотрел на огонь и, словно во сне, плавно надел безделушку на безымянный палец правой руки. Он машинально покрутил его и кивнул потрескивавшему пламени.

Лим-Дул, солдат, раньше служивший у генерала Стромгальда, смотрел, как горят кости, и знал, что ему больше никогда не будет холодно.

Глава 1 

Трессерхорн

Сквозь все заснеженные тысячелетия Ледникового Периода проходит связующей нитью, имя, появляющееся снова и снова, причем всегда, когда случается что-то важное. Иногда этот человек не имеет прямого отношения к происходящему и остается на заднем плане или проявляется лишь как намек в каком-нибудь древнем переводе, но его имя встречается всегда. Это имя – Джодах.

Существовали теории и баллады, написанные о человеке или людях по имени Джодах. Одни говорят, что это – семья склонных к эффектам магов. Другие утверждают, что он существовал в единственном числе и был неудачливым мироходцем. Третьи полагают, что за неизвестные преступления он был проклят самими мироходцами и был обречен жить в одном мире, пока не найдет другое существо, подходящее для того, чтобы принять его бремя вечной жизни. Некоторые считают, что «Джодах» – это ничто иное, как прозвище, используемое магами Школы Невидимых для их самых блестящих и недисциплинированных учеников.

Каким бы ни было его или их происхождение, на протяжении ледяных веков Джодах появляется вновь и вновь. Он есть в легендах, описывающих появление огромных серебряных статуй в Адаркарских Пустошах. Он упоминается в балладах о Поисках Безумного Зура, который искал бессмертия и перед своим окончательным исчезновением развязал в Кьелдоре магическую войну. Он бросается в глаза в ныне подвергаемых сомнению сказаниях о возвышении Фрейалис в качестве мироходца. Он был очевидцем падения Трессерхорна в Эпоху Бурь. Вдобавок Джодах регулярно упоминается в отрывочных знаниях о ныне заброшенной Школе Невидимых. В нескольких уцелевших книгах об этом месте везде, где Вечный Архимаг упоминается по имени, его называют Джодахом.

Один человек или легион? Имя или должность? Тщательное планирование или простая прозорливость? Современный историк, уютно и счастливо устроившийся в следующем тысячелетии, ответив, будет выглядеть по-дурацки.

Можно утверждать лишь, что во время всех заметных событий в течение двух с половиной тысяч лет обычно где-нибудь появлялся Джодах.

Аркол, ученый из Аргива

Джодах проснулся от холода. Холод охватил тело Джодаха, невзирая на шерстяное одеяло, в которое он был плотно укутан. Хотя в комнате с закрытыми ставнями было темно, Джодах мог представить, как воздух кристаллизируется при выдохе и опускается ему на лицо легким снежным душем.

Джодах ненавидел холод.

Он медленно поднялся, все еще завернутый в тяжелое одеяло, и, проклиная холодный воздух, похромал к огню. За ночь огонь погас, оставив лишь несколько красных угольков, прилипших к серой массе обгоревших дров.

Джодах опустился на колени, чтобы раздуть огонь, надеясь вернуть пламя к жизни. Холодные плитки высасывали тепло из его ладоней, и прикосновение к их прохладной, гладкой поверхности слегка прочистило ему мозги. Он дернулся назад, выпрямляясь, но продолжил стоять на коленях перед слабеющими угольками словно молящийся, кланяющийся мертвому богу.

Холод несколько прояснил его мозги. Он моргнул и очистил свой разум от мусора, от сонной путаницы и холодного онемения. Несмотря на свою неприязнь к холоду, Джодах подумал о горах, высоких и величественных, несущих на своих вершинах снеговые шапки, словно короны. Он подумал о горах и той силе, что скрыта в них.

Сила медленно приходила к нему, как будто сама магия замерзла. Она, словно густой сироп, сливалась в тусклый красноватый шар в глубине его разума, медленно становясь все ярче и ярче, и, в конце концов, засияла словно огонь, который Джодах хотел чувствовать в сердце.

Только когда мысленное изображение шара в мозгу Джодаха стало ярко красным, он провел рукой над гаснущими угольками и пробормотал несколько древних слов. Угли сразу же вспыхнули, остатки почерневшего дерева загорелись так, словно их макнули в ворвань. Пламя с бело-синим отливом побежало по несгоревшим бревнам, превращая остатки огня в новый костер.

Джодах дотянулся до кучи дров и вытащил два длинных полена. Он положил их в огонь крест-накрест, и они тут же занялись. Оказавшись возле языков ревущего пламени, Джодах плотно завернулся в одеяло и потер замерзшие руки.

И после всех этих лет, отметил он, он все еще ненавидел холод.

Джодах массировал заледеневшие руки до тех пор, пока к ним не вернулось какое-то подобие чувствительности, и лишь после этого остановился, чтобы осмотреться вокруг. Он был в маленькой комнате с плотно закрытыми ставнями, обычным матрасом, горящим теперь очагом и маленьким письменным столом под древним зеркалом. В отчаянной попытке сделать комнату уютной, в хрустальную вазу с ледяной водой кто-то поставил несколько желтых цветков.

Он не узнал вокруг себя ничего. Он никогда раньше не видел эту комнату.

Джодах потер виски и попытался подумать. Несомненно, он бывал здесь раньше. Холод лишь замедлил