Опасный выход - Лана Рисова

Ох, дедуля, как же я буду скучать! Все так неожиданно и некстати! Нет времени, чтобы оплакать и провести церемонию прощания! И это запретил мне Ты! Ты, Кто учил чтить законы и традиции этого мира!

Катись он в тартарары!

— Ой, прости меня, маленький, я не хотела тебя обидеть, малыш… Только ты у меня и остался! — запоздалое раскаяние отвлекло от мрачных мыслей. Поглаживая расстроенного Рюша, я взвалила сумки на плечи и накинула несколько лассо из льйини на кокон. Полноценной левитации не получится — много сил шло на поддержание жизнеобеспечения, но можно тянуть его за собой, сантиметров на двадцать приподняв от земли, создав не совсем левитацию, а скорее некое магнитное поле под телом остроухого.

И кто это сказал, что эльфы хрупкие создания?! Попробовал бы тащить за собой эту махину под метр девяносто, не меньше, да и в плечах, надо сказать, внушительную. Ладно, все равно делать привалы придется, мне ему еще кости вправлять да обновлять регенерационные щупы. И хотелось бы надеяться на всяческое содействие с вашей стороны, сударь, или как там тебя?.. Хассуэре. Все-таки ты необычен даже по местным меркам, не разочаруй меня, пожалуйста, и особенно моего наставника.

— Домой, Рюш! Мы идем домой.

Глава 1

СКИТАТЕЛЬНАЯ

Сойти с ума иногда бывает весьма полезно.

Все началось с темноты.

Странно, не правда ли? Ведь у всех нормальных людей начало — это свет: рождение, пробуждение или яркий тоннель в конце жизненного пути. У меня же был мрак.

Не простая темнота ночи или комнаты, где забыли включить свет, а настоящая тьма, чернота, темень. В тот момент, когда я познала тьму, она стала для меня одушевленной, осязаемой, ее можно было потрогать, лизнуть. И было под рукой что-то вязкое, а на языке солоновато-горькое, как кровь из прокушенной губы.

Однозначно: я ударилась головой. Это многое объясняло. И потерю ориентации во времени и пространстве, и, возможно, временную потерю зрения, хотя в тот момент я старалась об этом не думать — для меня зрение было всем. Потерять его означало потерять себя!

Со зрением или без, еще не поняла, но себя я точно потеряла. Так же, как ребята потеряли меня.

Я открыла и снова закрыла глаза. Ничего не поменялось, абсолютно ничего. Так — темно хоть глаз выколи, и так — темно, можно и не выкалывать. Голова гудела страшно. Не поднимаясь, я подтянула руку к правому виску и осторожно ощупала сначала лоб, а потом и все остальное. Ахххх! Ссссс! Шишка уже показалась во всей своей величине на правой стороне моего бедного черепа, но крови вроде не было. Ладно, говорят, что у творческих людей задействовано левое полушарие, так что правое, возможно, мне никогда и не понадобится. Теперь посмотрим, что с остальным: руки целы, ноги… вроде тоже.

Но лежать было неудобно. Изогнув левую руку, я подсунула ее под левый же бок и вытащила за лямку рюкзак. Под пальцами оказался и другой ремень — от этюдника. Я слегка потянула его на себя и убедилась, что он находится где-то в метре от ноги. Упади я на этот деревянный ящик, и сломанный позвоночник обеспечен! Рюкзак тоже набит почти под завязку, но в момент падения он висел только на одном плече, поэтому под спину не попал. Съездили на летнюю практику, господа студиозусы!

От моих движений перед глазами поплыли цветные круги и слегка затошнило. Это о-очень плохо. Не хватало только сотрясения мозга. Застыв на месте, попыталась собраться с мыслями. Я упала. Куда, собственно, я могла упасть, ведь шла по лугу?! Хотя какой луг, местность-то гористая! Мысли путались в пыльной паутине чулана мозга, полнейший кавардак перемешался с паникой.

Так, сначала. Издалека я увидела этот прекрасный лужок и, предупредив ребят, ломанулась сквозь кусты, как кабан за желудями. Ну чего здесь может быть аномального?! Такая красотища вокруг!

В этот год занесло нас в Пермскую область. Летняя практика была самым веселым временем обучения, так как обычно была выездная то на Север, то на Юг России, то на Урал. Поселили нас в съемном деревенском домике за счет учебного заведения. Готовили сами — довольствуйтесь, мол, тем, что жилье бесплатное. Но мы не унывали, накупили пачек сорок «Ролтона», а молоко и овощи сердобольные старушки нам сами приносили прямо к калитке. Еще бы, приехало столько худышек. «И что вас там, в Москве, голодом морют, что ли? Вроде и не воюем ни с кем». Бабульки рассказали нам об инопланетянах и прочей нечисти, о том, что «есть тут места, где люди пропадают», и много чего еще в том же духе. А также что некоторые приезжие личности в их деревне собираются гостиницы строить и бизнес туристический налаживать. Повалит народ на инопланетян-то смотреть. Реклама по телевидению уже шла вовсю, только ленивый не сделал передачу о пермской аномалии.

Мы с ребятами вовсю обсуждали тему нечисти. Сможем ли мы уговорить инопланетянина позировать для портрета? Какое количество времени потребуется, чтобы изобразить летающую тарелку? И кто сможет сделать серию эскизов лешего и кикиморы? При поступлении в Академию художеств — а надо сказать, что мы всей компанией туда собирались после училища, — это наверняка зачтется. Боюсь только, что от нашего непрекращающегося хохота вся нечистая сила в округе разбежалась далеко по лесам.

Луг, который я заприметила с горы, оказался достаточно далеко. Минут пятнадцать я пробиралась к нему через лес напрямик, перепрыгивая через валуны, то тут, то там торчащие из мха. Огромные глыбищи приходилось обходить стороной, что заставляло меня досадливо пыхтеть. И вот он наконец, замечательный полукруглый лужок на склоне холма, окруженный с трех сторон высокими соснами, а с четвертой — плавно поднимающийся вверх в гору. Отсюда я видела ребят, которые шли по плоской вершине и весело махали мне рукой. Кто-то, кажется Наташка, в голубом платочке, уселся сверху на каменный валун и открыл блокнот, остальные пропали из виду.

Я закрутилась на месте, выбирая выгодную для себя точку. Было раннее утро, и солнце еще не протопило как следует свои огненные печи, но часа через два жара будет стоять невыносимая, поэтому лучше заранее позаботиться о тени. В нескольких шагах от себя я увидела здоровенный плоский камень, торчащий из зарослей цветущего репейника. Прикинув, что как раз на него будет падать тень от близрастущей пушистой сосны, я, скинув одну лямку рюкзака и удобнее перехватив ремень этюдника, двинула туда. Не могу сказать, что пристально смотрела под ноги, но и совсем вслепую все же не шла. Однако яму просмотрела, потому что следующий мой шаг угодил в пустоту.

Так. Значит, я под землей, скорее всего в какой-то пещере. Руки убедились в моей правоте, ощутив шероховатую каменную поверхность. По мере того как чувства приходили в себя, я стала ощущать холод. Ноги были еще более или менее в тепле, все-таки джинсы — великое изобретение человечества, но сверху на мне была только легкая майка. Я пошарила рукой возле рюкзака, потянула на себя рукав от рубашки, обвязанный узлом вокруг лямки, и поблагодарила себя за предусмотрительность. Я взяла ее, чтобы не обгореть на солнце. К моему великому огорчению кожа у меня была такая белая, что сгорала моментально. От окружающего холода плотный хлопок рубашки должен был хоть немного спасти.