Журнал «Вокруг Света» №11 за 1973 год - Вокруг Света

— Мой двоюродный брат строил эту станцию. Сейчас он в Благовещенске.

— Когда это было? — иронично спросил Ломакин.

— Кажется, в пятьдесят втором...

— Так напиши ему. Пусть приезжает теперь, посмотрит нашу...

Оказалось, что деревня всего в восьми километрах. У первого же двора остановились и подошли к сидящему на завалинке старику.

— Как же, знаю... Был там два года тому. Выйдете в поле, — он показал в противоположный конец деревни, — и идите прямо на сопку, где лобовая сторона. Правда, дороги заросли, не знаю, найдете ли: надо перейти речку, а она все время петляет на той стороне.

Предлагаем старику поехать с нами.

— Не-ет, — тянет он. — Мне в поле... У нас тут есть Худяков Сергей Афанасьевич, слесарь-наладчик, это по его идее строили.

— А где найти Худякова? — спрашиваю.

— В поле, где же ему быть?

Впереди открылось скошенное овсяное поле. Вместе с полем повернули к лесу и сквозь деревья увидели сильно накренившуюся старую деревянную опору с проводами, запутавшимися в ветках тальника. Это был первый ориентир.

— Старик говорил, что должна быть заросшая дорога...

— Да, только не справа, — ответил Ломакин, заметив, что Саша перекладывает руль.

Саша себе под нос проговорил что-то терпкое.

— Ничего, поедешь к брату — будет что рассказать, — спокойно и насмешливо сказал Виктор.

Саша ведет машину через тальники. Подъехав к опоре, мы услышали слева шум речки, а впереди, сквозь заросли, увидели брод. Саша остановил машину, вышел на косу и бросил в воду камень:

— Темновато. — Кинул еще один, правее: — Вроде неглубоко?!

Брод проскочили удачно и выехали к заросшей дороге — справа разваленная линия электропередачи, слева березняк, а за ним стена хребта с краснеющим от багульника склоном. Дорога действительно заросла, и наш «газик» буквально продирается сквозь густые переплетения ветвей.

Кое-где в тени, под деревьями, еще лежит снег. Кажется, что дорога вот-вот оборвется, уткнувшись в сопку, а она все не кончается. Сквозь тонкоствольные березы показалась река, журчащая у самого подножия отвесного хребта. Подуло прохладой, потемнело.

— Смотрите: лед, — говорит Саша. — Значит, мы высоко забрались.

Лес все гуще. Саша так ведет машину, словно ясно видит впереди то, к чему давно уже стремился. От прежней неуверенности и следа не осталось.

— Котелок! — закричал вдруг Ломакин.

Саша затормозил. Виктор выскочил из машины и побежал. Я за ним. Действительно, над потухшим костром под двумя плотными елями на рогатках висит прокопченный котелок. Значит, недавно здесь были охотники. И вдруг за раскидистыми елями мы неожиданно увидели остатки здания гидроэлектростанции. И если бы не торчащее из середины строения колесо турбины, можно было бы принять этот сруб высотой в пять бревен за обгоревший блиндаж или небольшую спаленную огнем избу.

Длиной около шести метров, сооружение это засыпано камнями и завалено обуглившимися бревнами. Внутри деревянная лестница, ведущая вниз, но глубина тоже завалена камнем, горелыми чурками. Большего я разглядеть не могу, но «культурный слой», о котором говорил Конько, повел ребят дальше. Ломакин бегает вокруг, осматривает так, словно видит на этой заросшей земле все узлы плотины.

— Подводящий канал, — сказал он, указывая на канавку, которую мы с Сашей просто не разглядели.

Раздвигая руками колючие ветки, он идет как одержимый. Наконец эта канавка-канал вывела нас на невысокую стену. Ряжевая перемычка, подпертая камнями изнутри, с подмываемой стороны.

Над стенкой длиной около ста метров возвышаются воротки с коваными, как у колодца, заржавевшими кольцами. Здесь тоже видны следы огня, и все засыпано скальной породой.

— Вороток для поднятия затворов, — пояснил Ломакин, ткнув по нему ногой.

Одним концом ряжевая перемычка обрывается у реки. Сквозь чистую воду видна выложенная из бревен плита, о которую разбивалась вода, когда переливалась через верх этой деревянной плотины. Все вдруг показалось ясным, как на хорошем чертеже.

— Ряж рубили рядом, лошади были, — говорит Ломакин. — Работа нехитрая... Напиши двоюродному брату: был, мол, на твоей электростанции,— донимает он Сашу. — По сути дела, бесплатно получали энергию, — с уважением продолжает он о простой и бесхитростной станции. — Наглядное пособие, как развивалась гидротехника...

Виктор с каким-то любопытством и восторгом продолжает изучение всех деталей. Его, строившего такую ГЭС, как Красноярская, буквально обворожила эта маленькая деревянная станция, и он, трогая детали руками, нагибаясь и заглядывая внутрь, все время повторяет: «Ай да плотники! Ай да пло-о-тники!..»

— А вот и трансформаторная, — кричит Виктор.

Из земли торчат помятые торцы труб, и рядом П-образная деревянная опора с жестяной табличкой: «Высокое напряжение».

— Наверное, здесь жил один человек. До определенного часа крутил турбину, а ночью останавливал, — продолжает Ломакин. — Слышь-ка, Саш, надо найти этого Худякова...

И вот мы уже снова едем в «газике» «пятным следом», как говорит Саша. Дорогой, которой ехали сюда.

...Сергея Афанасьевича Худякова мы нашли в сельской кузнице. Сначала, когда попросили его выйти, не сказав, кто мы, откуда и зачем, он ответил:

— Некогда. Занят.

— Мы ездили на вашу ГЭС, — нашелся Саша.

У Сергея Афанасьевича заискрились глаза, он вышел и сразу же начал рассказ:

— Идея-то у меня с братом возникла еще до войны. Мы тогда, году в тридцать пятом, кажись, сделали с ним газогенератор, мельницу — и все вручную... Сами и электрики в сельской местности, и механики. А гидроэлектростанцию строили уже в пятьдесят втором. Закончили аккурат к майским праздникам пятьдесят третьего года. Я, еще когда учился в школе электромехаников в Благовещенске, познакомился с преподавателем Николаем Николаевичем Щебенковым. С ним-то мы и поделились своей идеей. «Правильно, — сказал он. — Давайте». Приехали домой, огляделись, собрали собрание: «Будем строить или нет?» Все порешили: «Будем». Сделали проект, ну и начали... Строили больше по воскресеньям. Выкапывали ямы, сами размечали... Дело подвигалось быстро, без всяких смет. Подрядили «дикую бригаду», здесь и ряж валили, благо все под руками. Ну как пошел ток, все ожило, зашевелилось: и мельница и лесопилка. Сорок киловатт была ее мощность. А за десять лет работы наша станция дала полтора миллиона киловатт... Да-а-а, десять лет день в день проработала, — задумчиво проговорил Худяков и, помолчав, спросил: — А ели растут?

— Растут, — ответил Ломакин. — И черемуха тоже...

Сергей Афанасьевич умолк. Худенький, в телогрейке, в промазученной кепке и с центровкой в руках, он стоит рядом, а смотрит своими светлыми, живыми глазами куда-то в пятьдесят второй год.

Саша пользуется паузой и, спрашивая Сергея Афанасьевича, умоляюще оглядывается на Ломакина:

— А Селиванова не помните?

Сергей Афанасьевич порылся в памяти:

— Наверное, практикант... как же, вспомнил. Мы с практикантами из сельхозтехникума вручную рыли... Гулик делал петлю, а мы его русло повернули прямо... Все сами делали. В обед приедешь в кузницу — откуешь пятьдесят болтов, нарежешь и тащишь на стройку. Вся станция обошлась всего-то в пять тысяч рублей.

— А кто тянул ЛЭП? — поинтересовался Ломакин.

— Щебенков из Благовещенска приехал со своими ребятами и натянули.

— А на нашей стройке были? —не утерпел Саша.

— Нет, говорят, туда не пускают.

— Какая ерунда, — разозлился Саша. — Вы только приезжайте и спросите... Ломакина, ну и меня тоже...

— А как там у вас дела? — спросил Сергей Афанасьевич и вдруг, словно решив, что ему неудобно почему-то спрашивать нас об этом, продолжил: — Все сомневался, как пропустите лед. Смотрю из сельхозуправления на Зею — льда нет. «Не пропустили», — думаю. Потом опять — идет, думаю: «Пропустили, значит». Душа-то за вас болит...

Перед отъездом я еще раз зашел к Владимиру Васильевичу Конько. Узнав, что мы разыскали деревянную гидроэлектростанцию, он попросил рассказать о ней подробнее, а потом сказал:

— Сорок киловатт — для сельской местности прекрасная мощность... Надо будет пригласить к нам этого Худякова... Говорите, что за десять лет эта ГЭС дала полтора миллиона киловатт-часов? — Он взял карандаш и бумагу и, заканчивая вычисления, подытожил:

— Эту энергию при средней работе наша ГЭС даст... ну, за два неполных часа...

Мне не раз приходилось слышать на стройке, что, если бы между хребтами Тукурингра и Соктахана была построена не мощная гидроэлектростанция, а хотя бы просто регулирующая паводковые воды плотина, она бы себя оправдала, так как наводнения на Зее часты и разрушительны. Они приходят, когда проливаются муссонные дожди, когда дождевые воды сбегают с полуторакилометровой высоты Станового хребта и вливаются в бурные и многочисленные притоки Зеи.