Время химер - Бернард Вербер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она с деланым огорчением усмехается.
– Давайте по-честному: до мудрости нам далеко. На самом деле мы неразумны, даже глупы, а главное, бесконечно презираем другие виды живых существ, сосуществующие с нами на поверхности этой планеты. В своей безграничной дерзости мы воображаем, что способны управлять природой. И по этой причине норовим все унифицировать. Аграрная индустрия создает особый сорт пшеницы, отличающийся ускоренным ростом и высокой устойчивостью. То же самое относится к селекции крупного рогатого скота, приводящей к появлению высокоудойной породы. К селекции в овцеводстве – на максимальное производство шерсти. В свиноводстве создается порода предельной жирности. В птицеводстве – максимально толстые окорочка и слабое оперение. Цель селекции и клонирования в животноводстве и растениеводстве – производить больше и быстрее, с максимальной прибыльностью. Но когда вспыхивает та или иная болезнь – мучнистая роса пшеницы, коровье бешенство, баранья трясучка, свиная лихорадка или птичий грипп, то эти однородные виды вымирают, потому что не способны защитить себя.
Алиса отбрасывает со лба непослушную челку, переводит дух и продолжает:
– Проект «Метаморфоза» состоит в том, что мы в подражание матери-природе занимаемся диверсификацией человека. Как напомнил господин министр Уэллс, речь идет о создании трех дополнительных подвидов человека, способных противостоять вызовам, неизбежным в недалеком будущем. Каждый из этих подвидов – гибрид, то есть результат скрещивания человека и другого вида. Первая категория – человек летающий, я использую для его обозначения английский термин «Aerial», что значит «воздушный». Для его получения мы скрестили человека и летучую мышь. Вторая категория – человек роющий, он тоже проходит у меня под английским именем, «Digger». Это гибрид человека и крота. Наконец, третья категория – человек плавающий, «Nautics», гибрид человека и дельфина. Все эти наименования выбраны не просто так: взгляните на их начальные буквы, из них получается код, вписанный в сердцевину наших клеток, секрет жизни – ADN[3].
Алиса Каммерер умолкает и дает всем время осознать, а сама отпивает еще воды.
– Превратив наш вид во владыку трех стихий – воздуха, воды и земли, – мы попытаемся обеспечить его выживание. При землетрясении не пострадают умеющие летать. При цунами – плавающие, как рыбы. Устойчивыми к чрезвычайному потеплению окажутся те, кто сможет уберечься от солнечных лучей в подземной прохладе.
Она с облегчением переводит дух.
– Ну вот, дамы и господа, теперь вы знаете, что такое «Метаморфоза». Разнообразие, на которое направлен этот проект, необходимо для продления существования нашего вида. Резюмируя, можно предложить такое уравнение: пятьдесят процентов человека плюс пятьдесят процентов животного дают новое стопроцентное человечество.
– Вопросы? – подает голос министр Бенджамин Уэллс.
Руку поднимает светловолосая женщина.
– Фабьенн Легран, журнал Sciences Magazine. В своей статье Диего Мартинез утверждает, что обнаружил спрятанного в вашем, профессор Каммерер, аквариуме монстра.
Вместо Алисы журналистке отвечает сам министр:
– Есть фотография? Хоть какое-то доказательство? Месье Мартинез – известный охотник за сенсациями на стыке науки и иррационального. Он уже публиковал статьи о домах с привидениями и об инопланетянах.
В зале смеются.
– Мы пригласили господина Мартинеза на нашу пресс-конференцию, – продолжает Бенджамин Уэллс. – Но он, судя по всему, не счел нужным откликнуться на приглашение и поведать нам о своей встрече с воображаемым «монстром из аквариума».
– По его словам, он боится, что его арестуют за проникновение со взломом в лабораторию музея, – говорит белокурая журналистка. – Он считает эту пресс-конференцию ловушкой, в которую его пытаются заманить. Так он, по крайней мере, пишет в своем блоге.
– Понятно. Месье Мартинез не только воображает, что может нарушать законы своей страны, он еще и параноик.
– Он утверждает, что видел в этой лаборатории очень странное существо, – не сдается журналистка.
– Раз отсутствуют доказательства, то это показания свидетеля, ничего больше, – резко отвечает министр. – А, как всем нам известно, любые показания субъективны. Тот факт, что сегодня его нет среди нас, доказывает, по-моему, его неготовность предстать перед такой стаей акул журналистики, которые могли бы забросать его конкретными вопросами и уличить во лжи. Тем не менее ему удалось привлечь внимание блогосферы и прессы, прибегнув к воображению и добавив своим измышлениям сенсационности.
– Тем не менее вы признаете, господин министр, что правительство, которое вы представляете, поддерживает этот научный проект, – говорит журналистка.
– Так и есть, однако это всего лишь один проект среди многих. Как вы, без сомнения, знаете, наше министерство поддерживает сотни весьма дерзких научных проектов и исследований, многие из которых, уверяю вас, гораздо удивительнее этого. Упомяну для примера проект изготовления робота-компьютера с искусственным интеллектом последнего поколения с целью замены им президента…
Звучит довольный смех.
Руку поднимает низкорослый мужчина.
– Фредерик Стенз, TV News. У меня вопрос к профессору Каммерер.
– Я вас слушаю, – отвечает та.
– Берясь создавать новые подвиды людей, вы воображаете себя Богом?
– Если я кем-то себя и воображаю, как вы говорите, то всего лишь простой любительницей природы, – спокойно отвечает Алиса. – Зачем искать в небесах невидимого бога, когда вокруг нас столько бросающихся в глаза чудес, объединенных понятием «природа»?
Она улыбается сразу всем, радуясь, что смогла ввернуть эту фразу, которую считает самой важной.
– Все эти неповторимые пейзажи, – продолжает она, – все это бесконечное разнообразие цветов, животные всех размеров и форм, – не это ли величайшее из всех чудес? Я отказываюсь ссылаться на Бога, которого никогда не видела, но охотно соглашаюсь представить мать-природу, чьими творениями могу любоваться на каждом шагу. Моему взору предстает восхитительный в своем разнообразии мир. Мир с миллионами видов, каждый с присущими лишь ему талантами и возможностями. Откуда это стремление все контролировать и унифицировать? Представьте на мгновение, что на нашей планете осталось всего по одному виду рыб, деревьев, трав, птиц, насекомых! Единообразие – вот что должно вас страшить, а вовсе не бесконечное разнообразие.
– Еще вопросы? – предлагает министр Бенджамин Уэллс, чувствуя, что в зале уже иссякает запас сочувствия к ученой.
Низкорослый журналист еще не удовлетворил своего любопытства.
– Вы случайно не родственница австрийского профессора Пауля Каммерера[4], прославившегося в 1920-х годах своими экспериментами на жабах?
Лицо Алисы суровеет.
– Так и есть, а что?
– Просто хочу напомнить, что профессора Пауля Каммерера считают одним из худших мошенников в истории науки. В 1926 году он покончил с собой после того, как коллеги-ученые разоблачили его фальсификации. А вопрос у меня такой: вы идете по стопам этого бесчестного интеллектуала как его наследница?
В этот раз вся журналистская братия громко хохочет: судя по всему, раньше она на владела этой информацией.
Ученая, сохраняя полное спокойствие, отвечает:
– Раз вы знакомы с биографией Пауля Каммерера, то не
