Ораторские упражнения - Александр Кукушкин

12. Воспоминания, борода, камин, робость, слон

9

Вспомните, как прошёл ваш сегодняшний день.

Достойный день незаурядного человека, не так ли? Опишите этот день одним предложением. Но таким, чтобы в нём было отражено всё – произошедшие события, удачные мысли, завершённые дела, мелькнувшие чувства, новые встречи, свежие впечатления, возникшие планы, всё. Ёмко и отчётливо. Одно единственное предложение.

Собственно, в этом и заключается задание.

Которое вы будете выполнять теперь каждый день.

10

Вы читаете художественную литературу. Вы делаете это каждый день, для вас это сродни кофе по утрам, это привычка и необходимость. И это похвально. Теперь давайте займёмся её (т.е. литературы) конспектированием.

Прочитайте одну главу из той книги, которая сейчас лежит на тумбочке у кровати или закачана на ваш планшет. Теперь передайте содержание этой главы тремя предложениями. Такими тремя предложениями, которые будут понятны не только вам, но и любому другому человеку. Вы будете конспектировать не для себя, а для истории. Ваши три предложения – это не способ воскресить в памяти прочитанное, а процесс передачи всего смысла тому, кто книгу не читал.

Потренируйтесь на этом отрывке из Пушкина («Роман в письмах», неоконченный, 1829 г.).

Ты, конечно, милая Сашенька, удивилась нечаянному моему отъезду в деревню. Спешу объясниться во всем откровенно. Зависимость моего положения была всегда мне тягостна. Конечно, Авдотья Андреевна воспитывала меня наравне с своею племянницею. Но в ее доме я все же была воспитанница, а ты не можешь вообразить, как много мелочных горестей неразлучны с этим званием. Многое должна была я сносить, во многом уступать, многого не видеть, между тем как мое самолюбие прилежно замечало малейший оттенок небрежения. Самое равенство мое с княжною было мне в тягость. Когда являлись мы на бале, одетые одинаково, я досадовала, не видя на ее шее жемчугов. Я чувствовала, что она не носила их для того только, чтоб не отличаться от меня, и эта внимательность уж оскорбляла меня. Неужто предполагают во мне, думала я, зависть или что-нибудь похожее на такое детское малодушие? Поведение со мною мужчин, как бы оно ни было учтиво, поминутно задевало мое самолюбие. Холодность их или приветливость, все казалось мне неуважением. Словом, я была создание пренесчастное, и сердце мое, от природы нежное, час от часу более ожесточалось. Заметила ли ты, что все девушки, состоящие на правах воспитанниц, дальних родственниц, demoiselles de compagnie и тому подобное, обыкновенно бывают или низкие служанки, или несносные причудницы? Последних я уважаю и извиняю от всего сердца.

Тому ровно три недели получила я письмо от бедной моей бабушки. Она жаловалась на свое одиночество и звала меня к себе в деревню. Я решилась воспользоваться этим случаем. Насилу могла выпросить у Авдотьи Андреевны позволения ехать, и должна была обещать зимою возвратиться в Петербург, но я не намерена сдержать свое слово. Бабушка мне чрезвычайно обрадовалась; она никак меня не ожидала. Слезы ее меня тронули несказанно. Я сердечно ее полюбила. Она была некогда в большом свете и сохранила много тогдашней любезности.

Теперь я живу дома, я хозяйка, и ты не поверишь, какое это мне истинное наслаждение. Я тотчас привыкла к деревенской жизни, и мне вовсе не странно отсутствие роскоши. Деревня наша очень мила. Старинный дом на горе, сад, озеро, кругом сосновые леса, все это осенью и зимою немного печально, но зато весной и летом должно казаться земным раем. Соседей у нас мало, и я еще ни с кем не видалась. Уединение мне нравится на самом деле, как в элегиях твоего Ламартина.

Пиши ко мне, мой ангел, письма твои будут мне большим утешением. Что ваши балы, что наши общие знакомые? Хоть я и сделалась затворницей, однако ж я не вовсе отказалась от суеты мира – вести об нем для меня занимательны.

Село Павловское.

11

Если вы учитесь у нас в школе или читали книжки об ораторской теории, вы знаете, что аудитория делает три разных акцента на речи выступающего. Именно аудитория, а не оратор. Оратор может говорить что угодно, но слушатели вначале будут обращать внимание на него, потом на его убедительность, а потом на то, к чему он их призывает. Можете вспомнить себя во время чужих выступлений, вы делали именно так: а) кто это вообще там говорит? б) говорит ли он умно или чушь? в) и что же он от меня-то хочет?

Это закон, по-другому не бывает. Но поскольку мы сейчас не учим теорию и не говорим речи, мы будем использовать этот закон в немного усечённом виде. Представьте, что кто-то плачет, а вы хотите ему помочь. Вначале вы всплакнёте вместе с ним (кто ты? – я с тобой!), потом покажете, как хорошо вы разбираетесь в причине его слёз (ты хоть в теме? – более чем!), затем расскажете, что делать (и что? – делай так, и будет тебе счастье!).

Любой разговор с человеком в кризисной ситуации должен выглядеть так: Чувства – Понимание – Стратегия. Я разделяю твои чувства, я понимаю ситуацию, я знаю выход из неё.

Попытайтесь помочь этим людям:

1. Девочка уронила мячик в горную реку

2. Девушку бросил лучший парень школы

3. Женщину уволили с любимой работы

4. Бабушку забыли подросшие внуки

5. Мальчик вывихнул кисть перед финалом соревнований по боксу

6. Юноша получил унизительные рецензии на сборник своих стихов

7. Мужчина жестоко прогорел в бизнесе

8. Старику по состоянию здоровья запретили употреблять алкоголь

12

Это упражнение поможет вам приобрести психическое расстройство, известное в науке как Dementia praecox. Или поможет от него избавиться.

Dementia praecox переводится как «преждевременное слабоумие», но поскольку современные врачи всё хуже знают латынь, а слабоумие всё реже бывает преждевременным, для этого расстройства придумали другой термин – шизофрения.

Упражнение на управляемую шизофрению.

Вам нужно создать устное описание чего-либо, причём такое, чтобы это описание одновременно подходило и для чего-то другого.

Проще всего это делается следующим образом: вы держите в уме одно слово, а в описании вместо него произносите другое слово. И при этом конструируете это описание так, чтобы оно подходило и к тому слову, что в уме, и к тому, что на устах.

Есть слово «Россия», есть слово «батарея» (которая радиатор отопления в доме под окном). Мы создаём описание «России», которое подошло бы и к «батарее». Надеемся, это не оскорбит ничьи чувства.

Россия у каждого своя, но мало есть людей, которые могут сказать, что в восторге от неё. Россия многих не устраивает, она не устраивает и меня. В ней есть неприятная, простите, чугунность. Неповоротливость. В ней слишком много советского и грубого. Нет, я знаю и другую Россию – современную, гладкую, лёгкую и вылизанную, но присутствует в ней какая-то неправда. В ней нет теплоты. Старая Россия при всех своих недостатках как-то греет, а эта… от неё веет холодом, она слишком искусственна. И т. д.

13

Эпитафия – это надпись на надгробии.

Бывает в стихах и в прозе, нас интересует проза. Например, у Суворова, который похоронен в Александро-Невской лавре Санкт-Петербурга, написано: «Здесь лежит Суворов». У французского физика, математика, химика, немного ботаника и чуть-чуть философа Ампера на могиле можно прочитать: «Наконец счастлив». А блестящая Фаина Раневская просила вывести на своей могиле «Умерла от отвращения», но этого, к сожалению, не сделали.

Вам нужно составить достойные эпитафии этим персонажам:

1. Колобок

2. Винни-Пух

3. Дед Мороз

4. Папа Карло

5. Конёк-Горбунок

6. Кощей Бессмертный

7. Змей Горыныч

8. Карлсон

9. Золотая рыбка

10. Семь гномов

14

Можно написать так:

Леонора, я уезжаю. Прости. Ты навсегда останешься в моём сердце.

А можно так:

Я еду, милая Леонора, оставляю тебя навсегда. Пишу тебе, потому что не имею сил иначе с тобою объясниться. Счастье мое не могло продолжиться. Я наслаждался им вопреки судьбе и природе. Ты должна была меня разлюбить; очарование должно было исчезнуть. Эта мысль меня всегда преследовала, даже в те минуты, когда, казалось, забывал я все, когда у твоих ног упивался я твоим страстным самоотвержением, твоею неограниченною нежностью… что было б тогда со мною? Нет! лучше умереть, лучше оставить тебя прежде ужасной этой минуты… Прости, Леонора, прости, милый, единственный друг. Оставляя тебя, оставляю первые и последние радости моей жизни… отрываюсь от этого письма, как будто из твоих объятий; прости, будь счастлива. (А. С. Пушкин, «Арап Петра Великого», неоконченный роман, 1827 г.)

Искренне извиняясь перед лингвистами за наш упрощающий примитивизм, мы первый пример назовём низким стилем, а второй – высоким. Разница очевидна: «А тебе чего?» – «Вам, сударь, какая, простите, печаль?».