Три лика пламени - Наталья Аверкиева

Отец, разумеется, что-то заметил, но промолчал, — я взглядом поблагодарила его. Индис соловьем щебетала, приняв мое застывшее лицо как данность. Откуда-то сбоку легчайшим шепотом донеслось неодобрительно-сочувствующее «Хелкорэ». «Ледяное сердце»… В глазах начинало предательски щипать… Не сметь!!!

— Не в этом твое счастье. — Прогудел над ухом наставник, незаметно, как умеют только Древние, оказываясь рядом и твердой рукой увлекая в сторонку от лучащейся довольством мачехи.

— А в чем, — в этом? — Горько и непочтительно бросила я, рванув на груди ожерелье, над рисунком которого сидела целый день, протирая бумагу чуть ли не до дыр.

— Хотел сказать — не в этом пустозвоне. — Невозмутимо поправил себя Кователь.

— В этом, в другом… Какая разница?! Или вы, о, Владыка, открыли в себе дар предвиденья и духовными очами узрели меня в окружении внуков? — Едва ли не впервые в жизни меня откровенно понесло. — Разве вы можете мне помочь? Или хоть кто-то в этом трижды дивном Валиноре? Может быть, сам Единый, снизойдя до болезной сиротки, спустится с небес и возложит на меня целительную длань? За что? И эта… квохчет о своих отпрысках… Ненавижу!

Наставник виновато отвел глаза. Я прикусила язык — кого упрекаю, безголовая?

— Что ж, будем уповать на чудо…

— На теорию вероятности. — Вдруг уронил айнур. Незнакомые слова прозвучали заклинанием.

— На что?

— На теорию вероятности. Так любил говаривать… э… мой друг… давно… — Кователь замялся, почувствовав, что сболтнул лишнее. — Я тебе как-нибудь расскажу. А пока… Нечего тебе сегодня делать в Тирионе. Да еще с таким настроением. Мы с Иви будем очень рады твоему обществу.

— Почту за честь, Владыка. — Церемонно склоняю голову. Жизнь продолжается…

Глава вторая. Отступник

Нас зовете — айнуры, «святые», но я — далеко не святой.Я привык измерять свою жизнь лишь одной математикойБез оглядки на чудо, — чудеса пусть останутся детям.Мне давно указали пути, но из двух обязательныхЯ, с присущим мне несогласьем, выберу третий…

В Зале Совета нет окон, но хрустальная внешняя стена пропускает солнечное сияние, оживляя сотнями шаловливых радуг, светлые, ничем не украшенные стены и четырнадцать облаченных в белое фигур, восседающих в середине зала на мраморных тронах. Стоящий в центре круга жмурится от непривычно-яркого света и почти не различает лиц — торжественно-строгих, смущенных или откровенно злорадствующих.

— …Срок… в великой милости своей… — Голос Повелителя Арды в полной тишине колоколом разносится по залу, ввергая в трепет замерших у входа младших айнуров, и избранных из числа ваниаров, единственных эльфов, коим дозволено беспрепятственно посещать чертоги Ильмарина.

— И, согласно закону Арды, свободен отныне… — Окутывающая Круг перламутровая дымка разгорается все ярче. Столпившиеся у массивных золотых дверей не могут разглядеть, как с каждым словом все больше омрачается чело Короля и беспокойно перебирает тонкими пальцами по подлокотнику Королева. Тот, к кому обращены высокопарные речи, вместо приличествующего освобожденному мятежнику раскаяния или, хотя бы, почтительного внимания, зябко кутается в потрепанный черный плащ и разве что не зевает в лицо Манавидану.

— … А посему… Алдор! Ты слушаешь?! — Сидящие на тронах вздрагивают, а проход в Зал стремительно пустеет. Названный Алдором поднимает безвольно опущенную голову и сквозь неопрятно свесившиеся на лицо темные пряди впервые смотрит прямо в глаза Пресветлому Владыке. Гневно сверкающая небесная синева и безразлично-тусклый холодный камень.

— Повторяю, хоть положенные два века и прошли, ты не покинешь пределов Валинора до тех пор, пока мы не сочтем, что сердце твое освободилось от зла, и не таишь ты пагубных для Арды замыслов!

— Замыслов? — Хрипло и неуверенно произносит темноволосый, словно только научившись говорить.

— Не требуй от мятежника слишком многого, супруг мой, — снисходительно бросает прекрасная Вэридэ, — ты сам видишь — долгие годы заключения помутили его разум. Вряд ли от него можно ожидать коварства. Великим же пристало милосердие…

Алдор прислушивается к мягкому голосу Королевы, и в черных глазах мелькает, наконец, что-то осмысленное. Откинув со лба волосы, он неторопливо осматривается… Но Повелитель Арды не любит ждать.

— Повторяй за мной. — Раздражение на лице Короля сменяется величественным спокойствием. — Я, Алдор Н'лайрэ…

— Я… Алдор… — Голос освобожденного тих и невыразителен.

— Выслушал решение Совета. Раскаиваюсь в беззаконных деяниях своих и полон желания искупить вину пред Эру, братьями своими и Ардой…

— Раскаиваюсь… — Послушно выдыхает Алдор и прикрывает глаза ладонью — сапфиры в скипетре Короля полыхают неистово-синим огнем.

— Да будет так. — Внушительно роняет Повелитель Арды. — Помни, наше милосердие не безгранично!

— Я… запомню, о, Владыка… — Старший брат Короля склоняет голову. Суд окончен.

Слухи о грядущем освобождении Темного Владыки поползли по нашему сонному болоту за несколько дней до Совета Древних. И Светлый Валинор загудел, словно улей. Тревожная новость шепотом и с оглядкой передавалась из Ильмарина в Валмар, из Валмара в Тирион, а из Тириона в Лебединую Гавань, по мере удаления от Небесного Чертога обрастая все более жуткими подробностями.

— …Исказил сущность Детей Единого[11], пошел наперекор Замыслу[12]!

— …Огромен ростом и темен, словно кромешный мрак, взор его обжигает огнем и пронзает хладом!

— …Там, в Эндорэ, говорят, волкодлаки да упыри-кровососы, и никогда не рассеивается вечная мгла над оскверненными землями севера!

— А я слышал, кровососы бывают двух видов — упыри эти, и мелкие, крылатые — обликом как летучие мыши, а у самих глаза светящиеся и зу-убы! Представляете? Не ждешь — не гадаешь, а они к тебе сверху подбираются! Мне сам первый помощник Великого Охотника[13] рассказывал. Не дай Эру такое увидеть!

— Упыри, мыши… какая чепуха вас занимает… А о том, что эльфов он у Куйвиенен ловил и в орков обращал пытками и чародейством, забыли? Уж лучше умереть и уйти в Палаты Мертвых[14], чем лишиться своей сути. Поистине, орки — самое гнусное его деяние!

— И как Великие это дозволяют? Держали бы в Чертогах Мандоса[15]!

— Тс-с, сам Владыка Арды простил злодея и даровал ему свободу.

— Ах, Владыка так добр, так справедлив…

— Слишком добр… а если…

Я привычно отмахивалась от сплетен, — при желании сама могла порассказать немало такого, от чего эрубоязненные ушки ненаглядных родичей наверняка свернулись бы в трубочки. Но желания как раз-то не было. Дружба с Древними великолепно развивает умение держать язык за зубами.

— …Ступающему-во-Тьме позволят свободно бродить по Валинору? — Голос Эленвэ испуганно задрожал, ручка ваниэ легла на чуть округлившийся под платьем живот, словно оберегая нерожденное еще дитя от неведомой опасности. Мой племянник Турондо нежно приобнял молодую супругу за плечи и что-то успокаивающе прошептал ей на ухо.

Собравшийся в пиршественном зале королевского дворца цвет тирионской знати понимающе переглянулся, и разговоры возобновились с новой силой. И вертелись они вокруг одной и той же фигуры! Я мысленно скривилась — содержимое тарелки представлялось мне более важным, нежели разглагольствования о смысле бытия и роли Восставшего в Искажении Арды.

— А ты что скажешь, сестра? — Нолофинвэ? Решил вовлечь в застольную беседу? Ну, получи, дорогой братец!

— А я скажу, что мы уделяем этой теме излишне много внимания. — По-ваниарски голубые глаза Инголдо изумленно расширились, видимо, он хотел услышать нечто иное. Что ж, хотеть не вредно, как говорит Аллан. — К чему тратить время на пустые разговоры?

— Но…

— Что — «но», брат? Это заботы Великих, ты не согласен? Если Владыки Арды сочли возможным освободить своего извечного соперника, к чему обсуждать их волю нам, смиренным слугам и ученикам их? — Не забыв при слове «слугам» как бы невзначай послать сыну Индис выразительнейший взгляд. Нолофинвэ сжал зубы и вернулся к еде — на скулах у него медленно проступали яркие пятна.

— И, все же, будущее в руках Единого… — Некстати ввернул Арафинвэ. Народ согласно закивал, признавая мудрость златокудрого воспитанника Румила, мачеха гордо улыбнулась. Думается мне, ужин несколько затянулся.

— Государь и отец мой, любезные родичи, досточтимые гости, с вашего позволения я вас покину. Владыка Аллан изволил пригласить меня к себе, дабы обсудить некоторые… детали.

— Куда? — Мысленный вопрос отца настиг меня уже в дверях. Осанвэ[16], будь оно неладно…