Любовь-целительница - Джослин Келли

Внезапно прохлада омыла ее кожу. Она подняла голову и увидела, что солнце продолжает светить. На небе не было ни облачка. Когда она сделала еще полшага вперед, прохлада превратилась в холод, который остудил ее вытянутые пальцы.

Она в шоке поспешно шагнула назад. Ее сестра не один раз рассказывала ей о том, каким холодом был окружен призрак, которого она обнаружила возле библиотеки замка.

Сама не веря своим собственным словам, Чайна произнесла:

– Ты в самом деле призрак.

– Именно так. Я призрак. – Он с готовностью кивнул. – Теперь, когда ты это знаешь, я должен попросить тебя обратить особое внимание на время. Мы должны торопиться и отправиться…

– Как тебя зовут? – спросила она, желая выяснить как можно больше до того, как он снова растает и превратится в ничто. Джейд говорила, что призрак, которого она встретила, мог быть видимым очень ограниченный промежуток времени. – Или, скорее, как тебя звали, когда ты был жив? Я не знаю, нужны ли духам имена.

– Почему ты считаешь, что нам не нужны имена? Если мы вдруг встретимся с другим духом, как мы представимся друг другу?

– А вас здесь много? – Она огляделась вокруг с некоторым испугом.

– Здесь жили и умерли многие люди. Некоторые остаются здесь, другие уходят. – Он передернул плечами и быстро оглянулся. Не давая ей возможности спросить, что он имел в виду, он представился: – Я Квинт Валериус. Я был центурионом, когда служил здесь. Сейчас я нуждаюсь в твоей помощи. Мне нужно, чтобы ты сняла проклятие, которое удерживает меня на этом месте.

– Проклятие? – Предчувствие чего-то волнующего охватило Чайну. Дух и проклятие? Ее волнение сменилось грустью, когда она подумала, в какой восторг пришел бы ее отец, если бы получил возможность поговорить с Квинтом Валериусом. И не только потому, что он был духом, но также и потому, что он был римским солдатом, обосновавшимся в разрушенном римском лагере.

Он наклонил голову и прищурился:

– Ты выглядишь опечаленной.

– Это не так.

– Почему ты загрустила?

– Просто мелькнула одна мысль. – Она тряхнула головой и прямо посмотрела ему в глаза. – Ты сказал, что ты был проклят. Что я могу сделать для тебя?

Он расслабил плечи.

– Ты хочешь мне помочь?

– Если смогу. Что я должна для этого сделать?

– Мы не должны мешкать, поэтому я буду говорить прямо. Ты должна уберечь моего потомка от убийства. Если я уберегу его от убийства, тогда проклятие снимется и я смогу покинуть это место.

– От убийства? – Чайна не ожидала столь серьезной просьбы.

Он кивнул:

– Если его жизнь будет спасена, я оплачу долг, который висит на мне с момента моей смерти.

– Какой долг?

– Долг перед женщиной, которую я соблазнил, и которая родила мне сына. Она сочла, что я изменил ей с другой женщиной, и оставила меня. Когда я проклял ее за то, что она ушла от меня, проклятие пало на мою душу, ибо я действительно соблазнил ее. Проклятие вернулось для того, чтобы погубить жизнь перворожденного сына в каждом последующем поколении. Я не могу изменить то, что произошло в прошлом, но могу с твоей помощью изменить то, что еще не произошло.

– Кто твой потомок?

– Его зовут лорд Брэддок.

Чайна широко раскрыла глаза:

– Маркиз?

– Ты его знаешь?

– Я знаю кое-что о нем. О нем все что-то знают в Норт-Райдинге, потому что он награжден орденом Бани за храбрость в войне с Наполеоном.

– А Наполеон воевал за американские колонии?

Чайна рассмеялась, поразившись тому, что могла себе это позволить, разговаривая с духом. Ей не терпелось дождаться момента, когда она сможет рассказать сестре об этой встрече. Шиан будет очень взволнована тем, что уже второй дух появляется перед сестрами Недеркотт.

– Та война окончилась давным-давно.

– Поколение тому назад?

Она кивнула, снова чувствуя себя озадаченной:

– Да.

– Я вижу, много воды утекло с тех пор, как я последний раз разговаривал с кем-то. – Он нахмурился. – Почему мой потомок участвовал в войне против Наполеона?

– Приблизительно десять лет назад Наполеон короновал себя на звание императора Франции и попытался покорить всю Европу.

– Но конечно, не Рим!

– Увы, даже Рим оказался под его пятой на несколько лет, однако затем Англия и ее союзники в прошлом году нанесли ему поражение в грандиозной битве.

Квинт покачал головой.

– Он покорил Рим? Это должен быть великий император. – Он выставил вперед грудь под металлическим камзолом. – И мой потомок был среди тех, кто нанес поражение императору. Поистине моя кровь течет в его венах, кровь неустрашимого воина. – Но затем его гордость померкла. – И этот человек умрет пятого сентября от руки подлого убийцы, если ты не найдешь способ защитить его от этого.

– Пятого сентября?

– Это день; когда я произнес проклятие. День, который чреват гибелью старшего сына в каждом поколении. Пятого сентября на тридцатом году жизни, точно также как оно обратилось против меня.

– Ты знаешь, кто попытается убить его?

– Нет. Я сказал тебе все, что знаю. Иногда старший сын медленно сходит с ума. Иногда, как сейчас, он будет убит. Я не могу увидеть будущее лучше, чем ты.

– Но ты знаешь дату. Почему же ты не знаешь, кто попытается убить его?

– Я не знаю, как это в точности объяснить. – Он некоторое время внимательно смотрел на нее, как бы желая убедиться, что она поверит ему. – Бывают случаи, когда я полностью здесь, как сейчас. Я могу видеть живых и даже иногда разговариваю с ними, как это делаю с тобой. В других случаях я словно теряюсь в тумане. Он надвигается на меня без предупреждения. Я ощущаю прохладу, но не тот ледяной холод, когда смерть запускает в меня свои когти.

Дрожь пробежала по телу Чайны от этих слов, и она обхватила себя руками.

– Это просто ужасно.

– Тот момент, когда я перешел из живого состояния в мертвое, был ужасным, но туман – это… – Он словно стал вглядываться внутрь себя, и Чайна поняла, что он ищет способ объяснить то, что невозможно описать никакими словами. – Ты когда-нибудь ныряла в прохладный пруд летним днем? Опускалась на дно и плыла по течению?

Она кивнула.

– Тогда ты должна знать, что вода насыщена цветами, которые не видны, когда просто смотришь в пруд. Камни на дне выглядят иначе, и они заставляют воду переливаться разноцветными узорами. И вода наполнена звуками, которые невозможно даже представить себе. Звуками тихими и отдаленными, поглощаемыми миром наверху.

– И туман похож на это?

– Когда он окутывает меня. Если он густеет, цвета блекнут, чувства притупляются, ощущается только прикосновение. Я ощущаю течение времени так, словно легкий ветерок касается моей кожи. Я чувствую, что какой-то момент ушел, его сменил другой, который исчезает также быстро. – Он вздохнул, и Чайна подумала, уж не вспоминает ли он женщину, которую обидел много лет назад. – Потом туман уходит. Цвета и звуки восстанавливают то качество, которое я всегда считал нормальным. Такое впечатление, словно я поднимаюсь со дна пруда. Я узнаю, что старший сын очередного поколения родился, возмужал и вступил в тридцатый год своей жизни. Я знаю его фамилию, потому что я пытался спасти его отца от смерти или сумасшествия, но не сумел. Кроме этого, единственная информация, которой я обладаю, заключается в том, что акт проклятия свершится пятого сентября и будет исполнен тем, кто считает, что его предали.