Горький берег солёного моря (СИ) - Крылова Татьяна Петровна

Однако Трофим Георгиевич молчал. На душе у него было неспокойно. Он понимал, как тяжело сейчас его дочери. Но сказать ей о своих чувствах он не смел. Отец знал, что если покажет ей сейчас свою тревогу, то Анна вновь заговорит о своей жизни, о своей любви, о клятвах, которыми связала себя с сыном кузнеца, и он не сможет не прислушаться к ее словам.

Но Анна ничего не сказала. Известие так шокировало ее, что девушка не смогла даже попросить позволения выйти из-за стола. Бледная, словно призрак, Анна встала и направилась к выходу.

— Как бы она чего не сделала с собой, — прошептала Дарья Емельяновна. — Мариночка, иди присмотри за сестрой.

Младшая дочь послушно встала и покинула столовую. Лишь после этого Трофим Георгиевич смог выдохнуть спокойно.

* * *

Тем временем Марина брела следом за Анной по улицам города, гудящего словно осиное гнездо. Туда-сюда сновали портовые грузчики с какими-то телегами. Одетые в забрызганные грязью плащи поверх дорожной одежды спешили к порту и прочь от него посыльные. Распродавшие товар торговцы рыбой прямо возле порогов своих домов отмывали телеги. Бегали собаки, гоняли кошек, изредка возле сточных канав попадались крысы.

Марина поначалу морщилась, стараясь не показывать, насколько противно идти ей по улицам в этот час. Потом все же не выдержала и подобно какой-нибудь знатной даме прикрыла нос и рот белым кружевным платком. Впрочем, от вони это ничуть не помогло спастись.

— И зачем надо было тут идти? Ведь есть и другие улицы, ведущие в порт? — спрашивала девушка.

Будь на то ее воля, она бы ни за что даже не посмотрела в сторону бедных кварталов, не то что пошла бы через них к морю. А в том, что сестра ведет ее к морю Марина даже не сомневалась. И действительно, через несколько минут дома расступились, открывая вид на каменистый пляж, рыбацкие лодки на нем и набегающие на берег пенные волны. Справа гудел порт, слева полоска пляжа упиралась в скалистые выступы холмов.

Марина поежилась от холода и невольно отругала себя за то, что не взяла какой-нибудь шали, хотя знала, куда приведет ее сестра. Ведь, несмотря на то, что солнце уже во всю светило, на ветреном пляже тепла совсем не чувствовалось.

Прячась от ветра и посторонних глаз, девушка присела на скамейку возле крайнего дома и стала наблюдать за сестрой. Анна холода словно не чувствовала вовсе. Она медленно брела навстречу его порывам, изредка бросая взгляды в сторону моря. На щеках у нее блестели слезы.

— Никогда не позволю себе влюбиться, — прошептала Марина. — Брак — это ведь сделка и ее стоит заключать на трезвую голову.

Вид сестры вскоре наскучил девушке, и она отвлеклась на рыбаков, которые только причалили к берегу и с заметным усилием втягивали на него лодку.

* * *

Анна тоже заметила рыбаков и подумала, что они припозднились — прилив уже почти кончился и через час другой должен был начаться отлив, который задержал бы лодку в море еще надолго. Потом она посмотрела на другие лодки и подумала, что их так много и все они лежат на берегу без присмотра. Потом девушке пришла в голову мысль, что среди лодок есть совсем маленькие и легкие, такие, которые и ей бы удалось спустить на воду.

Стерев с лица слезы, Анна подошла к одной из них. Взявшись за край борта, девушка попыталась перевернуть лодку, но та оказалась тяжелее, чем выглядела на первый взгляд. Понимая, что ее действия могут привлечь к ней внимание, Анна не стала предпринимать второй попытки. Подобрав ноги, девушка села между бортами соседних лодок и едва слышно шмыгнула носом. Так она просидела минут пять.

Анна могла бы просидеть и дольше, но вдруг почувствовала, что кто-то смотрит на нее. Девушка резко обернулась. Позади нее стояла Матрена — старуха, о которой в городе разное говорили. Кто-то называл ее ведьмой, кто-то — колдуньей, умеющей по волнам на воде и звездам на небе предсказывать судьбу.

Матрена вытянула вперед худую морщинистую руку, постучала по дну ближайшей лодки и спросила:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Уплыть хочешь?

Голос у нее был неприятный — хриплый, низкий, похожий на глухое карканье.

— Хочу, — ответила Анна.

— Море неспокойное сегодня, — устремив взгляд вдаль проговорила Матрена. — Буря к вечеру разыграется.

Девушка тоже посмотрела на воду, но никаких признаков приближающейся непогоды не заметила. Тогда она перевела взгляд обратно на Матрену и с ужасом обнаружила, что старуха стоит совсем рядом с ней.

"А что, если околдует?" — мелькнула у Анны мысль, и девушка поспешила поскорее подняться на ноги и сделать шаг в сторону. Справа и слева от нее лежали лодки, так что Анне не осталось ничего другого, как только отойти к морю.

— Родители твои огорчатся, если с тобой беда случится, — продолжала тем временем Матрена. — Особенно отец. Он любит тебя. Да и суженый твой не обрадуется, когда вернется и о гибели твоей узнает…

"Гибели?.." — лишь после того, как Матрена произнесла это слово, Анна впервые поняла, о чем действительно она думала, когда собралась столкнуть лодку на воду. Ведь, в самом деле, не могла она выжить одна в открытом океане на этом хлюпком суденышке.

Но, с другой стороны:

— А разве обрадуется Василий моему браку с другим? Ведь я обещала, я клялась, что дождусь его. А выходит, что продамся за титул какому-то старику-князю. Нет, уж лучше я попытаю удачу и попробую добраться до Васи через море, чем…

Матрена посмотрела на нее так, что слова застряли в горле. Девушка с трудом сглотнула и невольно отступила еще назад. Старуха же лишь улыбнулась, обнажая редкие коричневые зубы. Анна подумала, что лучше будет убежать от нее. Но Матрена оказалась на редкость проворна и ловко схватила девушку за запястье.

— Вот, что я скажу тебе, милая, — прокаркала она, — не пугайся этого брака. Он принесет тебе лишь свободу. Не пугайся и другого своего брака — от него тебе самое главное в жизни останется. О третьем браке мечтай, думай, но не торопи его — он в свой час случится. А когда тот час придет, откинь все сомнения и страхи — иначе не заслужишь ты его.

Выпустив ее руку, Матрена тяжело вздохнула. Помолчала несколько секунд, а потом сказала голосом куда менее зловещим и куда более приятные, чем прежде:

— Ступай, милая, попрощайся с местами любимыми. Поплачь — от слез всегда легче делается. И постарайся понять, что ежели смерть твоя приятнее для твоего возлюбленного, чем твоя жизнь — значит, не любит он тебя вовсе. А если любит, то все тебе простит.

Матрена замолчала, и не дожидаясь, пока она заговорит вновь, Анна бросилась бежать. Не домой — там не могло ей стать лучше после всего услышанного. Анна побежала в сторону гор, туда где никто посторонний не мог нарушить ее одиночества, где лишь ветер и скалы могли услышать ее слезы.

Глава 2 (Василий)

Стояла невыносимая жара. С самого рассвета лучи солнца испепеляли землю и всех, кто рисковал выйти из тени. Василий надеялся, что хотя бы в имении госпожи Юлии будет прохладнее. Однако в гостиной, куда провела его служанка, было не только жарко, но еще и очень душно. Не спасали ни открытые окна, ни фужеры, в которые паж по просьбе любезной хозяйки разливал прохладное вино.

Самой хозяйки пока не было. Служанка передала ее просьбу подождать, и Василию не осталось ничего другого, как только исполнить ее. Или уйти ни с чем, как и предыдущие несколько раз — госпожа Юлия никак не хотела найти времени и желания, чтобы встретиться со своим невольным протеже и наконец поговорить на темы, его интересующие.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Молодой человек сорвал с шеи ленту и расстегнул верхнюю пуговицу. На его родине за такое на дворянина могли посмотреть очень косо. Но здесь, где климат был более жаркий, делались некоторые поблажки как дамам, так и кавалерам.

Он несколько раз прошелся по комнате из угла в угол, чудом не налетев на небольшой столик, на котором стояла ваза с фруктами. Василий был слишком занят своими мыслями, чтобы обращать внимание на предметы интерьера, которые по недоразумению покинули свои привычные места.