Хубара. Сирийский дневник. Мятеж - Владимир Дулга

Генерал Щучин, советник командира недавно созданного Армейского корпуса, в беседе с представителем министерства обороны Сирии, гордо заявил:

– Нет необходимости ждать окончания работ! Наши офицеры могут жить и в палатках! И завершать работы своими силами!

На что арабский генерал резонно возразил:

– На учениях и в боевой обстановке можно жить где угодно! Но в мирное время я не могу приказать своим офицерам и их семьям жить в палатках! А уж тем более своим гостям, коими являетесь вы! Профессиональные мастера закончат работу быстрее и лучше ваших людей!

Последние события заставили ускорить решение этого вопроса. Надо сказать, что в Дамаске многие жили по две семьи в трёх и четырёх комнатных квартирах. На новом месте, все получили маленькие, но отдельные апартаменты. Конечно, Эс-Санамейн далеко не столица, но надо было жить там, где требовала обстановка. В самом Дамаске, последнее время, выход членов семей за территорию управления Главного советника был ограничен. Большинство женщин с детьми, по распоряжению Москвы, выехали на Родину.

В день Володиного приезда, первыми гостями в его новой, холостяцкой квартире были бывшие соседи – Николай и Жанна. В качестве маленького подарка, сердобольная соседка принесла только что сваренный борщ, какую-то мелкую посуду – солонки, перечницы, крохотные, на арабский манер, кофейные чашечки и раскрывающиеся ложечки-трубочки, для употребления знаменитого чая «Мате». Все эти вещи не входили в обязательный набор столовой посуды, представляемой местной стороной. Они накапливались не одним поколением прошлых хозяек квартир и кухонь. Люди, отслужив своё, уезжали, а вещи, как добрая память о них, доставались новым хозяевам.

Как в былые времена, вместе поужинали, обсуждая новые заботы и старые проблемы. Мужчины поговорили о последних событиях в Ливане, где обстановка вновь изменилась.

Ближний Восток. Ливан. Июль 1982 года

18 июля израильские войска, вероломно нарушив условия перемирия, обрушили огневые удары по позициям сирийских войск. Израильтяне предпринимали одну попытку за другой, с целью прорыва обороны сирийцев в долине Бекаа, но так и не смогли сломить сопротивление обороняющихся. Наученные предыдущим горьким опытом, арабские командиры хотя и неохотно, но всё же неплохо оборудовали позиции в инженерном отношении. Что в значительной степени способствовало сохранению техники, вооружения и личного состава.

Получив опыт в прошедших боях, экипажи почувствовали уверенность в себе и в боевой технике.

События, происходившие южнее, в районе Бейрута, в будни солдат и офицеров бригады особых изменений не внесли. Изредка прилетали израильские самолёты, но сирийские позиции не бомбили, а в щепки разносили дома и сараи далеко в тылу. Как сообщало радио Тель-Авива – «наносили удары по лагерям палестинских боевиков на севере Ливана». Понесшие большие потери сирийские средства противоздушной обороны, выполняя условия перемирия, огонь не открывали

Бригада Симонова по-прежнему занимала район во втором эшелоне обороняющихся войск. Кроме дежурных средств противоздушной обороны и подразделений боевого охранения, остальная часть бригады жила почти такой же жизнью, как и в пункте постоянной дислокации в Сирии. Изредка командование принимало решение, и часть личного состава бригады уезжала на ночь в увольнение – домой. Такое радостное событие называлось «мобит». Из Сирии в тыл обороны бригады приезжали громадные зелёные автобусы «МАН», под радостные крики отъезжающих и завистливые вздохи остающихся, счастливчики до утра отправлялись к семьям. Для Симонова это казалось странным.

Володя, как и требовал Боевой устав, считал, что – «война, есть наивысшее напряжение всех духовных, моральных и физических сил для достижения полной победы над врагом!» Так или примерно так! Чуть-чуть по-другому это трактовало и учебное пособие – «Партийно-политическая работа в Советской армии и Военно-морском флоте», с иронией воспринимаемое в вооружённых силах. Поскольку армия была другая – сирийская, Симонов решил всё же поговорить на эту тему с начальником штаба бригады полковником Джумой.

События последних дней сблизили офицеров. Мухаммад Джума, так было полное имя начальника штаба, часто приглашал Володю в гости к своему штабному БТР на чай. Он был непревзойдённым мастером приготовления этого напитка. Симонов никогда не был «чаехлёбом», но от чая Джумы невозможно было отказаться. Это был букет вкусовых ощущений, наслаждений и запахов!

На вопрос Володи по поводу увольнения, Мухаммад, смеясь, прихлёбывая горячий чай, ответил:

– Согласно Корана – главной книге мусульман, мужчина может жить без воды – неделю; без еды – месяц; без женщины – максимум, три дня! А потом он становится задумчивым и неуправляемым – все мысли его обращены к женщине! Зачем нужен такой солдат? Пускай едет – отдохнёт!

Но так, как Джума знал по-русски единственную фразу – «Как дела?» А Симонов не на много больше, то разговор проходил с помощью мимики, жестов, и посуды. Володя не понял и доброй половины изображаемого начальником штаба. Хотя уже слышал нечто подобное в первые дни по приезду в Сирию, от неунывающего полковника Глебова. К этой теме они с Джумой вернутся гораздо позже, когда Симонов научится сносно изъясняться. А пока он чётко понял – как же надо не любить своих собственных граждан, чтобы на несколько лет отправлять их в длительные командировки без жён, за тысячи вёрст, в чужую страну. Такие люди были в коллективе «хубары», специалисты по технике и вооружению, последнее время, прибывали на два года без жён. И это в страну, где вообще не существует понятия – «общественное питание и столовая», где нет прачечных и Домов быта, где даже за один взгляд в сторону чужой, арабской женщины, могут, попросту, зарезать.

Сутками Симонов находился в бригаде один. От гражданского переводчика Фаузи, прикреплённого к Володе сразу по приезду, знающие люди из Главного управления, посоветовали отказаться, так как выяснилось, что он кадровый сотрудник сирийской контрразведки. Ну что же, – и за друзьями необходимо присматривать! Военный переводчик Жорж вернулся в свой разведывательный батальон сразу после объявления перемирия. Лёня Буратенко гораздо легче переносил такое одиночество – на третьем году службы он свободно обходился без переводчика. Советский переводчик подарил Симонову свой – «Русско-арабский словарь». «Мукаддам Владимир» – так теперь его называли, переводилось как, «подполковник Владимир». Но чаще, Володю называли просто «Мусташар».

К этому времени, усилиями Лёни Буратенко и содействию полковника Джумы, взамен трусоватого водителя, от которого Симонов отказался, из механизированного батальона к ним – в бригадную «хубару» пришёл новый водитель. Командир батальона полковник Салех, удивительно похожий на Сталина, долго не хотел отдавать хорошего водителя-сверхсрочника. Но потом на радостях от своего перевода на повышение, начальником штаба бригады в соседнюю дивизию, махнул рукой и сказал – «забирайте!».

«Мусаида» – сверхсрочника звали Аббас Рассуль. Как перевёл всёзнающий и вездесущий Леонид, Аббас – это имя, а Рассуль – фамилия, что по-арабски обозначает «птичка». Новый водитель был ростом под два метра, крепкий, сильный и стеснительный. При первой встрече, поняв, что эти весёлые иностранцы говорят о нём, засмущался и покраснел, как ребёнок.

– На кого он меньше всего похож, так на птичку! – улыбнулся Симонов, – с ним можно без охраны и автомата ездить! У него кулак, как моя голова!

С помощью Леонида познакомились. Выяснилось, что Аббас служит в армии более десяти лет, пехотинцем участвовал в войне 1973 года на Голанских высотах. Женат, жену зовут Уарди – Роза, родом из Ливана, и Аббас, в своё время, украл её из бедной, многодетной семьи. Сейчас живут душа, в душу, имеют четверых детей. До войны Уарди съездила в Ливан, в гости к своим родителям и больше там не была. По мнению Буратенко, удобным являлось и то, что Аббас жил рядом, в том же военном городке, что и советники.

Парень оказался на редкость сообразительным. С его помощью, Симонов, достаточно быстро, выучил множество слов, необходимых в быту. Без которых невозможно было самостоятельно купить даже ведро картошки на Санамейнском базаре или булку белого хлеба в Дамаске, на площади ABC. Процесс обучения был взаимным, Володя учил арабские слова, Аббас русские. Обычно увидев на дороге что-то интересное, Аббас показывал на это пальцем и медленно, несколько раз, по слогам повторял название. Так Симонов узнал слово «рафа» – автокран; «бакара» – на удивление оказалась – коровой; картошка – «бататой»; мясо – невкусным словом – «ляхом». Возможно и произношение, и ударение во фразах Симонова были неправильными. Но если в лавке Симонов говорил: – «Атыни ляхом вакара!», ему давали именно говядину, а не солистку знаменитой вокальной группы. Русским не рекомендовалось покупать «ляхом объят» – белое мясо, проще говоря, свиное сало. Хотя вокруг Эс-Санамейна было множество деревень, населённых арабами-христианами, где можно было, при желании, купить и «ляхом хинзир» – свинину. За умопомрачительную цену, сравнимую с ценой трюфелей, для поиска которых, в Европе тренируют именно свиней.