Тамплиеры и другие тайные общества Средневековья - Томас Кейтли

Однако как всему, что вступает в противоречие с духом времени, подобному политическому устройству не суждено было устоять. В то время как Кротон был основным местом сосредоточения пифагорейцев, богатство и роскошь в качестве своей резиденции избрали соседний город Сибарис. Эти города соперничали между собой: один из них должен был пасть. Прошло чуть больше 30 лет с момента прибытия Пифагора в Кротон, как ожесточенная война разгорелась между ними. Возглавляемые Милоном и другими пифагорейцами, которые в военных делах были не менее искусны, чем в философских, кротонцы свели на нет влияние своих соперников, и Сибарис пал, чтобы никогда вновь не подняться. Но вместе с ним рухнуло и влияние пифагорейцев. Они полагали нецелесообразным делиться богатыми трофеями с простыми людьми, в результате стало расти народное недовольство. Этим воспользовался Цилон, которому было отказано во вступлении в союз. Он подстегнул население к массовым расправам над пифагорейцами, демократическая система правления была установлена. Другие города последовали примеру Кротона, началось всеобщее преследование пифагорейства, сам Пифагор был вынужден спасаться бегством и умер вдали от города, который когда-то принял его как пророка. Пифагорейцы никогда после этого не пытались прийти к власти, став не более чем сектой философов-мистиков, выделявшихся причудливостью в еде и одежде.

Античные времена не предоставляют нам других сколь-нибудь значимых обществ, к которым можно было бы применить термин «тайное».

Различные секты гностиков, которые служители церкви обвиняли в ереси, в определенной мере являлись тайными обществами, поскольку они не распространяли свои учения в открытую и публично. Но сведения о них настолько скудны и безынтересны, что их изучение вряд ли привлечет внимание широкого круга читателей.

Настоящая книга посвящена истории трех выдающихся обществ, которые процветали в Средние века и полное подробное описание которых, насколько известно, в англоязычной литературе трудно найти. Речь идет о ближневосточных ассасинах, или исмаилитах, чье название во всех европейских языках стало синонимом «убийцы», которые действительно были тайным обществом и о которых мы имеем лишь самые смутные и неопределенные представления. Следующее общество – это рыцарский орден тамплиеров, с которыми расправились наиболее варварским образом именно под предлогом их приверженности тайному учению и в отношении которых новые обвинения были выдвинуты в наши дни. И наконец, тайные трибуналы Вестфалии в Германии, вся наша информация о которых до сих пор черпалась главным образом из ненадежных суждений писателей и поэтов[2].

На следующих страницах читатель найдет правдивую историю во всей ее простоте, лишенной волнительного романтизма, знания, а не одни лишь развлекательные истории, хотя, впрочем, последним тоже будет уделяться внимание в той степени, сколь это не противоречит истине и целям повествования.

Ассасины[3]

Глава 1

В начале VII века эры христианства государства большей части мира были готовы к тому, чтобы принять новые границы. В течение двух предшествовавших веков готы, вандалы, гунны и прочие воинственные племена германцев преуспели в снесении возникавших на их пути препятствий, завоевав и расчленив Западную Римскую империю. С собой они принесли и сохранили свободолюбивый нрав и дух неустрашимого героизма, отказавшись при этом от своих древних диких суеверий и заложив порочную систему, которая позже подорвала авторитет самого христианства. Эта система, еще больше закаленная идеями, привнесенными и трансформированными ее новыми приверженцами, которые стали превозносить положения Ветхого Завета, вписывавшиеся в их собственное мироощущение, впоследствии, слившись с феодализмом, породила дух, который погнал армии Западной Европы через горы и степи Азии на завоевание Святой земли.

Восточная Римская империя представляла в то время совсем другую картину. Она все еще сохраняла пределы, которые имела при Феодосии Флавии. Все страны от Дуная, через восточное и южное побережье Средиземного моря вплоть до Гибралтарского пролива в той или иной степени проявляли повиновение перед наследниками Константина Великого. Но деспотизм в более разлагающем, хотя и менее безжалостном виде, чем в Азии, парализовал патриотические чувства подданных и их энергию. А острота, неспокойность и гибкость ума греков в сочетании с мистицизмом и безудержной фантазией азиатов преобразили простоту вероучения Христа в мятежную систему труднодоступной метафизики и великого идолопоклонничества, что вносило свою лепту в общеполитическую ситуацию, охлаждая воинственный запал населения. Различные провинции империи удерживались вместе крайне непрочными связями, было очевидно, что сильного потрясения будет достаточно для распада союза.

Горы Армении и воды Евфрата отделяли Восточную империю от Персии. Эта страна во времена, когда орлы Римской республики впервые появились у берегов Евфрата, находилась во власти народов, носивших имя парфян, и римские армии не раз терпели поражение, пытаясь вторгнуться в их пределы. Как любая власть, подданным которой не дарована свобода, правление Аршакидов (царская династия Парфии) со временем становилось все более немощным, и по прошествии почти пяти веков скипетр Аршака из ослабевшей руки последнего в династии монарха перешел к Ардаширу Папакану (то есть сыну Папака) – доблестному воину царской армии, притязавшему на принадлежность к древнему роду персидских монархов. Ардашир, чтобы осуществить переворот, обратил себе на пользу религиозные воззрения персов. Парфийские монархи были приверженцами греческого образа жизни и религии, а к огнепоклонничеству – традиционной вере в Персии – относились пренебрежительно. Ее жрецы были обделены вниманием членов царской семьи. Для Ардашира же она была источником гордости и частью политики по восстановлению авторитета древнего вероучения до уровня, каким оно обладало во времена наследников Кира Великого. Религиозные деятели в ответ предоставляли ему свою могущественную помощь в его планах придания монаршей семье былой силы и по вселению в души соотечественников любви к своей стране и жажды расширения персидских владений до прежних масштабов. На протяжении 400 лет династия Сасанидов[4] была самым грозным врагом Римской империи. В период, который здесь описывается, их владения почти достигли величайших размеров среди восточных династий. Хосров I Ануширван приобрел великую военную славу, был энергичным и справедливым правителем, что сделало его имя общеизвестным на всем Востоке. Хосров II Парвиз продемонстрировал такое великолепие, которое до сих пор является отдельной темой поэзии и литературы Персии, и пронес свое победоносное оружие сквозь Сирию и Египет и дальше по африканскому побережью, куда даже Дарий I не смог продвинуться. Поражение от доблестного императора Гераклиуса омрачило его последние дни, а на тринадцатый год после его смерти армия персов была обращена в бегство. Священная реликвия империи – украшенный драгоценными камнями и расшитый золотом фартук кузнеца Кавэ – попала в руки грабителей. Все это раскрыло тайну, и былая сила покинула Персию. Блистательность начала правления Хосрова II Парвеза была последней вспышкой перед гибелью, что случается не только с империями, но и с отдельными людьми. Ушло могущество, которое требовалось, чтобы сдержать фанатичный натиск, уже готовый вырваться с аравийских просторов.

Аравия гордится именно тем, что она никогда не была завоевана. Этот иммунитет к порабощению тем не менее был лишь частичным и обязан, главным образом, естественным свойствам этих земель. Бесплодные пески Неджда и Хиджаза всегда сводили на нет старания враждебных армий, но более привлекательный район Йемена – Счастливая Аравия, как его называли в древности, – не раз притягивал завоевателей и покорялся их власти. Население этой страны оставалось единым по крови и образу жизни с незапамятных времен. Храбрые, но не кровожадные, разбойники, но любезные и гостеприимные, с живым и проницательным умом – такими мы видим арабов со времен Авраама и до наших дней, занимающимися выпасом скота и кочующими по пустыням, выращивающими сельхозпродукцию в Йемене, торгующими на побережьях и на границе с Сирией и Египтом. Их зарубежные военные действия никогда не выходили за рамки грабительских набегов в две упомянутых страны, если не принимать во внимание гиксосов, или царей пастухов, как их еще называли, которые, согласно преданиям, однажды завоевали Египет. Аравия была своего рода миром в самой себе, ее многочисленные племена находились в бесконечной вражде друг с другом. Но было очевидно, что, если отважные и искусные всадники были бы объединены вождем и воодушевлены мотивами, вызвавшими прилив решимости и героические чувства, они стали бы силой, способной нанести сокрушительный удар империям Персии и Рима.