Рассказы - Мария Киселёва

— Брысь под лавку! Ну! Кому говорят?

Лилька и Антон отступили еще, потом Лилька сказала:

— Я только хотела спросить, что вы делаете, а вы сразу: «Цыц!» И еще: «Брысь под лавку!» А я только хотела спросить…

— Я делаю железный замок. Чтобы повесить тебе на рот. Чтобы ты не болтала.

Лилька поджала губы и ухватилась за Антона. Сердитый Жешка снова точил: «р-р-ык, р-р-ык!»

— Ну как тут дела? — спросила тетя Маша, приоткрыв дверь. — Познакомились?

— Познакомились, — ответил вдруг ласковым голосом ее сын. — Очень весело играем.

— Вот и отлично. — И дверь захлопнулась.

Тогда Жешка положил железную пластинку, которую выпилил, на ладонь:

— Вот это что. Понятно?

Антон покачал головой.

— Ну, а вот так, понятно? — Жешка пристроил пластинку к коробке с проводками и винтиками. — Что это, соображаете?

— Не соображаем, — сказала Лилька.

— То-то и видно, что вы совсем бестолковые троглодиты. Повторите, кто вы?

— Проглодиты, — повторили Лилька и Антон.

— Правильно. Пещерные жители. Первобытные. Вы обезьяну в зоопарке видали? Гориллу? Вот от них потом произошли первобытные люди. Такие, как вы. И жили в пещерах.

Лилька и Антон переглянулись.

— Ну так и быть, — сказал неожиданно Жешка. — Давайте буду у вас главный троглодит.

Он сдернул плюшевую скатерть с тумбочки и повязал ее себе через плечо. Взлохматил еще больше свои волосы, ссутулился и свесил руки.

— Троглодиты одевались в шкуры. Ничего больше, как вы должны сообразить, у них не было.

Жешка пригнул голову и косолапо переступил с ноги на ногу. Лилька засмеялась, потому что сразу вспомнила кривоногую обезьяну. Было очень похоже.

Комната превратилась в пещеру, и в ней, конечно, уже ничего не было. Диван, письменный стол, телевизор — все это сразу как бы исчезло, была голая, полутемная пещера. Лилька и Антон сняли свои фуфайки и завязали их рукавами через плечо. Теперь все были в шкурах. Ходить вразвалку и раскачивать руками нетрудно, но вот челюсть…

— Челюсть вперед! Выдвинуть челюсть! — командовал Жешка. — Вы видали горилл? Ну? — он выпятил подбородок и говорил поэтому глухим басом.

У Антона челюсть выдвигалась легко, а Лилька могла только высунуть язык.

— Человек не ходит с высунутым языком, — сказал Жешка. — Даже пещерный. Только собака.

— Может, ты будешь собакой? — спросил Антон, когда Лилька раскрывала рот так и сяк и сворачивала челюсть набок. — Собакой тоже хорошо. Будешь жить с нами.

— Дудки! — возразил главный троглодит. — Собака в те времена была дикой. И бегала отдельно. Она не была еще другом человека.

Мужчины-троглодиты собрались на охоту. Лилька оставалась в пещере, она должна была поддерживать огонь.

— Огонь — это все. Без огня в пещере мрак, холод и голод. Ясно?

Лилька кивнула головой.

— А где у тебя огонь? Троглодитка Лилька, я тебя спрашиваю. Как ты будешь разводить огонь в очаге?

Лилька не знала.

— Может, ты думаешь, — продолжал, выпятив челюсть, главный троглодит, — что к твоим услугам газ, керогаз, примус, керосинка или целая коробка спичек? Ха-ха! Ничего этого не было. Огонь добывался трением.

Мужчины ушли, вооружившись дубинками, а Лилька стала добывать огонь. Очень трудно было первобытным людям с огнем. Тонкую сухую палочку надо долго-долго, быстро-быстро тереть о сухое дерево, пока не вспыхнет огонек. Лилька быстро устала, глядела на красные ладони, облизывала губы.

А в передней шла охота. Мамонт появился вскоре. Только раскопали на вешалке шубы и куртки, как показалась большая серая спина — дедушкиного пальто на меховой подкладке. Троглодиты накинулись на него с дубинками. Мамонт — животное огромное, ископаемое, страшной силы, но тут он быстро рухнул. Охотники затрубили победу.

— В чем дело? — прибежала тетя Маша. — Батюшки! Что это?

— Победа! — ответил сын, выпятив челюсть. — Мамонт рухнул. — И потряс дубинкой.

— Ты с ума сошел, — тетя Маша подняла пальто, — Вешалку оторвали. Марш отсюда, пока дедушка не видал.

— Нам никакие дедушки не страшны! Мы сейчас взвалим мамонта и понесем на обед. — Жешка взмахнул дубинкой и запел страшным голосом:

Тарьям-пам-пам,Тарьям-пам-пам!Пошел троглодит на охоту-у,Дубинкой он мамонта… то-о-ту-у!Тарьям-тири-ям, тириям!..

Он поднял глаза в потолок, посопел, потоптался с ноги на ногу, потом погрыз конец своей палки и радостно заорал:

А-а! Пошел троглодит на охоту,И мамонта стукнул в два счета,Дубинкой, дубинкой, дубин…Он мамонта сразу убил! Ура!

Он снова запел свою песню и заставил Антона подпевать. Песня была очень хорошая, и Антон ее быстро запомнил и, конечно, подпевал. Они собрались нести свою добычу в пещеру, но тетя Маша не позволила, а на обед выдала тарелку с ветчиной и бананы.

— Ого, в пещере огонь! А вот и добыча. — Троглодиты поставили добычу на огонь — маленький коврик — и уселись вокруг по-турецки.

— А вилки? — спросила Лилька.

— Хо-хо! — захохотал троглодит Жешка. — Ты соображаешь? Вилки! Даже ножей еще не было. Есть надо вот как. — И он горстью взял три куска мяса.

Лилька и Антон захохотали тоже и полезли руками в тарелку. Лильке попалась косточка.

— Кости надо обсасывать, — рычал главный троглодит. — И бросать через плечо. Вот так. Кожуру от плодов — тоже. А пальцы вытирать об себя.

Стало совсем весело. Ели, кидали через плечо и вытирали пальцы об себя. Конечно, все время пели охотничью песню. Жешка помурчал-помурчал, порычал-порычал и придумал еще куплет:

А как со второго-то разаУбил троглодит дикобраза.Дубинкой, дубинкой, дубин…Того дикобраза убил!

И все спели хором. Тут Лилькина мама хотела заглянуть в комнату, но главный троглодит преградил ей дорогу:

— Посторонним вход в пещеру строго воспрещен! — и задвинул вход камнем — закрыл дверь.

Но потом взрослые захотели смотреть телевизор и все-таки вторглись в пещеру. Троглодит Жешка сбросил шкуру и ушел на кухню читать. Очень интересный был вечер в гостях.

Язык пересидел

У Антона заболел зуб. Папа повел его к врачу. Когда они вернулись, Антон прошел в спальню, сел в уголок за шкафом на маленький стульчик.

— Ну что — спрашивала Лилька. — А? Почему ты ничего не говоришь?

Антон помолчал, потом сказал:

— Яхык пехесидех.

Пересидел? Язык? Лилька широко открыла глаза и стояла так перед Антоном до тех пор, пока он ткнул себе пальцем в рот:

— Не вохочается.

Лилька побежала к папе.

— Очень может быть, — сказал папа, — что язык пока не ворочается. Потому что было сделано замораживание. Скоро пройдет.

Антон сидел смирно в углу, прижав подбородок к груди, поглядывая исподлобья, как маленький, сердитый бычок. Лилька, боялась теперь к нему подойти. Эта злая-злая врачиха заморозила Антону во рту, потом вынула язык и подсунула под Антона, а когда Антон его пересидел, положила обратно в рот. Но он теперь плохо шевелится. Лилька испугалась и собралась заплакать, но в это время Антон, немного картавя, сказал:

Снег, снег пор-рошит,Кружится, как пчелы…Зайка маленький др-рожитПод осиной голой.

— Что это? — спросила Лилька.

Антон глубоко вздохнул и сказал громче:

Надо ж быть такой беде!Кто теперь отыщет,На какой опушке, гдеЗайкино жилище?Это врач мне говорила.Убежал он грызть кору,Занесло его в нору.

Антон встал и ушел к папе, а Лилька осталась одна. «Зайка маленький дрожит под осинкой голой…» Почему же он дрожит, бедный маленький зайка? Совсем один, а кругом… «Снег, снег порошит…» Врач рассказывала. Ах! Лилька поняла. Это же она его и заморозила. Злая, злая эта врачиха. Она все замораживает: и Антона, и зайку, когда он побежал грызть кору.

В комнате засмеялся папа, а за ним Антон.

Зайка маленький др-р-рожитПод осинкой голой! —

басом пропел Антон.

— Тебе не жалко зайку? — спросила Лилька у двери.

— Нет. Так ему и надо, вр-редителю. Не будет кор-р-ру гр-рызть.

— Он не вредитель. А врачиха твоя злая, нехорошая.

— Нет, хорошая, — сказал Антон. А потом: — Нехорошая. Нет, хорошая, но не очень.