Самой тьмы мрачнее - Харлан Эллисон

И Альф Гундерсон мысленно проклял свою странную ментальную силу. Силу, что заставляла молекулы любого вещества ускоряться до невозможности и тереться друг о друга - вызывая таким образом возгорание. Странный дар направленной телепортации, пригодный только для зажигания огня. Он всей душой проклял этот дар. Уж лучше бы ему родиться слепым, глухим, немым и не способным к любому контакту с этим жестоким миром.

С того самого мгновения, как Гундерсон осознал свою странную способность, он стал изгоем. Ни контакта, ни понимания. Отрезанный от остального мира. И с ярлыком придурка. Он даже лишился возможности стать признанным псиоидом - подобно Мудрилам, неоценимым Пилотам, Бластерам или Унипортам, способным перемещать частички плоти по своему усмотрению. Неуправляемый псиоид. Придурок. Этот ярлык прилепили к нему безжалостно и в общем-то заслуженно. Да, он мог разжигать огонь, но не мог управлять вспышкой. Молекулы были слишком малы и изменчивы. Остановить их начавшееся движение он уже не мог. Оно прекращалось независимо от его желания - и, как правило, прекращаться не торопилось.

Когда-то Гундерсон считал себя обычным человеком, мечтал вести нормальную жизнь. Стать, к примеру, музыкантом. Но мечта эта сгорела в им же разведенном огне там же, где сгорели и все другие здравые намерения, что возникали впоследствии.

Сначала изгнание, потом охота - наконец, арест и тюремное заключение. Одно за другим. А теперь что-то новое - пока еще непонятно что. Что им от него нужно? Наверняка это как-то связано с той жестокой битвой, разразившейся меж землянами и дельгартами. Но какой им толк от его столь ненадежной силы?

Зачем он оказался на самом замечательном из всех новейших кораблей КосмоКома, следующем к главной звезде вражеского сектора? И почему он вообще должен помогать именно землянам?

Тут щелкнули замки, и сейф сам собой распахнулся - а по всему громадному нутру гиперпространственного корабля разнесся сигнал тревоги.

Стоило Гундерсону встать и направиться к сейфу, как сотрудник КосмоКома его остановил. Затем офицер нажал кнопку на подлокотнике своего пневмокресла.

- Минутку, мистер Гундерсон. Мне не сообщили, что там находится, но категорически приказали не подпускать вас к сейфу, пока не явятся двое других.

Безнадежно разведя руками, Гундерсон плюхнулся обратно на перегрузочную койку. Потом швырнул гармонику на металлический пол и опустил голову на ладони:

- Что еще за двое других?

- Не знаю, сэр. Мне не сказали.

Двое других, разумеется, были псиоидами.

Когда Мудрила и Бластер прибыли, первый жестом приказал офицеру вынуть из сейфа содержимое. Явно волнуясь, тот подошел к сейфу и достал оттуда небольшой диктофон с кассетой.

- Включите, лейтенант, - приказал Мудрила.

Офицер вставил кассету - и каюту заполнило шуршание пустого отрезка в начале пленки.

- А теперь, лейтенант, вы свободны.

После того как офицер КосмоКома надежно зафиксировал дверь, послышался голос. Гундерсон сразу его узнал. Говорил Терренс, глава КосмоКома. Тот самый человек, что неустанно допрашивал его в здании Бюро в Буэнос-Айресе. Терренс - герой другой войны - войны землян с кибенами, ставший теперь во главе КосмоКома. Говорил Терренс сухо, почти без модуляций - и в то же время речь его несла на себе отпечаток предельной значительности.

- Как вы уже поняли, Гундерсон, - начал он, - у нас есть для вас задание. В настоящее время корабль уже приближается через гиперпространство к ключевой точке вашего путешествия. Через двое суток по земному времени вы выскользнете из гиперпространства примерно в пяти миллионах миль от Омало, вражеского солнца. Окажетесь в глубоком тылу врага. И тем не менее мы уверены, что вам удастся успешно завершить свою миссию. Для этого в ваше распоряжение и предоставлен столь суперсовременный корабль. Он сможет противостоять любым вражеским атакам.

Нам нужно, чтобы после выполнения задания вы,, Гундерсон, вернулись целым и невредимым. Ибо в наших военных начинаниях вы наиболее важная фигура, и это лишь первая ваша миссия.

Нам нужно, чтобы вы превратили звезду Омало в сверхновую.

Быть может, лишь во второй раз за все тридцать восемь лет своей серой, бесцветной жизни Гундерсон испытал подлинное потрясение. При одной мысли о задании Терренса у него похолодело в груди. Обратить солнце другой расы в пылающую газообразную бомбу невообразимой мощи, что сожжет дотла планеты своей системы и посеет повсюду смерть? Одним махом истребить целую цивилизацию?

И его считают на это способным?

Может ли он направить свой разум на выполнение подобного задания?

Может ли он это сделать?

Должен ли?

Гундерсон внутренне затрепетал от такой возможности. Никогда он не считал себя человеком, обремененным излишними идеалами. Приходилось ему поджигать торговые склады, чтобы дать их хозяевам получить страховку. Случалось и сжигать других бродяг, которые пытались его ограбить. Он использовал свою непредсказуемую способность в самых разных ситуациях, но эта...

Ведь это же убийство целого мира!

И при всем при том Гундерсон вовсе не был уверен, что и вправду способен превратить звезду в сверхновую. С чего они взяли, что он может это выполнить? Запалить лес и поджечь гигантское красное солнце - вещи, несоизмеримо друг от друга далекие. Кошмар какой-то. Но даже если он и способен...

- А на тот случай, если задание придется вам, мистер . Гундерсон, не по вкусу, - ледяным тоном продолжал глава КосмоКома, - мы включили в состав команды Мудрилу и Бластера.

Их единственная задача - заботиться о вас, мистер Гундерсон. И приглядывать за вами. Они должны постоянно поддерживать вас в подобающем патриотическом - состоянии духа. Мудриле даны указания начиная с этого момента вас прочитывать. Если же вы не проявите желания выполнить предназначенное вам... ну, думаю, способности Бластера вам хорошо известны.

Гундерсон взглянул на пустолицего телепата, что сидел на койке напротив. Этот человек явно прислушивался к каждой мысли в голове Пиротика. Но вскоре на лице Мудрилы появилось странное, встревоженное выражение. Он перевел взгляд на Бластера, затем снова принялся изучать Гундерсона.

Пиротик тоже искоса посмотрел на Бластера - и тут же отвел глаза.

Бластеры были предназначены для решения одной и только одной задачи. Бластер просто-напросто делал любого человека таким, каким тот должен был быть для успешного выполнения какого-либо задания. Выглядели они все одинаково - и теперь внешность эта вдруг показалась Гундерсону устрашающей. А ведь он уже и не думал, что его еще когда-нибудь можно будет напугать.