Рус (СИ) - Чернобровкин Александр Васильевич

На острове мне стало понятно, что Хасколд бывал в Руане и Люнденвике, а может, и еще где-нибудь, не только и не столько, как купец, а как разведчик. По прибытии на Валхерен сэконунг сразу отправился с докладом и бочкой вина к Рёрику Священнику, занимавшему в брошенной деревне самый большой деревянный дом, который со стороны моря подпирала, напоминая рукотворный вал, песчаная дюна. До поздней ночи там шло обсуждение полученной информации – песни и смех, крики и звон мечей сменяли друг друга с удивительной быстротой. Утром Хасколд вернулся к нам, расположившимся прямо на песке неподалеку от лангскипа, потому что ночь была теплая. Нос у сэконунга был припухший и разбита верхняя губа, но лицо излучало радость возвращения в родное гнездо. Кто где умудряется гнездиться,

- Завтра выступаем в поход! – торжественно объявил он.

- Руан или Люнденвик? – задал я вопрос, в очередной раз, видимо, убедив Хасколда, что слишком умный.

- Утром посмотрим, куда ветер подует, - ответил он немного раздраженно.

Ветер подул с юго-востока и свежий. Он наполнил прямые шерстяные паруса и погнал на запад, к устью Темзы, драккары – теперь у всех галер, не зависимо от размера, на штевнях были головы драконов, правда, самого разного вида. Если бы я не знал, что драконов не существует, то подумал бы, что скандинавы встречали не менее десятка, причем абсолютно не похожих друг на друга. Эскадра состояла из двадцати двух судов. Были маленькие, на двадцать шесть весел (меньше могло иметь только чисто торговое судно) и человек тридцать экипажа, были две тридцатишестивесельные с полусотней воинов, но большую часть составляли тридцатидвухвесельные человек на тридцать пять-сорок. Всего отправилось в поход около восьми с половиной сотен викингов. По меркам Северной Европы – внушительная армия. Большую могли быстро собрать только франкские короли.

Национальный состав, как обычно в разбойничьих шайках, был пестрым. Основу составляли темноволосые в большинстве своем даны (будущие датчане), темно- и светло-русые свеоны или свевы (будущие шведы) и белобрысые и рыжие нордбо (будущие норвежцы, но похоже называли себя и предыдущие два народа). К ним добавлялись отважные парни из других племен со Скандинавского полуострова – финны и лопари (видимо, саамы, которых считают колдунами через одного и даже называют Белое море, где они живут, Колдовским заливом), с южного и восточного побережий Балтийского моря, в первую очередь германцы и славяне, и даже пришедшие из глубины материка. Их объединяли желание жить за чужой счет и готовность рисковать жизнью ради этого. Себя все они называли викингами – воинами, отправившимися в морской поход за добычей. Иногда, прибыв чисто по торговым делам или вводя предполагаемую жертву в заблуждение, представляются руотскаларами (гребцами), из-за чего племена в восточной части Балтийского моря называют их руотси или руси. Так что, назвавшись русом, я объявил себя гребцом и по ситуации викингом.

4

Дозорная служба у саксов была налажена хорошо. В прошлый визит в Темзу я не заметил ни одного наблюдателя. Наверное, одиночная галера не вызвала у них подозрения. Зато, когда к острову Британия приблизилась эскадра викингов, на высоком холме неподалеку от берега моря задымил костер. Вскоре появился второй столб дыма в нескольких километрах выше по течению реки, потом еще дальше третий, четвертый… Где-то через час все жители королевства Мерсия, а может, и соседних, уже знали, что приближаются даны с явно не торговыми целями. Как мне рассказал Хасколд, викинги часто нападают на Британию. Захватывали и Люнденвик лет десять назад. Тогда добычу взяли маленькую, поэтому и не беспокоили последнее время.

Когда мы добрались до будущей столицы Англии, торжище было пустым. Местные купцы, как догадываюсь, рванули по своим домам, а залетные отправились вверх по Темзе, или спрятались в ее притоках, или, самые отчаянные, то есть безмозглые, решили пересидеть в городе. Наверное, посчитали, что количество защитников примерно равно количеству разбойников, а на стороне первых еще и какие-никакие городские укрепления. Они не учли морально-волевые качества викингов, которые не боялись умереть. Некоторые прямо так и говорили перед походом, что уже доказали, что отважные воины и пора им к Одину, то есть погибнуть. Этих парней воспитали в твердой вере, что настоящие воины будут доставлены валькириями к Одину в Валгаллу и посажены за пиршеский стол, за которым будут оттягиваться до ночи в компании таких же отморозков, потом перебьют друг друга и утром воскреснут. Так будет продолжаться до тех пор, пока не наступит последняя битва с силами тьмы, после останутся всего два человека, мужчины, и каким-то странным образом постепенно возродят жизнь на земле. Видимо, один из них все-таки будет переодетой бабой, поэтому в двадцать первом веке, готовясь к приближающемуся последнему сражению, скандинавы воспылают такой любовью к транссексуалам и трансгендерам. Викингам даже в голову не приходит, что нахождение в Валгалле – это довольно таки жуткое наказание. Самое интересное, что для попадания в нее не обязательно погибнуть в бою с оружием в руках, как через несколько веков будут утверждать недоучки и псевдоученые. Вся твоя жизнь, так сказать, должна быть подвигом, а причина смерти вторична. Валькирии забирают половину умерших воинов, лучших из лучших, а вторая половина попадает в Фолкванг к богине любви Фрейе, где сутки напролет будут заниматься сексом, не зависимо от того, хотят или нет. Поскольку боги, как и люди, ленивы, подражают имеющимся ритуалам, ночью эти бедолаги, наверное, должны будут задалбывать друг друга и утром возрождаться. Все остальные недовоины, если ни сказать недочеловеки, отравляются после смерти на священную гору Хелгафёлл, где будут существовать так же, как на земле. А какой нормальный человек захочет такой же скуки, как при жизни?!

Конунг, а если их несколько, то самый влиятельный, прославленный, а значит, любимец богов, сейчас не только военный вождь, но и, как бы поточнее выразиться, что-то среднее между жрецом и руководителем и главным исполнителем языческих ритуалов. Сословия жрецов у скандинавов нет. Каким-то загадочным образом они умудряются жить без мошенников, наверное, потому, что не переваривают хитрожопых, убивают их по малейшему поводу и даже без него. В нашем походе жертвоприношения совершал Рёрик Священник, несмотря на то, что был крещен, причем дважды. У скандинавов, как я понял, отношение к религии чисто прагматичное. Когда, чтобы объяснить незнание их ритуалов, я заявил, что был крещен матерью в младенчестве, иначе ничего не светило бы мне в Константинополе, никто не возмутился, не высказал неодобрения. Какая вера выгодней, чьи боги сильнее в данной местности или в данный момент, той (тем) и служим. Пообещал заезжий франкский миссионер щедрые дары Харалду Клаку, дяде Рёрика, если сменит веру – стали христианами всем родом. Начали проигрывать войну за Ютландию и потребовалась поддержка соплеменников – вернулись в язычество. Предложил франкский император Людовик Благочестивый стать вассалами и единоверцами – во второй раз крестились, потому что рассказ о первом крещении сочли хитрой уловкой. Вернулся к разбойничьей жизни – вернулся в язычество. Так что можно сказать, что Рёрик Священник – это трижды язычник Скандинавии и дважды христианин Франкской империи.

Драккар, шедший первым, захватил на Темзе рыбака. Почему этот придурок не спрятался, увидев сигнальный дым – не знаю. Подозреваю, что жадность погубила. Причалив ниже Люнденвика, викинги первым делом принесли его в жертву, повесив за шею на толстой ветке могучего дуба. Пока рыбак еще дергался, Рерик пригвоздил его копьем к стволу, что по преданию проделал сам с собой Один – одноглазый бог войны и покровитель повешенных. Убитых на каменном жертвеннике или сброшенных с утеса посвящали богу Тору-громовержцу, а утопленных — Ньёрду, богу моря и ветра. Когда жертва затихла, конунг выдернул копье и тряхнул его в воздухе, чтобы капли крови с наконечника полетели в сторону воинов, с радостными воплями наблюдавшими за ритуалом. Считается, что тот, на кого попадет кровь жертвы, отличится в предстоящем сражении, которое началось на следующее утро, потому что прибыли мы ближе к вечеру и остаток светового дня потратили на сколачивание мостков для пересечения рва и лестниц для преодоления частокола и приготовление ужина – варку в котлах и запекание на углях рыбы, тут же наловленной бреднями в реке. Рыбы сейчас в Темзе даже больше, чем будет в любом виде во всех магазинах Британии в двадцать первом веке.