Черная дыра - Евгения Лопес

— Прекрасные. Они очень любят друг друга.

— Это хорошо. Ну что ж, ты свободен. И да — подготовьте мой звездолет. Через два дня я вылетаю на Атон.

— Слушаюсь, господин Президент.

Когда за референтом закрылась дверь, Данхар довольно потер руки. Еще нужно не только продумать план действий, но и выбрать исполнителя. Кому поручить выполнение предстоящей сложной операции? Хадкор? Его сын вырос избалованным, капризным, высокомерным эгоистом. Но никому другому доверить столь важное дело не возможно. К тому же, по счастью, Хадкор не глуп, и если со скрупулезной точностью обрисовать ему все детали… Пожалуй, справится.

При мыслях о сыне почти непроизвольно вырвался тяжелый вздох: справится-то справится, но вообще с ребенком надо что-то делать. Ведь если сравнить Хадкора с тем же принцем Рилондой… Они ровесники, обоим по 23, однако их жизненные достижения различаются, как небо и земля. Рилонда успешен во всем. Во внешней политике он — блестящий дипломат, способный мгновенно просчитать все возможные последствия любого хода, предложить решение, оптимальное для всех и найти аргументы, убеждающие и склоняющие к компромиссу даже самых несговорчивых и скептически настроенных собеседников. На своей планете — ответственный и мудрый правитель, принципиально уделяющий наибольшее внимание рациональным, гибким и максимально выгодным для населения законам в области экономики, неоднократно озвучивавший свою главную цель — постоянное повышение благосостояния всех атонцев. Его авторитет и так всегда был очень высок, а уж после событий на саммите Большой пятерки, случившихся год назад…

Тогда Рилонда, захваченный в плен номийцами, несмотря на крайне заманчивые предложения А-Тоха, без колебаний и сомнений решил пожертвовать собственной жизнью ради спасения человечества. Поступок, безусловно, мужественный и благородный, из тех, перед которыми даже враги снимают шляпы. Стоит ли говорить, что сейчас все восемь миллиардов атонцев обожают принца, который не на словах, а на деле доказал любовь к своему народу?… Ну, и, в конце концов, Рилонда счастливо женат на достойной девушке, его жена Гела — талантливый астрофизик…

А что Хадкор? Номинально он числится студентом Монтского Университета, который давно уже должен был закончить, но фактически появляется там два раза в год — чтобы раздать взятки преподавателям. А в остальное время — ночной образ жизни, сомнительной репутации клубы и заведения, странные, не совсем адекватные друзья, алкоголь и бесконечные девушки, девушки, девушки, ни с одной из которых он не встречался больше недели. А ведь был когда-то Хадкор добрым, приветливым, отзывчивым ребенком, но после смерти матери мальчишку словно подменили. Сейчас у него, Данхара, ощущение, что Хадкор ненавидит все и всех на свете…

Он снова взял телефон и набрал номер охранника сына. С экрана замелькали огни ночного клуба, раздалась грохочущая, неприятная музыка.

— Господин Президент? — лицо охранника выглядело испуганным. — Господин Хадкор очень сильно пьян, и разговаривать не сможет.

— Понятно. Сейчас же вези его сюда. Пусть проспится, а утром я с ним поговорю.

— Слушаюсь, господин Президент.

Выключив телефон, он вновь глубоко задумался. План прорисовывался все яснее и четче.

Глава 2. АТОН

Алан проснулся в 6-00, без будильника, по привычке, выработавшейся за год учебы. В Эйринской Космической Академии обучение будущих пилотов проходило в условиях довольно строгой дисциплины и требований к соблюдению режима. Свесив голову с верхней полки каюты, заглянул вниз: Дайо, уткнувшись лицом в подушку и натянув одеяло до ушей, крепко спал. Дайо не любил вставать рано, но сегодня придется: прибытие их пассажирского звездолета на Атон ожидалось в 8-00.

Алан посмотрел в иллюминатор. Ни Игара, Атонская звезда, ни сам Атон еще не были видны, лишь невдалеке холодно и равнодушно вспыхивал гигантский пульсар, да расчерчивала космический черный фон огненным карандашом одинокая заблудившаяся комета.

Он откинулся обратно на спину и улыбнулся — вспомнил, как чуть меньше года назад, в октябре, вот также летели они на Атон, на свадьбу принца. А после саммита Большой Пятерки прошел уже ровно год…

Это был сложный, но счастливый год. Сложный потому, что жизнь, хотя и на гостеприимной, но все же чужой планете, с незнакомыми обычаями, нормами поведения и совершенно непохожим на земное мировоззрением требовала привыкания и значительной работы над собой; счастливый же — потому, что всегда, всегда рядом были друзья — готовые в любой момент поддержать, объяснить, подбодрить и вселить надежду на успех… И Энита.

Алан снова улыбнулся: сегодня, после долгих трех месяцев разлуки, он наконец-то увидит Эниту. Вместе с Гелой она улетела на Декстру — изучать неведомый животный мир вновь открытой планеты, но именно сегодня экспедиция должна вернуться на Атон. Они никогда раньше не расставались так надолго, за исключением, разве что, его возвращения на Землю после саммита…

Тогда перелет туда-обратно и сборы мамы на операцию в эйринской больнице заняли около месяца. Все это время Алан думал только об Эните, и самое удивительное — она тоже думала о нем… И после долгожданной встречи, состоявшейся в сентябре, он почувствовал, что долго-долго еще не захочет никуда улетать…

А дальше события помчались одно за другим с невероятной скоростью. К тому моменту, когда Алан вновь оказался на Эйри, Рилонда жил там уже две недели — и его отношения с Гелой развивались стремительно. Еще через полмесяца Рилонда увез Гелу на Атон, оставив друзьям приглашения на свадьбу с назначенной датой. Маме сделали операцию, она полностью выздоровела, и Алан проводил ее домой, на Землю, со спокойным сердцем: пенсии, назначенной после возобновленного расследования обстоятельств гибели отца, хватало на достойную обеспеченную жизнь. А спустя буквально два дня он и сам вместе с друзьями оправился в путешествие — на Атон.

Свадьбу принца праздновали довольно сдержанно, без пафоса и вселенского размаха — по традициям, укоренившимся в Атонском королевском доме, считалось дурным тоном тратить огромные средства на семейные мероприятия. Однако Алан никогда еще не видел Рилонду таким счастливым. И у него, и у Гелы глаза светились глубоким и абсолютным счастьем…

Алана на Атоне встречали как героя, спасшего принца. К концу пребывания он даже слегка устал от многочисленных интервью газетам и телеканалам. Тогда же он впервые увидел, что значит настоящая любовь народа к своему правителю: атонцы общались с принцем без подобострастия, но с безграничным искренним уважением…

Прощаясь, Рилонда сказал: «Так жаль, что встретились ненадолго. Но следующим летом, на каникулах, пожалуйста, в гости к нам, я настаиваю. Все достопримечательности покажу лично». Друзья пообещали…

По возвращению на Эйри все всерьез взялись за учебу. Алану плотный график обучения почти не оставлял свободного времени: математика, физика, астрономия, навигация, инопланетный язык по выбору (Алан выбрал атонский), множество инженерно-технических дисциплин плюс обязательная к изучению по всем специальностям философия Разумной Жизни — каждый день для студентов пилотского факультета означал не менее 10 часов напряженной, ответственной работы; но это не тяготило, так как по-настоящему нравилось и доставляло удовольствие. К тому же с самого начала в программе значительное количество часов отводилось на летную практику — как на тренажерах, так и на небольших учебных кораблях, поэтому Алан уже во втором семестре самостоятельно летал в пределах нескольких близлежащих звездных систем, чем чрезвычайно гордился.

Энита тоже делала успехи: с помощью экспериментов, проведенных с Ником, она доказала верность собственной гипотезы о возможности мини- и обратной максимизации ларков только в высокоэнергетических состояниях, объяснив тем самым, почему в неволе ларки, будучи угнетенными тоской и депрессией, не могли сбежать. Затем опубликовала серию статей — и открытие минимизации самых загадочных во Вселенной животных вызвало громкий резонанс среди космозоологов. Имя Эниты приобрело известность в научном мире, но это нисколько не отразилось на ее характере: она оставалась такой же простой и непринужденной в общении, как и в первые дни знакомства. Казалось, успех только больше «собрал» ее, вдохновив на еще более усердный и самозабвенный труд. «Понимаешь, — объясняла она Алану, — любой успех — это ведь как обязательство не останавливаться на достигнутом. Как стимул идти вперед…»

Вообще эйринцы — друзья, однокурсники, преподаватели и все прочие, с кем он знакомился и общался, поражали его, переворачивали привычные представления о людях и ценностях с ног на голову. Им были совершенно чужды такие качества, как жадность, зависть, зазнайство, высокомерие, а наивысшее удовольствие они находили в саморазвитии и познавании нового. Ценящие искусства, любящие эстетику и красоту во всем, в быту они были крайне непритязательны, довольствуясь необходимым минимумом вещей, которые действительно использовали. К предметам роскоши, не имеющим практического применения, относились с недоумением. Каждый эйринец с детства более всего был озабочен определением собственных склонностей и способностей, поскольку один из постулатов Теории Разумной Жизни гласил, что только занимаясь любимым делом, можно познать жизнь и достичь в ней успехов; выбрав же область деятельности, посвящал ей себя без остатка, постоянно работая и совершенствуясь, полностью беря на себя ответственность за свою судьбу. Именно поэтому им совершенно чужда была зависть — ведь Теория Разумной Жизни учила, что у каждого человека — свой собственный, особенный путь в мире, обозначенный способностями и талантами, данными от рождения, а также мерой усилий, прилагаемых для их развития; из этого следовал вывод, что какое-либо сравнение людей друг с другом — занятие совершенно абсурдное и лишенное здравого смысла. Благодаря такому мировоззрению эйринцы умели искренне радоваться успехам других и не кичиться собственными заслугами…