Шерлок Холмс против графа Дракулы (сборник) - Дэвид Дэвис

– Любопытно и назидательно, – пробормотал он, обращаясь скорее к себе, чем ко мне.

Откинувшись на спинку кресла, мой друг тихо рассмеялся.

– Что такое, Холмс?

– Заглавие книги. Одно из самых известных произведений Чарлза Диккенса, «Большие надежды». Тем не менее пристальное изучение этого тома заставляет меня думать, что его содержание имеет мало общего с приключениями юного Пипа и его странным наследством. – Он осторожно постучал складным ножом по переплету книги. – Да, без сомнения, том этот выбрали именно за его толщину. «Повесть о двух городах» была бы намного тоньше.

Я покачал головой.

– Признаюсь, все это совершенно сбивает меня с толку.

Холмс улыбнулся, не разжимая губ.

– Очень скоро все откроется, Уотсон, но не могли бы вы ненадолго отойти к окну?

Я подчинился, понимая, что у моего друга есть веские основания для подобной просьбы. Тогда Холмс положил книгу на середину стола и, стоя от нее на расстоянии вытянутой руки, осторожно приподнял жесткий переплет кончиком складного ножа. Вдруг раздался громкий щелчок, короткое серебряное лезвие вылетело из книги и воткнулось в потолок.

Холмс издал возглас удовлетворения.

– Великолепно, – молвил он, пристально глядя вверх. – Теперь можете отойти от окна, Уотсон. Опасность миновала.

Я бросился к книге: середина вырезана, а на ее место вставлен хитроумный механизм с пружиной.

– Дьявольская штука – а, Уотсон? Пружина закреплена таким образом, что, открывая книгу, читатель получает нож прямо в сердце.

– Но как вы узнали об этом, не открыв ее? – Я не мог скрыть своего изумления.

– Честно говоря, Уотсон, я не знал, какая именно чертовщина там скрывается, но знал, что этот том – вовсе не такой безобидный подарок, каким казался. Сам способ его доставки и анонимность происхождения уже вызвали у меня подозрение. При более близком рассмотрении я заметил на краях страниц слабые следы клея. А когда постучал по переплету, звук был глухой. Мне стало ясно, что страницы были склеены вместе, это позволило вынуть центральную часть. Порча великого литературного произведения сама по себе не является преступлением, но уж, конечно, это не спроста. С какой целью книгу безжалостно выпотрошили? Очевидно, для того, чтобы вставить внутрь некий механизм, срабатывающий при открывании обложки.

– Да уж, хорошо, что я не добрался до книги первым. Я просто-напросто открыл бы ее.

– Это сильно разочаровало бы моего потенциального убийцу. Вы же помните, что книга была адресована именно мне.

– Боже правый, – только и мог вымолвить я.

До меня вдруг дошел весь смысл ситуации. Холмс уже бывал объектом смертоносных ударов, но впервые[3] это было сделано столь коварно и таинственно, притом где! В квартире на Бейкер-стрит, где, как я думал прежде, нам ничто не угрожает. Теперь стало казаться, что даже у нашего камина мы не можем быть в полной безопасности.

– У вас есть какие-нибудь соображения о том, кто мог послать эту штуковину? – спросил я.

– У меня много врагов. – Холмс пристально изучал механизм внутри книги. – Но мало кто мог бы одарить меня столь дерзким и убийственным презентом. Недруг с извращенным чувством юмора.

– Чувством юмора?

– Я говорил, что этот том выбран в основном из-за своего размера – толщины его должно было хватить, чтобы спрятать механизм. И все же я уверен, что заглавие выбрано не случайно.

– «Большие надежды»?

– Верно. Отправитель желал моей смерти – в этом состояли его «большие надежды». К счастью, они не осуществились.

Холмс невесело улыбнулся.

– По-моему, такое чувство юмора имеет примесь помешательства.

– Возможно, вы правы, Уотсон.

– Кто же этот маньяк?

– Ну, главный подозреваемый у нас по-прежнему таинственный рассыльный. Что касается установления его личности – у меня есть веские подозрения, но, чтобы увериться окончательно, мне потребуется дополнительная информация. Тем не менее ясно одно – его нежелание вручить книгу лично мне указывает на то, что прежде мы с ним уже встречались. Он боялся быть узнанным и поэтому не стал встречаться со мной с глазу на глаз.

– Что вы намерены предпринять?

– Ничего, – беспечно произнес Холмс, опускаясь в кресло.

– Ничего? – недоверчиво переспросил я.

– Нет необходимости перепроверять меня, Уотсон, ведь я не чековая книжка. Я сказал «ничего».

– Не понимаю вас, Холмс. – Я почувствствовал легкое раздражение. – Признаться, меня удивляет ваше спокойное отношение к этой попытке вас убить. Похоже, вы даже довольны, что дали злоумышленнику скрыться.

– Дорогой мой коллега, вы неправильно истолковываете мои намерения. Уверяю вас, наш таинственный убийца в свое время непременно будет передан в руки правосудия, но пока я не вижу оснований спускать на него собак. Очень скоро он обнаружит, что его маленький план провалился, и, конечно, если он тот, кем я его считаю, в ближайшее время возобновит свою попытку.

– Вы хотите сказать, он вновь попытается убить вас?

– Разумеется. Интеллект, задумавший столь хитроумное и коварное орудие убийства, как этот смертоносный механизм, невозможно отпугнуть одной неудачей. В данном случае, Уотсон, мы поменялись ролями, теперь муха – это я. Что ж, буду ждать паука… Со временем он непременно появится.

Глава третья

Телеграмма

Признаюсь, я был обеспокоен легкомысленным отношением Холмса к нависшей над ним угрозе. Хотя я знал, что в деле расследования преступлений он редко ошибается, но нежелание выслеживать потенциального убийцу представлялось мне верхом беспечности.

Пока он с довольным видом сидел, откинувшись в кресле и покуривая, во мне росла тревога. Вместо того чтобы пассивно ожидать следующего удара, наверняка можно и должно было предпринять нечто действенное. Я вновь осмотрел потрепанный том «Больших надежд», и у меня возникла идея. Я вышел из дома – якобы чтобы купить табаку в лавке Брэдли. Холмс едва ли заметил мое отсутствие.

Окунувшись в обжигающе холодную, влажную атмосферу ноябрьского лондонского дня, я направился в сторону Чаринг-Кросс-роуд. Во всех магазинах, торговавших первыми изданиями, я спрашивал, не был ли за последнюю неделю продан экземпляр «Больших надежд» Диккенса. Повсюду ответ был единодушно отрицательным.

Разочарованный и унылый, я вернулся на Бейкер-стрит, пробираясь сквозь плотный туман при свете недавно зажженных газовых фонарей. Холмс встретил мое мое возвращение оживленно-саркастически.

– Ну, что ваше расследование? Помогло выявить какие-нибудь новые улики? – довольно чопорно обратился он ко мне, когда я устроился напротив него возле камина.

– Расследование?

– Перестаньте, Уотсон, надеюсь, вы не станете уверять меня, будто действительно ходили в лавку Брэдли? В высшей степени неправдоподобно. Человек, у которого коробка для табака до краев наполнена аркадской смесью, а на подлокотнике кресла оставлен туго набитый кисет, не нуждается в пополнении запасов. Нетрудно было прийти к заключению, что вы ходили по другому делу.

– Если уж вам обязательно это знать, я пытался больше разузнать о том типе, который собирается вас убить.

– Благодарю вас за это, но вынужден заметить, что посещение книжных магазинов на Чаринг-Кросс-Роуд не поможет прояснить картину преступления.

– Откуда вы узнали, где я был?

– Уверяю вас, обычная дедукция. Я знал, что вас расстроило мое решение дожидаться новых событий, и перед вашим поспешным уходом я наблюдал, как вы повторно осматривали книгу. Мне стало ясно, что вы вознамерились провести собственное расследование. Единственный доступный для вас путь – попытаться разыскать магазин, в котором был куплен этот роман. Сделав это, вы смогли бы получить словесный портрет и, возможно, другие детали, касающиеся нашего персонажа. Чаринг-Кросс-роуд в нашей округе – центр торговли антикварными книгами. Вы отсутствовали недолго и не могли быть где-то еще.

Я кивнул и развел руками:

– Вы, конечно же, правы. Мне даже нечего добавить.

– Дорогой мой Уотсон, если бы вы посвятили меня в свои планы, я уберег бы вас от необходимости покидать жилище в столь неприятную погоду. – Он взял со стола «Большие надежды». – Эта книга куплена давно. Посмотрите, какой у нее потертый и измятый кожаный переплет. На внутренней стороне обложки видны следы грязи. Ни один уважающий себя продавец книг не допустит, чтобы товар покинул его магазин в таком состоянии. Прежде чем выставлять книгу на полку, он привел бы ее в надлежащее состояние и отреставрировал переплет. Смею утверждать, что этот том долгое время был частью коллекции какого-то образованного человека, некогда богатого, но ныне потерявшего свое положение.

– Откуда вам это известно?

– Будучи новой, эта книга, должно быть, стоила очень дорого, почти наверняка она входила в собрание – только взгляните на прекрасную кожу и золотой обрез. Лишь обеспеченные люди покупают столь дорогие тома, и лишь образованные остаются верными таким вещам, когда обстоятельства их жизни меняются к худшему.