Мой дядя Адриано - Бруно Перини

Микеле Сантерколе, которого все называют «дядя Микеле». Офицер конной полиции, игрок в итальянский бильярд[4], по мастерству не уступающий современным звездам с мировым именем, отец Джино и Эвелины Сантерколе, муж Розы Челентано, старшей сестры Адриано, ушедшей из жизни в июле 2003 года. Как рассказывают в нашей семье, Микеле Сантерколе не раз отказывался работать палачом в те годы, когда в Италии действовали расовые законы, и, насколько позволяли его скромные полномочия карабинера, спас от верной смерти в концентрационных лагерях множество евреев. Узнав, что ему предстоит арестовать еврейскую семью, которая может пострадать от расовых законов, Микеле предупреждал их заранее, таким образом помогая избежать депортации. История семьи Челентано затерялась в складках прошлого, как это часто бывает с большими семьями. Человек узнает ранее неизвестных, ныне забытых героев только после их смерти. О подвиге отца Джино Сантерколе мне напомнил двоюродный брат Этторе, мой большой друг, чья жизнь оборвалась по вине болезни.

«Дядя Микеле? Замечательный человек, всегда был готов помочь другим», – часто вспоминает Адриано.

Да, если бы в те годы Адриано поставил себе цель дать оценку поступкам дяди Микеле, пользуясь при этом метафорическим языком «Рок-политики»[5], то, несомненно, назвал бы его «воплощением хард-рока».

Но в 1938 году Адриано только родился и общался с миром лишь при помощи ужасных воплей. По словам сестер, он был непоседой, всегда готовым к играм и проказам. Его сестра Мария знает об этом не понаслышке. Говорят, что маленький Адриано невзлюбил одного из поклонников Марии. Однажды enfant terrible[6] снял шорты и продемонстрировал синьору Энцо самое сокровенное, выразив таким образом протест его навязчивому присутствию в доме семьи Челентано. С тех пор бедный Энцо старался появляться у нас как можно реже, а когда все же приезжал навестить Марию, то сначала оглядывался по сторонам, чтобы не столкнуться с неудержимым Адрианино. Однако рождение Адриано не вызвало большого энтузиазма в семье. Его появление на свет было незапланированным, случайным и для того времени весьма необычным, учитывая возраст его матери Джудитты.

«Это ребенок стариков, он наверняка умрет», – вот и все, что сказала она о новорожденном.

Сегодня, вспоминая крепкую эмоциональную связь, установившуюся между Джудиттой и ее сыном Адриано, «радушие», с которым она встретила его рождение, может вызвать лишь улыбку. На первый взгляд черствость Джудитты кажется чем-то из ряда вон выходящим. Почему же она была так холодна? Ведь позже Адриано станет любимцем матери, обожаемым сыном. Ответить на этот вопрос поможет история семьи. К тому дню, когда родился Адриано – как раз на Крещение 1938 года, – семья Челентано уже прошла долгий путь и встретила на нем не только счастливые моменты, но и множество невзгод: бедность, тяжелую ситуацию в стране, но прежде всего трагедию, предшествовавшую рождению моего дяди Адриано.

Челентано были одной из многочисленных семей эмигрантов, которые после войны перебрались в Ломбардию в поисках работы, оставив за спиной чудовищную экономическую отсталость юга. Мигрантов было очень много, в то время на севере страны появлялись первые промышленно развитые города – гарант рабочих мест; на юге же ситуация, особенно после кризиса 1920-х годов, была весьма печальной. В те годы экономический разрыв между севером и югом значительно увеличился, что спровоцировало эмиграцию на север и заброшенность земель на юге Италии.

Первая остановка семьи Челентано произошла в 1927 году в регионе Пьемонт, в Галлиате, небольшом муниципалитете провинции Новара, где сегодня проживает около 13 000 человек[7], а тогда – не более 3000. Как и сегодня в случае с эмиграцией из стран, не входящих в Евросоюз, выбор какого-то конкретного места объяснялся либо случайностью, либо деловыми контактами. Леонтино удалось найти работу разъездного продавца белья[8], и он вместе с семьей переехал из Фоджи[9] на север Италии. Но Леонтино был не единственным добытчиком в семье, со своим крошечным заработком он бы никогда не пошел на такую авантюру – переезд в Ломбардию. Джудитта, которой тогда было немногим больше тридцати, отлично шила, и все в нашей семье помнят, как она часами просиживала за швейной машинкой. К тому времени супруги уже обзавелись потомками: в 1917 году родилась Роза, в 1920-м – Алессандро, а в 1922-м – Мария, моя мать. Самую младшую девочку назвали Адриана, она родилась в 1925 году. Большая семья, которой приходилось жить на довольно скудные доходы в очень нестабильной экономической и социальной обстановке. Если вы посмотрите на ситуацию во всем мире и, в частности, в Италии того времени, то обнаружите, что страна выходит из многолетнего кризиса, но одновременно движется к драматическому периоду Великой депрессии, которая разразится в Соединенных Штатах в 1929 году: крах Уолл-стрит[10], стремительный рост безработицы после банковского и промышленного кризиса, события, которые встряхнут весь западный мир не хуже землетрясения. Быть эмигрантом в то время было равносильно тому, чтобы плыть на маленькой лодке в бурном море, еще и потому, что цунами Великой депрессии в США вскоре пересекло океан, границы Старого Света, и со всей мощью обрушилось на Европу и Италию. Все страны с рыночной экономикой сильно пострадали от великого кризиса. В Италии фашистский режим смягчил последствия депрессии благодаря авторитаризму[11] и автаркической[12] системе экономики, которая приняла на себя последствия американского кризиса, но, даже несмотря на это, «толчки» ощущались во всех отраслях итальянской производственной сферы. Милан в те годы жил лучше других итальянских городов, поскольку был средоточием торговых путей и местом зарождения первых крупных промышленных производств, но даже трудолюбивая Ломбардия пострадала от разрушительного воздействия Великого мирового кризиса. По мнению многих историков, именно кризис 1929 года подорвал экономическую и политическую стабильность режима Бенито Муссолини. Если кризис 1920-х годов создал политические и социальные условия для появления фашизма, а затем и нацизма в Германии, то кризис 1929 года поставил под сомнение популярность, которой достиг фашизм в начале 1920-х годов. Миграционные потоки были не только внешними, но и внутренними, эмигранты переезжали туда, где была работа, и это одна из причин, почему семья Челентано решила покинуть Пьемонт и перебраться поближе к Милану, в Робекко, деревушку в нескольких километрах от Монцы[13]. Тогда Милан уже представлял собой важный коммерческий центр и вместе с Турином, более промышленно развитым городом, был излюбленным направлением для эмигрантов.

«Нужно переждать ночь»[14], – часто говорила мама Джудитта своим детям, просиживая круглые сутки за швейной машинкой. И в начале 30-х годов антикризисные меры принесли-таки кратковременный результат. Социальные конфликты смягчились, а безработица перестала расти. Даже в семье Челентано, казалось, все наладилось: