Тебя ждет любовь! Первая книга из серии «Твоя обетованная земля» - Руслан Ахмадуллин

– Каждый раз ты об одном и том же! Проповедуешь, – теряя интерес к продолжению разговора на эту тему, сказал Жан. – Не верю я!

– Послушай. Один мой старый знакомый, Лёха, мы с ним служили вместе, рассказывал. Пошел он на гражданке в спецы по монтажу систем видеонаблюдения. Со временем, на стройобъектах уже люди знакомые ему встречаются. И один, такой знакомый, электрик, к нему подходит и спрашивает – «Скажи, что делать? Прокладываю проводку в стенах, потом люди плитку кладут, обои дорогие клеят, объект сдаем, а через какое-то время звонят и матом орут, зовут переделывать. Горит проводка и всё тут!…» Ну, Лёха ему и говорит – «А ты как сечение провода выбираешь?» Ответ – «Как все. Что дешевле». Лёха, связист-электрик с двадцати летним стажем, спрашивает – «Ты закон Ома знаешь?» На это ему тот мастер отвечает – «Да ну тебя. Опять началось. Вы все спецы такие – умничаете! Вы не можете просто сказать, как сделать!..» Вот также и ты. Жить нормально хочешь, об устройстве мечтаешь, о семье, а законов жизненных знать не желаешь.

Тут из подъезда вышла Аська, жена Димы. Уложив оставшиеся пакеты и коробки в багажник и на заднее сидение, все дружно уселись и поехали в детский дом.

По дороге они о чем-то говорили с Жаном. Но из всего, что он услышал, его зацепило одно. Митька сказал, что обычно люди становятся чувствительными, милосердными, когда они другим в глаза начинают смотреть. Когда лично соприкасаются с другими жизнями. Но не так, как на работе или в маршрутке. А когда они что-то доброе делают для другого человека.

Приехали они быстро. Ворота детского дома были закрыты, а сторож с ключами куда-то отъехал. Поэтому сначала пришлось на руках перетаскать все вещи в фойе центрального здания. Затем все перенесли в небольшой актовый зал на втором этаже. Оказалось, что Митька и его жена соорудили небольшой занавес и приготовили кукольное театральное представление. Автором сценария также был сам Митька. Жан не переставал удивляться. «Откуда у Митьки столько талантов?», – думал он. «Меня мама в детстве 4 года в драмкружок водила, а я такого ни за что не сочинил бы». Ровно в десять утра воспитатели привели группы малышей и всё началось.

Жан смотрел в распечатанный сценарий и, в нужный момент, включал разные звуки и мелодии на ноутбуке. Роль звукооператора ему даже понравилась. А, так как он сидел сбоку от «сцены» и зрителей, то он мог видеть лица детей.

Среди собравшихся, он заметил одну девчонку, лет пяти. У нее была потрясающая улыбка. А глаза!… Сначала полные счастья, во время праздничного представления и, особенно, когда она получала подарок от Митьки. Затем, полные слез и печали, от того, что всё закончилось, и ей снова нужно возвращаться в пустую комнату с бездушными игрушками. Эта улыбка и глаза сильно пропечатались в памяти Жана, и он не знал, что с этим делать.

Именно в этом и была причина того беспокойства, с которым Жан жил последние несколько недель. И он очень хотел поделиться с Вадимом своими переживаниями.

Глава 3. Кто виноват?

Как только Вадим и Жан обменялись пожеланиями приятного аппетита, Вадим накинулся на котлету, жадно заедая свой утренний стресс. А Жан, наоборот, совсем не чувствовал голода. Он отодвинул поднос с едой и с досадой произнес:

– Ну, вот ты скажи мне, что же это у нас за страна такая?

– А что не так? – удивился Вадим.

– Я как на юриста начал учиться, столько всего узнал!.. Такие чувства смешанные, – с какой-то странной обидой произнес Жан. – Я раньше думал, например, что власти сделаны из какого-то другого теста. Почему-то людей ограничивают, когда те хотят большего и лучшего. Но вдруг задумался над тем, что во власть то люди разные попадают, а ситуация, отношение к народу, не меняется. Почему?

– Ну, не знаю… Вселенский заговор? – спросил его в ответ Вадим с легким сарказмом.

– Мне Россия напоминает обычную российскую семью, – продолжил Жан. – Не важно, в каком поколении будут ее представители, их семейные привычки, характер, будет виден всегда.

– Что ты имеешь в виду? – не привыкший к разговорам на серьезные темы, Вадим вдруг заинтересовался.

– Да нет, и не было никогда никакого заговора. Этими бреднями проще людям оправдать свои ошибки. Заметь, всегда были в сознании кто-то, кто был «врагом №1» для нас. То татаро-монголы, то евреи, то американцы… Почему Русь такой отсталой была? Ни флота, ни экономики нормальной? Ответ – это всё татаро-монголы!.. Почему имперская Россия жила с бесплатной рабочей силой, крепостными, а отставала от Европы? Ответ – это евреи ее деньги воровали!.. Когда страну Советов растащили, в приватизацию подаренные ваучеры на пару ботинок и джинсы люди обменяли. У одних в результате акции заводов, а у других тряпки. Поделились на бедных и «новых» русских. А виноват кто?

– Кто? – открыв рот, повторил Вадим.

– Нашли «кто». Американцы!.. И так всегда. Мамай, Наполеон, Мармоны, Клинтоны… Только бы не признавать свои дурные привычки и не меняться.

– А что у России с привычками? – удивился Вадим.

– Посмотри на нашу культуру, народную. Я не про Золотой век поэзии говорю, не про Пушкина, Толстого, Достоевского, Цветаеву… Я про «корпоративную» культуру, про отношения между людьми, ценности. Да люди сами друг друга загрызть и без штанов оставить готовы!

– Да. Такое, действительно, бывает, – протянул задумчиво Вадим, вспоминая последние полтора часа, проведенные на совещании.

– Я все удивлялся, почему такая тоска то в разных книжках, – продолжил Жан.

– И почему же? – Вадим опять замер с набитым макаронами ртом.

– Традиции. Семейные традиции. Народные традиции. Не важно – крепостной ты или помещик. Офисный менеджер или министр. На госслужбе или в частной компании. Везде есть традиции, которые влияют на твой выбор и возможности.

– Да что ты болтаешь? Какие русские традиции тебя не устраивают? – слегка раздражаясь, с какими-то вдруг проснувшимися патриотическими чувствами в дребезжащем голосе, спросил Вадим.

– Вот ты, например, горд за наше образование, за русскую литературу? Да. И я тоже! А скажи, ты «Мцыри» читал? – спросил Жан.

– Мы в школе, по-моему, проходили, – задумчиво ответил Вадим.

– Проходили… ТЫ – читал?! – настойчиво переспросил Жан.

– Я – нет, – ответил Вадим, слегка краснея.

– А нашу прекрасную Конституцию ты хоть раз в глаза видел? Там всё написано – что и как тебе положено! Видел или нет?!

– Нет, – совсем тихо произнес Вадим.

– Нет! А ведь там и о праве на жизнь. И о том, что ты, твои права и свободы – это высшая ценность для государства, и оно обязано их охранять. Вон, Митька, можешь его сектантом называть сколько угодно. Но ведь и у него есть все права жить свободно. Навскидку скажу статьи 14, 19 и 28 из нашей Конституции. Свобода веры, равные права, равные возможности независимо от конкретной религии. Только Митька участка земли под свою евангельскую церковь нигде допроситься не может, а власти нашим епархиям в любом месте нарезают – хоть в поле, хоть на территориях больниц. Где угодно!.. Я тебе про «Мцыри» не просто так сказал. Знаешь, что в конце стало с главным героем?

– Нет, – в который раз Вадим не находил, что ответить.

– Помер он.. Молодой, красивый, влюбленный. И, не от ран. От «тюремной» тоски. От безысходности, – волнуясь, проговорил Жан. – А где? Там, где он должен был получить силы и жизнь. В церкви… А почему?

– Почему? – вторил ему Вадим.

– А почему, ответь мне, мы с тобой, еле сил находим, чтобы себя на работу да с работы таскать, а Митька встает в пять утра, для молитвы, потом на работу, после работы с паствой встречается и по выходным в разные детдома и подобные заведения ездит? Еще и собрания у него по воскресениям в домашней церкви, с десятками людей. Почему?

– Да, этого я не могу объяснить…

– А я попробую. Знаешь… Есть! Есть Бог! На самом деле есть! Только Он не в традициях и не за золотым окладом спрятан. Он в людях – таких, как Митька. Сидит, конечно, на Небесах, но действует Он через людей. Таких, простых. Его ведь в толпе и не приметишь никак, Митьку. Только когда лично начнешь общаться понимаешь разницу и чувствуешь силу. А ведь также и с Богом. Мы вот с тобой ходим кругами, чувствуем нужду, нехватку духовных сил, а Библии не открываем. Читать не хотим. Но только и делаем, что требуем чего-то от Бога. Когда первые пару дней на великий пост без колбасы сидим и сдаемся. Когда в ледяной прорубь на Крещение залезаем. Когда мимо храма проходим и крестимся. Знать не знаем Его, и знать не хотим, а все равно – требуем! «Дай, Бог! Дай!!!» И это тоже наша культура. Наша традиция. Семейная.

– Кстати, Митька мне звонил вчера ночью, – вдруг вспомнил Вадим. – Он меня про какую-то черную бабку спрашивал.

– Какую бабку? – удивленно спросил Жан.